Трой кивнула, и полковник, хитро поглядывая на нее, прикусил губу и пожал плечами.
— Мы не должны показывать, что ничего не смыслим, — сказал он.
«Вот так он, наверное, разговаривал с благовоспитанными барышнями, когда ходил в лейтенантах полсотни лет тому назад, — подумала Трой. — Веселый и разудалый кружился под «Вальс судьбы» и украдкой проскальзывал в оранжерею для трепетных объяснений. Наставницы девиц наверняка считали его достойной партией. А не на полковом ли балу, на балконе, сделал он предложение тете Трах? Но какой, черт побери, была тетя Трах в юные годы? — спросила себя Трой и не смогла ответить. — Неужели вертихвосткой? Или скорее безупречной девицей? А может быть, милой резвушкой?»
— …вот я и сказал ему: «Помилосердствуй, приятель. Что б ты ни болтал, меня на мякине не проведешь! Редкая и достойная коллекция! Как же! Расскажи своему дедушке. Куча сгнившего барахла, вот что такое твоя коллекция!»
— Не сомневаюсь, вы были правы, дядя Берт, — подытожил Хилари, закрывая тему и поворачиваясь к своей тетке. — Что за прелестная бомбочка на вас, дорогая тетушка. Кажется, я ее раньше не видел.
— Серебряная свадьба, — ответила миссис Форестер. — Подарок твоего дяди. Я не часто ее достаю.
Речь шла о крупной бриллиантовой брошке, довольно небрежно приколотой к черному кардигану, надетому поверх коричневого атласного платья. На шее миссис Форестер болталась нитка жемчуга, а на пальцах прибавилось перстней.
Мистер Смит, позабыв на время об управлении финансами, уставился на миссис Форестер.
— Все на себя нацепили? — спросил он. — Красота! А скажите-ка, вы по-прежнему таскаете за собой ваши пожитки? Правду говорят? В консервной банке, да?
— Не при слугах, — ответила по-французски миссис Форестер.
— Думаете, у них ушки на макушке?
— Нет, честное слово, тетя Тру, — вмешался Хилари, бросив встревоженный взгляд на Катберта, стоявшего у буфета спиной к столу.
— Хилари, — позвала Крессида, — я как раз вспомнила.
— О чем, радость моя? — с опаской спросил Хилари.
— Да так, ерунда. Я просто хотела узнать о завтрашнем дне. Праздник. Елка. Соберемся в гостиной, да? Как все будет происходить? Ну ты знаешь, постановка, режиссура и все такое.
Впервые на памяти Трой Крессида по-хозяйски заинтересовалась положением дел в Холбердсе, чем чрезвычайно обрадовала Хилари. Он пустился в длинные объяснения. Бубенчики, магнитофонная запись, появление через стеклянную дверь полковника Форестера в облачении Друида. Ветвь для поцелуев. Елка. Порядок проведения церемонии. Полковник Форестер слушал племянника с живейшим удовольствием.
Обсуждение предстоящего праздника затянулось до конца ужина. Крессида, продолжавшая с немалым апломбом играть роль хозяйки, вывела дам из-за стола, сумев опередить миссис Форестер. Пока та готовилась встать, Крессида склонилась к ней и произнесла с обворожительной улыбкой:
— Не пора ли нам, тетя Тру?
Трой заподозрила, что она впервые столь ласково обратилась к своей будущей родственнице. Миссис Форестер была явно ошарашена.
— Я и сама собиралась, — пробормотала она, торопливо поднялась и двинулась к выходу. Ее муж вскочил из-за стола и распахнул для дам двери.
— Мы не засидимся за портвейном, — сообщил он, переводя взгляд с жены на Трой. — Хилари сказал, что еще многое надо сделать. Елку, ветвь для поцелуев и прочее. Обожаю предпраздничную суету, а вы? — спросил он Трой.
Войдя в гостиную, дамы застали там Винсента, Найджела и румяного как яблочко мальчика с кухни. Они как раз втаскивали через застекленную дверь стройную рождественскую елку, припорошенную снегом. Дерево воткнули в зеленую бочку и водрузили на тележку с колесиками, скользившими по самодельным рельсам-дощечкам. В дальнем углу комнаты великолепный ковер был застелен зеленой парусиной, туда и вкатили елку, поставив строго по центру.
Вместе с елкой в комнату ворвалось дыхание зимы. Крессида громко выразила протест. Слуга закрыли дверь и удалились, оставив рядом с елкой стремянку и большущую коробку с украшениями.
На огромную люстру кто-то — возможно, Найджел — подвесил традиционную ветвь для поцелуев — сооружение в виде колокола из омелы и остролиста, утыканное пунцовыми свечками. К нему также прицепили пунцовые яблоки, болтавшиеся на мишуре. Комната наполнилась густым смолистым ароматом.
Трой обожала рождественские торжества не меньше полковника Форестера. Она подумала, что вечер был бы спасен, если бы они скоротали его за совместными приготовлениями к празднику. Миссис Форестер с благожелательной строгостью оглядела елку и объявила, что с ней все в порядке.
— Тут есть рождественские ясли, — сказала она. — Я позаботилась, чтобы они были. Купила их, когда Хилари был еще нечестивцем семи лет от роду. Он и сейчас нечестивец, но вытаскивает ясли, чтобы сделать мне приятное. Хотя как он умудряется совмещать их с языческой бородой Рода и этим безобразием на люстре, одному ему ведомо. Правда, завтра будет служба. В пол-одиннадцатого в часовне. Он говорил вам?
— Нет, — ответила Трой. — Я даже не знала о существовании часовни.
— Она в западном крыле. Служить будет тюремный пастор. По ортодоксальному англиканскому обряду, как любит Хилари. Вы находите его красивым?
— Нет. Но портретогеничным.
— Ха, — отозвалась миссис Форестер.
Вошел Мервин с кофе и ликерами. Обслуживая Трой, он глянул на нее с такой собачьей преданностью, что художницу покоробило.
Крессида, похоже, оставила замашки хозяйки дома за дверьми столовой. Она стояла у камина, облокотившись стройной рукой о массивную раму и покачивая золотистой туфелькой на ноге. С трудом дождавшись, пока Мервин выйдет, Крессида сказала:
— От этого человека у меня мурашки по коже.
— Неужели, — откликнулась миссис Форестер.
— Он такой склизкий, впрочем, как и все остальные, если уж на то пошло. О да, я знаю о идеях Хилли и могу вас уверить, что такой способ решить проблему со слугами ничем не хуже других. То есть если мы собираемся жить в Холбердсе и все такое, то без каких-то людей нам не обойтись. Лично я предпочла бы греков, понимаете, или кого-нибудь в этом роде.
— Значит, ты не разделяешь взглядов Хилари на одноразовых убийц? — спросила миссис Форестер.
— О, я знаю, он страшно носится со всем этим, — ответила Крессида, поигрывая туфелькой. — Но если уж говорить начистоту, стильная жизнь — вот что по-настоящему заводит Хилари. Меня тоже, понимаете?
Несколько секунд миссис Форестер внимательно смотрела на Крессиду, а затем демонстративно, всем туловищем, повернулась к Трой.
— А как вы устроили свой дом? — спросила она.
— Как могли. Мой муж полицейский, и его распорядок дня может из самой добропорядочной домохозяйки сделать психопатку.
— Полицейский? — воскликнула Крессида и добавила: — Ах да, я забыла. Хилари говорил мне. Но он какой-то безумно высокопоставленный и знаменитый, ведь так?
Поскольку ответить на подобный вопрос, как правило, нечего, Трой и не стала отвечать.
— Не заняться ли нам елкой? — спросила она миссис Форестер.
— Без Хилари нельзя. Он обязательно должен командовать. Вам пора бы уже знать.
— Не слишком шикарный праздник, правда? — наморщила носик Крессида. — Тюремный босс, понимаете ли, тюремный врач, охранники, капеллан. Не говоря уж о тюремных детишках. Ох, я забыла, еще толпа чумных соседей, все такие провинциальные и ни одного моложе семидесяти. Повеселимся на полную катушку. Под звон бубенцов.
— Мне семьдесят, а моему мужу семьдесят три, — заметила миссис Форестер.
— Ну вот, всегда я так, — сокрушенно всплеснула руками Крессида. — Хамлю, понимаете ли. — Она рассмеялась и вдруг опустилась на колени перед миссис Форестер, откинув назад гриву великолепных волос и сложив руки в молитвенном жесте. — Я не настолько безнадежно испорчена, больше прикидываюсь, — призналась она. — Вы оба относились ко мне просто фантастически. Всегда. И я благодарна. Хилари придется драть меня как Сидорову козу. Понимаете? Регулярно. И тогда я буду вести себя выше крыши. Тетя Тру, лапуленька, простите меня.
«Тетя Трах не Медуза Горгона, ей не обратить в камень эту чаровницу», — подумала Трой.
И точно, уголки рта миссис Форестер дрогнули в улыбке.
— Полагаю, ты не хуже, чем другие в твоем поколении, — мягко произнесла она. — Ты умна и откровенна, что есть, то есть.
— Умна как дьявол и откровенно красива, да? Как вы думаете, тетя Тру, я украшу собой дом Хилари?
— О, смотреться ты будешь очень прилично, — сказала миссис Форестер. — Никаких сомнений. Хорошо бы ты и вела себя так же.
— Вести себя прилично… — задумчиво произнесла Крессида и умолкла. В камине потрескивал огонь. Откуда-то сверху потянуло сквозняком, и ветвь для поцелуев немного повернулась вокруг шнура. Из столовой послышался приглушенный толстыми стенами смех Хилари. В голосе и взгляде Крессида вдруг произошла разительная перемена.
— Вы бы назвали меня «порочной женщиной», тетя Гертруда? — спросила она.
— О чем ты говоришь, дитя мое? Что случилось?
— Да вот случилось. Взгляните. — Крессида открыла золотистую сумочку и вынула сложенный листок бумаги. — Я нашла это под моей дверью, когда поднялась, чтобы переодеться. Берегла для Хилари, но вы обе тоже можете посмотреть. Пожалуйста, прошу вас. Откройте и прочитайте. Обе.
Миссис Форестер в упор глянула на Крессиду, нахмурилась и развернула бумажку. Она держала ее на значительном расстоянии от глаз, и Трой могла отлично видеть огромные печатные буквы.
БЕРЕГИСЬ ПОРОЧНАЯ ЖЕНЩИНА
ПОЗОР РАСПУТНИЦЕ
ОН НЕ ПОТЕРПИТ ТЕБЯ В ЭТОМ ДОМЕ
— Что за белиберда? Где ты это взяла?
— Я же сказала, под моей дверью.
Миссис Форестер сделала резкое движение, видимо намереваясь смять бумажку, но Крессида проворно остановила ее.
— Нет, не надо, — сказала она. — Я хочу показать ее Хилари. И я очень надеюсь, что он изменит мнение об этом мерзком Найджеле.