Химмель отвечал с достоинством:
– А я считаю их живыми, мистер Аккерман. То, что они оказались неспособны управлять боеголовкой в дальнем космосе, еще ничего не доказывает.
– Не доказывает?
– Не доказывает, что они не имеют права на существование. Я выпускаю их, и они катаются, лет пять-шесть. Они это заслужили.
Повернувшись к Эрику, Иона произнес:
– Ну, если старик узнает...
– Мистер Вергилий Аккерман давно в курсе дела, – остановил Иону Химмель. – И он одобрил мои действия. – И тут же торопливо добавил: – Точнее, он позволил мне заниматься тележками. Ему известно, что компания не понесет ровным счетом никаких убытков. Я собираю тележки ночью и не трачу служебного времени. У меня дома целый конвейер, – с гордостью сказал он.
– И много вы тратите на это времени? – как врач поинтересовался Эрик.
– По часу, доктор, по часу еженощно.
Эрик и Иона переглянулись.
– А что они... чем ваши... пациенты занимаются потом? – поинтересовался Иона. – Просто вот так катаются по городу?
– А Бог их знает, – махнул рукой Химмель. – Мне, честно говоря, и дела нет.
Действительно, едва ли этот яйцеголовый интеллигент мог бы отслеживать каждую свою «тачку» по городу: не хватило бы ни времени, ни денег.
– Да вы художник, – заметил Эрик. У него не сложилось пока определенного мнения, кто перед ним – авантюрист или сумасшедший. Возможно, сумасшедший авантюрист. Случай, безусловно, клинический, как часто и бывает в искусстве. Химмель с головой погрузился в работу, даже ночью выкраивает часы на собственные безумства. Но что может быть здоровым в мире, где до сих пор идет война, и гигантская промышленная индустрия работает на эту войну? Кто же безумнее – Химмель с «маленьким тележным конвейером» – или магнаты, выпускающие ракеты, танки, орудия и прочие средства уничтожения? Пусть не себе подобных, но все-таки – существ. А маленький человечек дает жизнь существам, которых тоже не понимает и которые вовсе не похожи на него.
И если уж говорить о безумцах, то безумнее всех сейчас Мол – генеральный секретарь ООН, который поддерживает войну.
Идя с Ионой к выходу, Эрик заметил:
– Он спятил.
Это был самый сильный термин в психиатрии. Он обозначал полный отрыв от реальности.
– Очевидно, – отмахнулся Иона. – Но проблема не в нем, а в старике Вергилии. Тут дело не в деньгах, которые этот шизик возвращает компании. Вергилий не дурак – он дальновидный, иначе давно бы отправил этого чокнутого с бригадой рабов в Звездную систему Лилии. Химмелю просто сказочно повезло.
– Как думаете, чем это кончится? – перескочил Эрик на вопрос, который волновал сейчас все человечество.
– А чем должно кончиться?
– Мол подпишет мирный договор с ригами и оставит пришельцев из Лилии сражаться в одиночестве, самим разбираться с войной? Ведь они первыми начали войну и, стало быть, заслужили такую участь.
– Он никогда этого не сделает, – спокойно ответил Иона.
– Почему?
– Потому что контрразведка лильцев работает здесь, на Земле. И если Мол попытается взбрыкнуть, от него и мокрого места не останется.
– От секретаря ООН?
– От секретаря, – пожал плечами Иона. – А что? Запросто заменят другим. Выкрадут ночью и поставят на его место какого-нибудь бравого вояку.
– Но ведь это же наш лидер а не их. Мы его выбирали, путем демократического голосования...
И осекся, понимая, как прав Иона.
– Для нас лучше проиграть войну. – продолжал тот. – Впрочем, к этому мы и стремимся.
Тут он понизил голос до шепота:
– Кстати, я не провокатор, но...
– Говорите смелее, здесь все свои.
– Эрик, – заявил Иона, – единственный выход из войны – пережить горечь поражения. Пусть даже все это кончится вековым игом ригов. Пусть на наши плечи падет наказание за то, что мы избрали себе такого союзника, как лильцы. Наша первая межзвездная война обернется в любом случае неудачей. И Мол понимает это не хуже нас.
Он поморщился.
– Но мы сами его выбирали, – напомнил Эрик. – Так что ответственность в конечном счете ложится на нас.
Впереди показалась сухонькая, почти призрачная фигура, и раздался дребезжащий старческий голосок.
– Куда вы пропали, Иона, и вы, Арома? Мы сейчас же вылетаем в Вашинг-35.
Голос Вергилия Аккермана напоминал куриное кудахтанье; он выглядел мумией, помесью мужчины и женщины в еще живой плотской оболочке.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Открыв пустую пачку из-под сигарет «Кэмел» и сплющив ее, Вергилий Аккерман сказал:
– Ну, что у нас там? Змейка, крестик, нолик, зигзаг? Выбирайте, Арома.
– Крестик, – сказал Эрик.
Старик ухмыльнулся, заглядывая под заклеенный корешок пачки:
– Зигзаг. Вам причитается тридцать два щелбана.
Старик впадал в детство. Он потрепал Эрика по плечу, радостно скалясь и обнажая идеально белые, словно выточенные из слоновой кости, имплантанты.
– Ну, не будем мучить вас, доктор. Скоро мне понадобится новая печень. Это может произойти в любой момент. Прошлой ночью совсем расклеился: кажется, опять интоксикация.
– Позвольте поинтересоваться, что вы поделывали накануне вечером? – заговорил доктор Эрик Аром, располагавшийся напротив своего поднадзорного больного.
– О, как всегда: выпивка и девушка, выпивка и девушка, – Вергилий задорно оскалился на родственников: Харви, Иону, Ральфа и Филлиду Аккерманов, которые сидели вокруг, в каюте корабля, уносившего их к Марсу.
Правнучатая племянница Виргилия Филлида, заметила сурово:
– Дорогой прадед, в вашем ли возрасте играть в такие игры? Случись инфаркт – и что тогда? – она пробуравила старика Виргилия взором заботливой наследницы.
– Что тогда? – рассмеялся каркающим смехом Вергилий. – Сработает индикатор, вшитый в сердечный клапан, и примчится доктор Арома с новым сердечком в чемоданчике. Так что тебе ничего не светит, милая. Я вас всех переживу.
Он довольно захихикал, пуская слюну на подбородок, выглаженным платком из нагрудного кармана отер слюну. Предок излучал самодовольство – каждой косточкой, выступавшей из-под пергаментной старческой кожи. Вергилий знал, что наследникам никогда не пережить его, потому что у них нет таких денег, – которые принесла война, – да и вообще они не принадлежат к его классу. Родственники оказались в замкнутом кругу: чтобы получить деньги предка, они должны были обладать таким же богатством, как у него, чтобы его пережить.
– Mille tre, – тоскливо выдавил Харви, цитируя либретто Да Понте. – Впрочем, вы, старый орешек, проживете и больше, чем 1003 года. Я бы в вашем возрасте...
– Тебе ни-ког-да не быть в моем возрасте, – по слогам произнес Вергилий, сверкая глазками. – Даже не мечтай, Харв. Вернись с неба на землю, к своим налоговым декларациям, калькулятор ты наш, монотонно гудящий. Ты даже не компьютер. И ты никогда не умрешь в постели с женщиной. Тебя найдут рядом с чернильницей! – злобно захихикал Вергилий.
– Может быть, хватит, – Филлида возвела глаза к черному космическому небу.
Эрик обратился к Вергилию:
– Я, кстати, хотел поинтересоваться насчет пачки зеленых «Лаки Страйк». Месяца три назад...
– Да! – гаркнул Вергилий. – Ваша жена не чужда любви. В том числе и ко мне, как ни странно. Да, это был подарок, доктор, но ничего личного, не беспокойтесь. Из-за пачки...
– Я уже говорил Эрику, – вмешался Иона, подмигнув доктору.
Тот сделал вид, что не заметил.
– Так все же...
– Что вы так сволочитесь из-за жены? Кэт – просто специалист, вот и все, – убеждали Эрика уже два Аккермана.
– Что такое, в конце концов, женщины, – философски заметил Вергилий. – Это страшная сила: они проникают в нас глубже, чем хирурги-трансплантологи. И тоже заменяют внутри что-то, без чего мы потом жить не можем. Так что в общем-то я вас понимаю, – хмыкнул старик.
– Да и я говорил Эрику буквально вчера... – начал Иона.
– Эрик мне тоже дорог, – оборвал его Вергилий. – Хороший он человек. Нечто среднее между сангвиником и меланхоликом. Подходящий тип для такой работы. Оптимист – и в то же время не зарывается. Пессимист – но не до безнадеги. Вы только полюбуйтесь на него! Ну хотя бы сейчас – поистине достойное зрелище.
Иона посмотрел, «любуясь», на Эрика.
Все остальные тоже.
– Совершенно хладнокровен – ему никогда не изменяет мозг. Я много раз видел его за работой, и уж кому, как не мне, знать, что это за человек. Эрика можно найти в любое время дня и ночи – и он всегда придет на помощь... такие сейчас редко встречаются.
– Да вы же ему платите, – вмешалась Филлида.
Обворожительная правнучка Вергилия, заседавшая за директорским столом корпорации, была дамочка с пристальным взглядом тиранозавра. Она здорово походила на дальнего предка, Вергилия, только было в ее чертах нечто хищное, особенное, женское. Для Филлиды ничто не существовало, кроме бизнеса. Попробуй Химмель выступить при ней со своими тележками – и давно бы уехал куда-нибудь подальше Марса: в мире Филлиды не было места доброте, милосердию. Было в ней нечто от Кэт. И, подобно Кэт, она выглядела довольно сексапильно: волосы на затылке стянуты в пучок, заплетенный «афрокосичками» и выкрашенный ультрамарином. Она носила заводные вращающиеся серьги в ушах и кольцо в носу – признак половой зрелости, принятый в высших буржуазных кругах.
– Какова цель встречи? – спросил Эрик Вергилия Аккермана. – Может, начнем, чтобы не тратить время попусту?
Он ощущал смутное раздражение.
– Просто увеселительная поездка, – отвечал Вергилий. – Случайная возможность вырваться из мрачного мира, в котором живем. Из этого чертова бизнеса. Все равно мы не можем начать, не хватает одного человека. Он прибудет на Марс отдельно, на своем корабле. Должно быть, он уже там. Я дал ему возможность ознакомиться со своим бэбилендом. Это первый человек, перед которым я открыл свою страну детства.
– Как? – встрял Харв. – Разве Вашинг не собственность корпорации?
Иона ехидно заметил: