На какое-то время я снова провалился в бездну беспамятства. Потом меня привело в сознание глухое рычание, прерываемое звуками, похожими на лай, которые повторялись снова и снова. Затем мне показалось, что издалека донеслись звуки множества голосов, которые в унисон повторяли: «Хола! Хола!» Осторожно я приподнял голову и посмотрел в том направлении, откуда они слышались, но могильные плиты мешали что-либо разглядеть. Волк по-прежнему продолжал лаять странным образом, вдоль зарослей кипариса я заметил какое-то красное свечение, которое, похоже, двигалось на звук. Чем ближе слышались голоса, тем быстрее и громче лаял волк. Сам я издавать какие-либо звуки или шевелиться боялся. Свечение приближалось, двигалось по белой пелене. Потом из-за деревьев разом появился целый отряд всадников с факелами в руках, они ехали рысью. Волк поднялся с моей груди и бросился по направлению к кладбищу. Я увидел, как один из кавалеристов (а то, что это были именно кавалеристы, было ясно по их головным уборам и длинным военным сюртукам) вскинул карабин и прицелился. Скакавший рядом с ним ударил его снизу по руке, и пуля просвистела у меня над головой. Несомненно, он принял меня за волка. Другой кавалерист, должно быть, заметил убегающего зверя, прогремел еще один выстрел. После этого отряд конников устремился вперед, кто-то направился ко мне, а кто-то поскакал следом за серым, растворившимся среди заснеженных кипарисов.
Когда они приблизились, я попытался пошевелиться, но силы покинули меня совершенно, хоть я и мог видеть и слышать все, что происходило вокруг. Двое или трое солдат спешились и опустились на колени рядом со мной. Один из них приподнял мне голову и приложил руку к груди.
– Хорошие новости, друзья! – крикнул он. – У него еще бьется сердце!
Потом мне в рот влили несколько глотков бренди, которое оживило меня настолько, что я смог полностью раскрыть глаза и осмотреться. Среди деревьев носились огни и тени, было слышно, как перекрикиваются люди. Все начали съезжаться в нашу сторону, испуганно переговариваясь. Из лабиринта могил показались солдаты с факелами, глаза их были безумны. Когда все собрались вокруг меня, те, кто был рядом, взволнованно спросили:
– Ну что, вы нашли его?
Последовал быстрый ответ:
– Нет! Нет! Едем обратно… скорее! В этом месте нельзя оставаться. Тем более в эту ночь!
– Так что это было? – одновременно спросили с нескольких сторон. И тут же все начали говорить одновременно, как будто поддавшись какому-то единому порыву. Но во всех голосах чувствовалась неуверенность и боязнь произнести вслух свои мысли:
– Это… это… было оно! – пробормотал один из солдат, явно потерявший на какое-то время способность рассуждать здраво.
– Как будто волк… но не волк! – содрогнувшись, вставил другой.
– Бесполезно стрелять в него обычными пулями, – заметил третий более спокойным голосом.
– Не стоило нам в такую ночь выезжать! Воистину, мы заработали свою тысячу марок! – воскликнул четвертый.
Через какое-то время раздался еще один голос:
– На расколотом мраморе кровь. Она не могла туда попасть с молнией. А что с этим… он цел? Посмотрите на его горло. Удивительно, друзья, волк лежал на нем и согревал, чтобы он не замерз.
Офицер осмотрел мое горло и сказал:
– Все в порядке. Кожа не прокушена. Что бы это значило? Если бы не лай волка, мы бы его не нашли.
– А куда подевался волк? – спросил мужчина, который поддерживал мою голову и который, похоже, был испуган меньше остальных: руки его держали меня крепко и не дрожали. На рукаве была нашивка унтер-офицера.
– Домой отправился, – ответил ему солдат, у которого на длинном лице не осталось ни кровинки и который трясся от ужаса, оглядываясь по сторонам. – Здесь достаточно могил, в которые он мог залечь. Уедем, друзья… уедем как можно скорее из этого про́клятого места.
Офицер, отдавая приказы своим людям, приподнял меня, потом несколько человек усадили меня на лошадь. Военный запрыгнул на седло позади, обхватил меня руками, скомандовал ехать, и мы быстрым военным порядком поскакали прочь от кипарисов.
Мой язык все еще отказывался слушаться, поэтому я молчал. Должно быть, я уснул, потому что, когда в следующий раз открыл глаза, оказалось, что я уже стою на земле и с обеих сторон меня поддерживают солдаты. Было уже светло, почти как днем, а на севере тонкая красная, как кровавый след, полоса солнечного света отражалась от снежной глади. Офицер приказал солдатам никому ничего не рассказывать о том, что они увидели ночью, они должны были просто говорить, что нашли неизвестного англичанина, которого охраняла большая собака.
– Собака? Никакая это была не собака, – вмешался солдат, который был испуган больше остальных. – Уж я-то отличу волка от собаки.
– Собака, – холодно повторил молодой офицер.
– Собака! – усмехнулся еще один солдат. Было видно, что храбрость его росла одновременно с восходом солнца. Кивнув в мою сторону, он сказал: – Взгляните на его горло. Разве это похоже на работу собаки, командир?
Машинально я поднял руку и, прикоснувшись к горлу, вскрикнул от боли. Меня обступили солдаты, чтобы получше рассмотреть, некоторые для этого даже спрыгнули с лошадей. И снова раздался чеканный голос молодого офицера:
– Я сказал, собака. Если мы заикнемся о чем-то другом, нас поднимут на смех.
Потом меня опять усадили на лошадь, на этот раз позади одного из солдат, и мы въехали в предместья Мюнхена. На пути нам попалась свободная коляска, меня пересадили в нее и отправили в гостиницу «Четыре времени года». Со мной поехал молодой офицер, в сопровождении одного всадника, остальные отправились в казармы.
Когда мы прибыли в гостиницу, господин Дельбрюк так стремительно выбежал навстречу, что стало ясно – он наблюдал из окна за дорогой в ожидании моего возвращения. Поддерживая обеими руками, он заботливо повел меня к двери. Офицер взял под козырек и развернулся, чтобы уйти, но я остановил его и настоял на том, чтобы он зашел ко мне. За бокалом вина я горячо поблагодарил его самого и его мужественных товарищей за свое спасение. Он просто сказал, что для него большим удовольствием было помочь мне и что благодарить нужно господина Дельбрюка, который позаботился об организации поисковой группы. После этих непонятных слов владелец гостиницы улыбнулся, а офицер, сказав, что должен идти, откланялся.
– Но, господин Дельбрюк, – удивился я, – каким образом вам удалось организовать на мои поиски солдат, и зачем?
Он скромно пожал плечами, мол, что тут такого? на его месте так поступил бы каждый! исказал:
– Мне просто повезло получить у командира полка, в котором я служил, разрешение набрать группу добровольцев.
– Но как вы узнали, что я заблудился? – спросил я.
– Вернулся кучер с остатками коляски, которая перевернулась, когда понесли лошади.
– Но вряд ли вы стали бы организовывать поисковую группу из солдат только по этой причине, не так ли?
– Разумеется! – Он согласно кивнул головой. – Еще до возвращения кучера я получил телеграмму от боярина, у которого вы собираетесь гостить.
С этими словами он достал из кармана телеграмму и протянул ее мне. Вот она дословно:
«Быстриц.
Позаботьтесь о моем госте. Мне чрезвычайно важно, чтобы с ним ничего не произошло. Если что-нибудь все-таки случится или если он пропадет, не пожалейте усилий, чтобы найти его как можно скорее и обеспечить ему безопасность. Он – англичанин, поэтому склонен к безрассудной смелости. Волки, снег и ночь часто бывают небезопасны. Не теряйте ни секунды, если заподозрите, что ему грозит опасность. Все ваши затраты будут возмещены вам сполна.
Пока я читал телеграмму, комната вокруг меня словно заходила ходуном. Если бы внимательный метрдотель не подхватил меня, я бы, наверное, не устоял на ногах. Все это было так странно, так жутко и невероятно, что мне показалось, будто я оказался в центре противостояния двух противоборствующих сил. Эта мысль меня ошеломила. Несомненно, я находился под какой-то загадочной защитой. Из далекого края в мгновение ока пришло послание, благодаря которому я не замерз насмерть и не погиб от волчьих зубов.
Дом судьи
Когда до экзамена оставалось совсем немного времени, Малькольм Малькольмсон решил куда-нибудь поехать и иметь возможность углубиться в чтение книг, не думая о том, что в любую минуту тебя могут отвлечь. Боясь искушений, поджидающих гостя в приморских городах, и не испытывая никакого желания полностью отгородиться от мира в деревенской глуши (поскольку ему давно уже было известно то волшебное воздействие, которое оказывает на него сельская идиллия), он пришел к выводу, что нужно ехать в какой-нибудь маленький тихий городок, где просто не на что будет отвлекаться. Он не стал обращаться за советом к друзьям, поскольку был уверен, что каждый стал бы предлагать то место, где бывал сам и где у него остались знакомства. Раз уж Малькольмсон решил на время избавить себя от общества друзей, у него уж точно не было желания обременять себя их вниманием, и поэтому он решил выбрать подходящее место самостоятельно. Уложив в дорожную сумку кое-какую одежду и все книги, которые могли бы понадобиться, он выбрал из расписания поездов первое попавшееся незнакомое название и заказал билет.
Когда после трехчасовой поездки Малькольмсон высадился в Бенчерче, он мысленно похвалил себя за предусмотрительность, благодаря которой теперь никто не знает, где он находится, и, следовательно, никак не сможет помешать ему углубиться в занятия. Он прямиком направился в единственную в этом сонном городишке гостиницу и снял номер на одну ночь. Бенчерч – ярмарочный город, поэтому раз в три недели он превращался в настоящий муравейник, но остальные двадцать один день месяца он был не привлекательнее пустыни. Следующий после приезда день Малькольмсон посвятил поискам жилья более изолированного, чем то, которое могла предложить даже такая тихая гостиница, как «Добрый странник». Нашлось лишь одно место, которое полностью отвечало всем его представлениям о покое. Вообще-то «покой» – слово не совсем подходящее. «Полная оторванность от мира», вот единственное выражение, которое в должной мере передает степень уединенности этого места. Это был старый ветхий массивный дом, какие строили еще при Якове Первом, с тяжелыми фронтоном и амбразурами окон, на удивление маленьких и находящихся на высоте необычной для зданий подобной постройки, к тому же он был окружен высокой мощной кирпичной стеной. Действительно, после осмотра дом показался больше похожим на укрепленный маленький форт, чем на обычное жилье. Впрочем, все это лишь порадовало Малькольмсона. «Вот, – думал он, – как раз такое место, которое я искал. Если получится поселиться здесь, я буду счастлив».