— А ваша мама знает, что я птица?
— Она в это не верит. Я ей рассказал, но она не поверила.
— Ну, может, так оно и лучше. Я очень признателен, что вы так внимательно меня выслушали. Но прежде чем вы уйдете, позвольте, я спою вам свою «Маленькую колыбельную».
Эмиль с радостью согласился, и пеликан запел:
Придешь ли засветло домой,
Детеныш большеротый мой?
Коль ночь на землю упадет,
Никто дороги не найдет.
Метнется рыба в глубине,
На дно опустится во сне,
Успев домой до темноты.
Вернись же засветло и ты.
Спешит сынок улитки в дом,
Хоть дом его всегда при нем.
До темноты захлопнет дверь,
И не найдешь его теперь.
Лиса лисят загонит в дом
И заметет следы хвостом,
Залезет в нору под кусты,
Успев домой до темноты.
Вернись домой, пока светло,
Пока тропу не занесло,
Пока шумит спокойно лес
И путь в потемках не исчез.
Часть 2Стекло
Стекло и алмаз.
Иллюзия и жизнь.
Ярмарка
Каждый день в течение целой недели Эмиль приходил к пеликану и учил его читать. В субботу друзья решили сделать выходной. Пеликан увидел на улице объявление, в котором говорилось о международной ярмарке, проходившей в большом выставочном павильоне на другом конце города.
— А что такое ярмарка? — спросил он у Эмиля.
— Это такая выставка, где представлены новые товары, всякая техника и разные изобретения.
— Может, сходим?
— Давайте, — обрадовался Эмиль, потому что раньше никогда не бывал на ярмарках. Но тут же сник.
— Вход на ярмарку обычно платный, а у меня сейчас совсем нет денег.
Пеликан дружелюбно похлопал его по плечу.
— Разрешите мне пригласить вас, дорогой друг. Я как раз получил зарплату. Не можем же мы, в конце концов, пропустить такое важное событие.
Друзья сели в трамвай номер семь и отправились на выставку. Стоял чудесный солнечный день, и город за окнами трамвая выглядел необычайно привлекательным.
Они стояли на передней площадке, и пеликан все время указывал крылом на то, что видел за окном: продавщицу мороженого, девочку со скакалкой, клетку с канарейкой в окне первого этажа. Он удивленно вскрикивал и теребил Эмиля: «Какая шустрая девчушка!» или: «А мороженое — это вкусно?» Он, оказывается, никогда не пробовал мороженого. Или: «Скажу вам по секрету, канарейки никогда не отличались большим умом».
Каждый раз, когда трамвай проезжал мимо какого-нибудь большого здания или въезжал на мост, пеликан просил Эмиля рассказать ему, что это за здание и в какой части города они сейчас находятся. Но чаще всего Эмиль не мог ответить на эти вопросы.
Пеликан читал по слогам все вывески и объявления, встречавшиеся на пути: «При-гла-ша-ем на от-кры-тие но-вой дис-ко-те-ки!», «Боль-шая рас-про-да-жа — SALE!»
— Что значит «SALE?» — спросил пеликан.
— Это то же самое, что распродажа, только на другом языке, — пояснил Эмиль.
— Понятно, — сказал пеликан и задумался. — Раньше я считал, что все люди говорят на одном языке, как и все пеликаны.
— Нет, языков очень много, больше сотни, — улыбнулся мальчик.
— Но ведь это, наверное, только мешает общению.
— Мешает, — вздохнул Эмиль и вспомнил, как тяжело ему бывает в школе на уроках шведского языка.
Трамвай проехал мимо большого кирпичного здания, окруженного высоким забором. Над забором тянулся двойной ряд колючей проволоки.
Пеликан забыл про языки и стал расспрашивать Эмиля, для чего нужен такой забор.
— Это тюрьма, — пояснил Эмиль. — Там живут заключенные.
— Какие такие заключенные? — удивился пеликан. — Кто их туда заключил?
Эмиль подумал и сказал:
— Их заключили туда другие люди, потому что они нарушили закон.
— Закон? — переспросил пеликан. — А что такое закон?
— Это такая книга, где написано, что можно делать, а чего нельзя.
— И чего нельзя делать?
— Ну, например, нельзя красть, нельзя убивать.
— Нельзя спать на скамейке в парке, — вспомнил пеликан. — Ну хорошо, это я понял. Они сделали то, чего нельзя, и их всех привезли сюда жить, но зачем?
Пеликан всегда задавал сложные вопросы. Но на этот раз Эмиль не успел ответить, потому что надо было выходить.
Выйдя из трамвая, друзья сразу же увидели большой павильон, в котором и проходила ярмарка. Перед зданием толпились люди.
Пеликан ничего не говорил и выглядел рассеянным. Наверное, он все еще думал про сто языков, законы и тюрьму. Он купил в кассе два билета — себе и Эмилю. Они вошли внутрь и оказались в огромном шумном холле с множеством стендов. Возле каждого стенда стояла девушка в красной униформе и рассказывала посетителям, как работает тот или иной странный прибор.
— Подходите ближе, дамы и господа! — воскликнула одна из девушек, и Эмиль с пеликаном направились к ее стенду.
— Новинка, незаменимая для конторы и офиса! Верный помощник начальника и секретаря! Воспользовавшись однажды, вы уже никогда не сможете работать без нее. Эта вещь удивительно практична и легка в применении!
— Дамы и господа! Уважаемые директора фирм и компаний! Позвольте продемонстрировать вам удивительную машину: «Шредер де Люкс»! Этот уникальный прибор позволит вам уничтожить любые бумаги в считанные секунды. Только посмотрите на это!
Девушка положила целую стопку листов в негромко рычащую пасть «Шредера». Пеликан следил за всем этим действом, раскрыв клюв от удивления. Эмиль совсем не понимал, что происходит.
— Готово! — радостно закричала девушка, открыла небольшое окошко на передней стенке прибора и достала оттуда целую охапку мелко нарезанных бумажек. Она показала ее справа и слева и протянула прямо под нос пеликану.
— Фантастика! — закричал мужчина в сером костюме, похожий на начальника какой-то фирмы, и так толкнул пеликана в бок, что тот даже вскрикнул.
— Совершенно верно, фантастика! — подхватила девушка в красном. — В этой куче вы вряд ли сможете найти какой-нибудь документ! Итак, сегодня мы предлагаем вам «Шредер де Люкс» по специальной низкой цене! Всего лишь за двенадцать тысяч пятьсот! Спешите, количество экземпляров ограничено! Не упустите свой шанс приобрести фантастический аппарат «Шредер деЛюкс»!
Но Эмиль и птица были уже далеко от этого шанса. Пеликан схватил Эмиля за локоть еще в середине представления и потянул к выходу.
— Я не могу больше здесь находиться, — пояснил он. — Все это действует на меня угнетающе! Мне срочно необходимо подкрепиться.
И они поехали домой пить чай с кокосовым печеньем, которое пеликан купил специально для Эмиля. Себе же он достал из холодильника свежую камбалу.
— Теперь вы знаете обо мне почти все, — улыбнулся пеликан. — Но, может быть, вы расскажете хотя бы немного о себе? Вы родились в городе?
— Нет, не в городе. Мы переехали сюда с мамой прошлым летом.
— Значит вы тоже здесь чужой… Неудивительно, что мы с вами нашли друг друга. Думаю, нас объединяет общая боль…
— Но у меня ничего не болит, — успокоил его Эмиль.
— Я имею в виду другую боль, вот здесь, — и пеликан приложил крыло к сердцу.
— Неужели вам никогда не казалось, что кто-то схватил ваше сердце и тянет его туда, откуда вы приехали?
Эмиль опустил голову. К горлу подкатил ком, в глазах защипало.
— Ужасная боль, — продолжал пеликан, смотря куда-то вдаль, — и если она не утихнет, то останется только один выход — вернуться.
— А если нельзя вернуться?
— Тогда надо смириться с тем, что эта боль будет с тобой всегда. Станет хронической.
Пеликан употреблял порой такие сложные слова, что Эмиль только удивлялся, где он их нахватался. Наверное, старик Унтамола в перерывах между песнями читает ему вслух толковый словарь.
— А что такое «хронический»? — спросил Эмиль.
— Так говорят о болезни, когда она долго длится и никак не проходит.
— Но я не хочу такую болезнь.
— И не надо, что вы. Со временем вы об этом забудете или вернетесь. Иногда для того, чтобы забыть, надо вернуться туда, откуда уехал. Снова увидеть это место — и вдруг понять, что это совсем не то, чего ты хотел.
— Что это не твой дом, да?
— Не твое место или не твое время.
— Угу.
Эмиль сказал «угу», хотя на самом деле он совсем ничего не понял из того, что говорила птица. Но ему нравилось слушать пеликана, нравился его спокойный и уверенный тон, гортанный голос, к которому он успел привыкнуть. Даже желтые птичьи глаза и неуклюжая походка больше не казались ему странными.
Теперь он смотрел на пеликана, как смотрят на настоящего друга. Он не замечал ни коротких ног, ни странного клюва, ни торчащих во все стороны перьев. Он забыл об этом, как забывает любовь обо всем незначительном и маловажном. Незаметно для самого себя он полюбил пеликана, с его смешными ногами, клювом и крыльями, и наверняка расстроился бы, если бы что-нибудь в облике его друга переменилось.
Дом в зрачке
Сколько раз поднимался я по этой лестнице.
Сколько раз открывал эту дверь.
Смотрел из окна во двор. Грелся у камина. Сидел за этим столом. Спал на этой кровати.
На следующий день пришло письмо от папы. Папа предлагал приехать к нему в гости на недельку-другую.
— Ну, вот и хорошо, поедешь завтра утром, — сказала мама.
— Не знаю, смогу ли я завтра…
Неужели это Эмиль сказал?
Он даже сам удивился. Разве не он с нетерпением ждал этого письма с тех пор, как начались каникулы? А оно пришло только сейчас, когда лето уже почти прошло…