— Вы меня увольняете? — не веря своим ушам проговорила я.
По окончании университета я всеми силами держалась за свою работу. Никогда в моей практике не было такого, что мной недовольны. Вся моя жизнь — это лечить больных. Не знаю, что буду делать, если меня уволят.
— Нет, милая. Ты временно будешь работать в другом месте, там ты нужна больше. В тебе нуждаются — проговорил заведующим отделением.
— И на долго?
— Тебе следует спросить теперь у своего начальника — мужчина пожал мне руку, в его глазах я заметила настороженность. Он беспокоится? — В будущем ты станешь хорошим доктором, удачи тебе.
— Спасибо.
Как только я вышла из кабинета меня встретила Аля.
— Давно не виделись — подруга обняла меня, мы с ней долгое время общаемся, я в ней нуждалась, но из за последних событий не могла рассказать ей всё. — Куда ты пропала.
— Ничего серьезного — устало проговорила — Почему ты не в форме?
Аля была одета в ее любимые джинсы и топ. Так же на работу она никогда не одевала очки, всегда стеснялась. Как будто плохое зрение — это трагедия.
— Эмм… — Аля стала накручивая прядь своих рыжих волос на указательный палец, признак того что она волнуется. — Я больше не работаю. Уволилась.
— Как так? — конечно я была в шоке, мы обе любили свою работу, по-другому и быть не может. И то что она уволилась, для меня было неприятной новостью.
— Давай выпьем кофе, и я тебе всё расскажу — По широкому коридору мы вместе идем к лифтам. Могу ли я рассказать что со мной приключилось на днях? Мой мозг сковывает ужасное предчувствие. Я не умею лгать? Если она начнет спрашивать меня, смогу ли я скрыть то, о чем знаю?
Мягкий теплый голос отрывает меня от размышлений:
— Полина? Ты в порядке?
О, легкий вопрос для начала.
— Я чувствую себя немного не хорошо. Ну и то что меня, мягко говоря, практически уводили. Я… Незнаю…
— Оу… Я знаю сколько сил ты потратила чтобы закончить университет с красным дипломом. Сочувствую.
Она нажимает кнопку лифта, двери практически сразу открываются. Спустя некоторое время мы выходим из больницы. Я любила перед работой покупать кофе, благо кофейня была напротив больницы, для меня это было большим плюсом. Там очень вкусно готовят кофе, жаль что теперь я редко буду бывать в этих краях.
Мы купили кофе на вынос, и вместе с подругой сели на скамейку на улице.
— Я хочу детей — неожиданно слышу ее голос.
— Что?…
— Знаешь, я так устала видеть счастливые лица моих пациентов, когда говоришь им, у вас все получилось. У вас будет ребенок. Это так… словами не описать.
— Что тебе мешает?
— Я все время провожу у себя в кабинете, на меня все давят. Отчим, который заставляет работать, хотя я люблю рисовать, хотела быть учителем, но для него это ничего не значит. У меня кроме тебя нет никого.
Я не знала что у подруги такие проблемы, мне она никогда на свою жизнь не жаловалась. Я думала у нее все идеально. Оказывается я мало знаю её. Я должна была знать о ней больше.
— Ты говорила у тебя сестра есть.
— Хм… Сестра — Аля заметно нервничала, — Я ее не видела больше трёх лет, и не знаю где она. Так что. Хочу пожить для себя. Хочу наконец познакомится с кем нибудь.
— Эй — шутливо толкнула плечом — я точно знаю, ты встретишь ещё свою половинку, и у тебя будем много детишек. И я буду их нянчить.
Мы недолго прогулялись по городу и вернулись домой. Аля дала мне адрес ее новой квартиры. Как только встанет на ноги обязательно пригласит меня в гости. Лично сейчас у меня времени не было, потому что объявился мужчина которого совсем не ждала. Заметила его у своего дома.
— Почему на звонки не отвечаешь? — ох… этот парень был сексуальным когда злился.
— И тебе привет — игнорируй его, просто игнорируй.
Он схватил меня за руку когда я прошла мимо него.
— Ты не ответила — его голос был суров, глаза горели. А что я? Я лишь помню его губы, желанные губы, которые хочу попробовать снова. Господи я больна.
— Я не твоя игрушка, и хватит меня хватать, мне больно — опять ложь, да он держит меня крепко, но боли я не чувствовала, лишь покалывание от его рук.
— Я ждал тебя, и ты прекрасно это знала.
— Мне нужно было время.
— Поздравляю, теперь у тебя его нет.
Он потащил меня к своей машине. Я знала что сопротивляться бесполезно. Но это буду не я, если не попытаюсь. Я вырвала его руку и побежала. Не успела я добежать до дома, земля из под ног ушла. Этот сукин сын поднял меня на руки.
— Ты никогда не научишься быть послушной.
— Ненавижу тебя — прохрипела я.
— Как и я тебя…
Глава 11
Полина
Филипп затолкал меня в машину и сел рядом. Руку мою держал крепко, не выпуская. Сработал дверной замок, значит я в ловушке, наедине с этим мужчиной. Ох…
Мое глубокое дыхание затуманилось, мою кожу начало покалывать от его прикосновения. Слоновая кость и загорелая кожа. Ногти с французским маникюром и татуировки. Мягкость и шершавость. Разница вспыхнула в замедленной съёмки.
Филипп отвернулся к окну, но я не могла перестать упиваться им. То, как рубашка и жилет облегали его тело, словно вторая кожа. То, как черная ткань обнимала его мощные руки и грудь. Каждый сантиметр его тела казался твердым и грозным. Странный жар внутри меня жаждал провести рукой по животу этого незнакомца и выяснить, так ли он напряжен, как кажется. Я никогда не ощущала такого влечения, и моя неопытность грозила вскипеть, как котел с кипящей водой.
Мне было интересно, что чувствовал этот мужчина, чувствует ли он то же, что и я, или видит во мне только ответственность.
Я много лет думала, что отец мой хороший доктор, думала, как же хорошо пойти по стопам отца. Но я даже представить не могла, что у отца была двойная жизнь. Я даже не догадывалась. На душе было легко, теперь же большая груда ответственности села в области сердца. Он мог избавиться от отца, только щёлкнув пальцем, пока я с ним отец будет жить.
Свернув с дороги, мы въехали на ухабистую тропу и поехали через густые деревья. Спустя несколько минут выехали из леса, и тут же показался дом, увидев трехэтажный дом с огромными колоннами, простирающимся во всю высоту строения, была впечатлена. Такое я видела только в фильмах. Разве здесь можно жить? Больше похоже на музей. Смотреть глазами, руками не трогать. Белая краска, некогда покрывавшая дом, постепенно исчезала, оставляя после себя оттенки тускло-серого цвета.
Филипп снова взял меня за руку и повел в сторону дома. Он прижал свою ладонь на панель и дверь открылась впуская нас внутрь. Я попыталась немного рассмотреть вокруг, но он буквально тащил меня.
Филипп выдвинул стул, по видимому в столовой, и сел во главе. Я сидела за самым длинным столом, который впервые в своей жизни видела — пожалуй, за ним могли сидеть как минимум четырнадцать человек. Я задумалась о том, часто ли эти места были заняты.
— Это твой контракт — он пододвинул мне уже знакомый конверт — Прошу ознакомиться.
Я не читая тут же подписала, мне надоело ходить вокруг да около. Хватит.
Его глаза сузились.
— Рискованно, не читая подписать — Улыбка тронула его губы.
— Ты же этого хотел?
— Думай как хочешь — протянул он, и его глаза загорелись весельем. — Может ты подписала отцу смертный приговор?
Я была глупа. Я знала это, и приняла. Но услышав это из его уст, я ощутила вспышку боли. Тут же хотела прочитать, но было уже поздно, Филипп забрал документ.
— Успокойся. Я пошутил.
— Просто скажи мне, чего ты на самом деле хочешь, больной, — огрызнулась я.
Я не смогла сдержать дрожь, когда он схватил мое лицо. Его голос был низким и мягким, и это напугало меня больше, чем если бы он закричал.
— Следи за тем, как ты разговариваешь со мной, или скоро узнаешь, насколько я действительно болен.
Его глаза предупреждали: Не играй в игры, в которых не можешь победить.
Мои говорили: Это не игра. Это ад.
После напряженной паузы он отпустил меня.
— На год работаешь у меня. Утром тебя будут забирать и вечером увозить. Ты будешь делать все что тебя попросят. Я предоставлю тебе нормальную жизнь, но не путай мою доброту со слабостью. Я ожидаю от тебя преданности. Если ты предашь мое доверие, то это будет иметь свои последствия. Пока ты будешь об этом помнить, у нас, я полагаю, не будет никаких проблем, — продолжил он, после чего сделал паузу. — Я хочу, чтобы тебе было комфортно с нами, поэтому разговаривать ты можешь совершенно свободно, главное — уважительно.
Слушаюсь и повинуюсь, ублюдок… прошептала я.
— Ты что то сказала? — Он откинулся назад, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на веселье.
— Тебе послышалось — на моих губах появилась улыбка.
Сарказм был подлой сукой, которая часто брала надо мной верх.
— Я тоже так подумал — его глаза сверкнули. — Я хочу пить.
Я позволила своему взгляду переместиться на ленивого ублюдка, который развалился на стуле и, как я знала по опыту, полностью использовал обе свои руки.
— А сам как?
— Ты подписала договор, или уже забыла?
Успокойся. Я смогу. Подумаешь прислуживать ему. Делов то. Я не гордая.
— Чай? Воду?
Намек на удовольствие сверкнул в его глазах от унизительной ситуации, в которую он меня поставил.
Моя нога начала нетерпеливо постукивать под столом, раздражение росло с каждой секундой, которую он тратил, принимая решение.
— Чай.
Наливая ему чашку, я спросила:
— Сахар? Молоко? Сливки?
— Нет.
Три кубика сахара опустилась на дно чашки, туда же добавила сливок.
— Чтоб ты захлебнулся этим чаем.
— Котенок — это был смешок сквозь стиснутые зубы. — Ты все испортила.
В считанные секунды я оказалась у него на коленях. Вся игривость, витавшая в воздухе, утонула под пристальным взглядом его глаз. Его взгляд обжёг меня горячим язычком пламени. Сердце сжалось от напряжения, решимость начала колебаться. Но потом он провел большим пальцем по шраму на нижней губе.