Еще более любопытное приспособление, которое появляется в эволюции у полихет, — первые конечности. Ни у губок, ни у медуз нет и намека на ноги или лапы. А у крабов, раков, пауков и насекомых их много. Откуда они появились? Кто был «изобретателем» ног? Многощетинковые черви!
По бокам каждого сегмента их кольчатого тела расположены небольшие парные выросты. Внутри проходят крошечные кровеносные сосуды. Их число невероятно велико. У полихеты пескожила в каждом выросте их десятки тысяч. Получаются жабры, через которые в кровь червя поступает растворенный в морской воде кислород. Нижняя половинка каждого выроста работает как весло. С помощью таких «весел» морской червь нереис быстро плавает и ползает по дну, извиваясь как змея. Разумеется, это еще не совсем ноги, но уже что-то близкое к ним. Действительно, достаточно мысленно вытянуть такой вырост и разделить его на несколько частей, и получится нога жука или кузнечика.
Оказывается, именно так и развивались конечности насекомых. Они образовались из боковых выростов тела многощетинковых червей, которые являются дальними морскими родственниками сухопутных многоногих животных.
Морские уточки и желуди
Когда морская вода во время отлива отступает, на крупных камнях становятся заметны белые крапинки наростов. Это домики морских желудей — балянусов. Пять-шесть боковых створок домика прочно и неподвижно срослись друг с другом. Верхнее входное отверстие плотно закрыто двустворчатой крышечкой, напоминающей коническую шляпку желудя.
По водой видно, как две створки крышечки примерно раз в секунду раскрываются и из домика высовывается нечто вроде веера. Он совершает гребное движение, будто хочет схватить что-то в воде, и убирается внутрь. Через мгновение все повторяется. Так питается маленький рачок — морской желудь. Шесть пар его ножек снабжены тончайшими щетинками. Они-то и образуют ловчий веер. Мельчайшие одноклеточные водоросли и даже бактерии застревают в щетинках ножек при каждом взмахе и попадают в конечном счете в рот к их обладателю.
Морские уточки похожи на морских желудей, только их тело, одетое в известковый панцирь, прикрепляется к скале или камню длинной тонкой ножкой. Трудно себе представить, но она — не что иное, как измененная до неузнаваемости голова рачка. Такое необычное строение этих морских существ заставило зоологов поломать голову, к какой группе организмов их отнести. Лишь в первой трети XIX века изучение развития морских уточек приоткрыло завесу тайны. Их личинки оказались очень похожи на личинок ракообразных.
Морские уточки и морские желуди оказались родственниками раков, крабов, креветок и омаров.
Своеобразная форма морских уточек вводила в сомнение не только профессионалов. При известной доле воображения в очертаниях морской уточки можно увидеть карикатурный образ маленькой птички — отсюда и название. В Средние века некоторые люди считали, что из морских уточек со временем выводятся настоящие птицы. Начало этому поверью, возможно, дали стаи перелетных птиц — гусей казарок, два раза в году во время перелетов появляющихся над морскими просторами.
Науки о птицах — орнитологии — тогда не существовало и в помине. Никто не знал, где гнездятся казарки, как выводят птенцов. Мир был полон загадок и чудесных превращений. Из волосатой гусеницы выводилась легкокрылая бабочка. Почему же из морской уточки не могла вылупиться маленькая птичка?
Банка мидий
Бросьте летом на мелководье в воду Белого моря новенький капроновый трос, и через пару недель каждый квадратный сантиметр его поверхности будет усыпан, словно маком, десятками черных точек. Это молодь самых обычных двустворчатых моллюсков — мидий, которой удалось с вашей помощью хотя бы временно решить свои жилищные проблемы. А они у мидий есть, и немалые.
В конце весны вся невообразимая армада моллюсков начинает размножаться. Каждая мидия, достигшая совершеннолетия, то есть второго года жизни, выметывает в воду миллионы яиц. Из них после оплодотворения развиваются крошечные, не более миллиметра, личинки. Им всем необходимо как можно скорее решить первую в их жизни и самую главную проблему — куда бы осесть. Мидии, как известно, существа сидячие. Большую часть отпущенного им природой срока своей жизни они проводят на одном месте, прочно заякориваясь с помощью тонких золотистых нитей биссуса на дне или на поверхности скал и камней.
Вот от этого-то места у мидий зависит подчас не только житейское благополучие, но и сама жизнь.
Несмотря на обширную акваторию и изрядную протяженность изрезанных беломорских берегов, удобной для поселения жилплощади оказывается не так уж и много. Номера-люкс располагаются в узких каменистых неглубоких протоках, в основаниях дамб, на дне подводных перемычек между островами, где постоянное течение приносит обильную пищу и кислород. В таких укромных уголках биомасса мидий может достигать рекордных величин — до 50 килограммов на каждый квадратный метр. Но такие благословенные места встречаются нечасто.
Спокойные темные глубины слишком холодны. В Белом море температура воды на пятидесятиметровой отметке редко поднимается выше нуля градусов. Относительно теплолюбивые мидии могут встречаться в этой холодной темной пучине, но для развития их личинок нужно тепло. Да и физически опуститься им на такую глубину непросто, ведь более соленые глубинные воды плотнее и, следовательно, тяжелее, чем у поверхности.
Поэтому узкая прибрежная полоса кажется более привлекательной для мидийной молоди, чем холодные глубины. Она манит к себе относительно теплой водой, обилием микроскопических одноклеточных водорослей и прочей мелюзги, которую мидии постоянно отфильтровывают и заглатывают. Иначе питаться они просто не могут. В то же время эти угодья нередко таят для крошек-мидий серьезные, а подчас и смертельные опасности.
Два раза в сутки «море вздыхает», и отлив обнажает обширные пространства обсыхающего берега — литорали. Оказавшиеся на воздухе моллюски плотно захлопывают створки и в течение нескольких часов, буквально затаив дыхание, дожидаются возвращения живящей влаги. Но это еще полбеды. Мало-мальское серьезное волнение превращает песчаные отмели в гигантские жернова, которые миллиардами беснующихся песчинок способны перемолоть в пыль любую мелкую живность на дне. Понятно, что в такой ситуации личинкам просто не уцелеть. А ведь песчаные литорали занимают на Белом море до шестидесяти процентов всей береговой линии.
Заиленные участки дна тоже не годятся. Вязкий густой ил — няша засасывает мидий, как гемпширская трясина злодея Степлтона из повести Конан Дойля. Герои нашего очерка не переносят мягких грунтов. Посадите мидию в аквариум, где дно покрыто воском, и она постарается, работая мускулистой ногой и раскидывая в стороны новые стропы биссусных нитей, переползти на твердую поверхность стенок.
Понятно, что в такой ситуации любые, даже небольшие каменистые отмели на дне ниже уровня отлива будут рассматриваться мидиями как прекрасная опора в жизни. Именно здесь возникают плотные скопления мидий — так называемые банки. Если площадь поселения совсем невелика, раковины вскоре начнут лепиться друг на друга в несколько этажей. Вот и получается, что море огромно, но свободного места для многих его обитателей явно не хватает!
Жемчужные кораблики
В Германии, в городе Дрездене существует знаменитая на весь мир сокровищница Грюнас Гевельбе — «Зеленые своды». Наряду с десятками удивительных произведений ювелирного искусства прошлых столетий, в ней можно увидеть оригинальные кубки. Серебряные и золотые рукоятки прочно и надежно удерживают чаши, которые создала сама природа. Это раковины морских моллюсков, которых называют жемчужными корабликами. Они удивительные создания природы! Давайте начнем рассказ о корабликах с их далеких родственников.
Около 500 миллионов лет назад по дну древних морей ползали моллюски, которых зоологи назвали ортоцератами, то есть «пряморогими» (от греческого orthos — «прямой», «правильный» и ceratos — «рог»). Их раковина действительно напоминала длинный прямой рог. Из ее открытой части наружу торчали многочисленные выросты — щупальца. Сразу за ними располагалась голова. Всех моллюсков с окружающими голову щупальцами объединяют в класс головоногие. Ортоцераты — давно вымершие и наиболее древние из них. Их прямая раковина была тяжелой и неудобной защитой. Ее с трудом удавалось тащить по дну.
Проблема передвижения таких моллюсков была решена родственниками ортоцератов. Их раковина была завита в плоскую спираль. Внутри, как в подводной лодке, располагались секции-камеры. Они были наполнены газом, в результате чего раковина стала плавучей. Так в эволюции появились головоногие моллюски аммониты. Они были названы так в честь древнего египетского бога Аммона, которого изображали с рогатой головой барана. Его свернутые спиралью рога напоминали по форме аммонитов. В древних морях Земли плавали тысячи видов этих головоногих. Раковины некоторых аммонитов не превышали в размерах горошину. Раковины других напоминали колесо грузового автомобиля. Например, раковина аммонита пахидискуса достигала в диаметре трех метров!
Все аммониты вымерли около 80 миллионов лет назад. До наших дней дожила только маленькая группа этих удивительных головоногих — наутилусы. Такие виды организмов получили название «живых ископаемых». Как и у аммонитов, у наутилусов несколько десятков небольших щупалец с присосками. Их тело находится в последней камере спирально закрученной раковины. Остальные камеры могут заполняться либо водой, либо газом. Газ находится под давлением, поэтому перламутровая раковина наутилусов не лопается даже на глубине 700 м. Кстати, жители Индонезии выуживают наутилусов из глубины, используя в качестве приманки дохлых крыс.