Скуврель проигнорировал предложение — к моему счастью — прошел мимо женщины с оленьими рогами и румяными щеками. Она пыталась поцеловать его. У нее было ожерелье из изумрудов и костей пальцев. Может, он продаст меня такой женщине ради поцелуев, и я окажусь под брошенным платьем на полу ее спальни. Я поежилась. Может, стоило заключить сделку со Скуврелем. Но чего будет стоить просьба не делать меня игрушкой тех существ?
Мы шли по норе, где продавали только маски разных цветов и невообразимых видов. Некоторые были без дыр для глаз, некоторые с дырами для трех или четырех глаз. Магазины, бары и аптеки тянулись в маленьких пещерах, сплетенных из ветвей ив, некоторые были устелены большими перьями, как гнезда. Каждая была более жуткой, чем предыдущая.
Одна торговка заявила, что пальцы ног Скувреля подогнутся от запаха ее духов. В ее волосы были вплетены бусы, похожие на глаза. Они были из стекла — я была уверена, но от этого они лучше не выглядели.
Другой предложил Скуврелю провести ночь в чудесных иллюзиях с одной щепоткой серебряного порошка. Его болезненное лицо и тощее тело указывали на обратное.
Третий — мужчина, который не вышел из тени у двери, из-за которого постоянно доносились крики ужаса, предложил Скуврелю любовное зелье, которое привлечет внимание любой девы, которую он пожелает.
— Ах, у меня уже есть внимание той, которая мне нужна, — тихо сказал он, и спутница продавца — милая фейри в коричнево-зеленом одеянии, не скрывающем ее красивую фигуру — тихо вздохнула и прикусила губу, пока он не зарычал. Но Скуврель пошел дальше.
Серьезно? Хитрый Скуврель любил, когда женщины, заигрывая, прикусывали губу? Я думала, что он был выше этого. Хотя мне было все равно.
Кто-то стучал по металлическим ведрам, и фейри танцевали, бились в дуэлях, жонглировали и играли в карты, заигрывали и выпивали, продавали и покупали. Но другой музыки не было, и от этого их поведение выглядело как фарс. Словно кто-то напевал песню, слова которой забыл, или махал мечом, не зная, что он мог убить.
— Они веселятся всю ночь? — шепнула я, Скуврель зашел за магазин и взбирался по ветвям ивы, часто оглядываясь.
— В Фейвальде днем мы спим, — ответил он шепотом, и его шепот вызвал у меня необъяснимый трепет. — Тебе не говорили, что монстры выходят только по ночам?
— Тогда, может, стоит путешествовать днем, — предложила я.
— Ты не хочешь обработать ладонь, пока рана не стала гнить? — парировал он. С этим было сложно спорить.
— Ваши деревни фейри ужасно маленькие и простые, не сходится с твоими словами. Я-то думала, что буду в восторге. Но я разочарована. Моя деревня вдвое больше этой, — сказала я, скрывая ужас от места за ехидством. Я лучше сожгу это место дотла, чем буду жить тут. Кто-то должен был сделать это.
Он хмуро посмотрел на меня, но в глазах было веселье.
— Рынок Спутанного леса — просто мелкий рынок для низов общества фейри. Если бы ты была впечатлена, я выбросил бы твою клетку в реку. Но не искушай меня. Я могу продать тебя за пару воробьев и уйти. Хочешь такую судьбу?
Я недовольно скрестила руки.
— Я стою больше воробьев!
Я не привыкла торговаться со слабой позиции. Что я могла предложить ему, чтобы получить то, чего я хотела? Я не хотела, чтобы меня продали. Скуврель был опасным, но знакомым злом. Знакомым злом, убившим троих этой ночью без переживаний, но да. Я не хотела попасть к мужчине, пьющему в баре.
Сердце колотилось в груди от мысли об этом. Пот выступил на лбу.
Скуврель скользнул сквозь ветви, дважды сделал поворот и обошел по кругу к узкому проему под крышей из веток и земли. Мы попали будто в гнездо птицы — но большой, размером с человека. Стекляшки на шнурках свисали со спутанных ветвей, внутри сияли огоньки. С одной стороны за ветками был выступ, покрытый мхом, рядом журчал ручей, покрывая все прохладными брызгами воды.
Белые перья устилали пол и стены из ветвей ивы, которые кто-то вырезал с огромным терпением. Там были истории, сцена за сценой, чтобы, лежа на перьях, можно было увидеть на стенах и потолке целую историю в картинках. Это было… странно бессмертным. Словно кого-то заперли тут, и он вырезал это, чтобы скоротать время. Но тут не было прутьев и замков. Сюда можно было легко пройти со стороны ручья. Так зачем было вырезать эти ветки?
— Это твой дом? — с опаской спросила я. Выглядело странно просто. Даже уютно.
Скуврель рассмеялся.
— Нет. Но всем порой нужно спрятаться в дыре. Мы останемся тут на день.
— А потом ты продашь меня за пару воробьев? — с вызовом сказала я. — Ты меня не продашь, Скуврель.
На его лице проступило что-то, похожее на печаль, и он сменил тему:
— Заключи со мной сделку, пленница, и я зашью и перевяжу твою руку, дам тебе помыться, а потом только верну в клетку.
— Может, я хочу свободу, — возразила я. Начинай высоко, Элли. Так работают сделки.
— Боюсь, о таком нет и речи, — его взгляд был опасным. — Мне слишком сильно нравится власть над тобой.
— Я думала, мы были друзьями, — от раздражения мои губы скривились.
Он посерьезнел, пронзил меня взглядом, но смолчал. Он сел на перья, снял сапоги и камзол и лег спиной на перину. Длинный порез тянулся по его ребрам, татуировки перьев огибали одну сторону грудной клетки, задевая ножи, игральные карты и что-то, похожее на череп мыши.
Он подвинул мою клетку, чтобы легко видеть меня, скрестил руки под головой. Я смотрела на мышцы его рук и торса, на чувственно облегающие его предплечья татуировки, но видела воспоминание о том, каким он был, искаженным, страдающим и бессмертным.
Он был прекрасным и ужасным. Милым и страшным.
Я сглотнула.
— Тогда не продавай меня. Давай такую сделку. Я не хочу, чтобы меня продали.
Его тон был каменным:
— Я должен продать тебя тому, кто больше даст, Элли. Иначе игра не ведется. Мы договоримся о другом.
Пусть страх придаст сил, Элли.
— Ты мной не владеешь.
— Разве? — его ухмылка дразнила, но он смотрел на меня внимательно, словно что-то замышлял.
— Если я заключу с тобой сделку, — я облизнула губы, его глаза загорелись, и он так резко сел, что я отпрянула от прутьев.
— Да?
— Если я заключу с тобой сделку, — начала я снова, выпрямившись и высоко подняв голову, руки были скрещены на груди, — что ты захочешь со своей стороны?
Он ухмыльнулся, окинул меня взглядом. Я ощутила, как вспыхнули мои щеки.
— Ты не такая милая, как твоя сестра, — сказал он, и горечь, настоявшаяся за всю мою жизнь, поднялась во мне.
— Скажи то, чего я не знаю, — буркнула я.
— Вызов принят, — он задумался на миг, глаза восторженно сияли. — Красота — не достижение. Ты это не знаешь.
— Уверена, я говорила это тебе пару часов назад.
— Ах, но не искренне. А я говорю честно. Красота — то, на что натыкаешься во тьме, подарок Великого судии. Но жестокость можно вырастить.
— У тебя есть и то, и другое, так что тебе вдвойне повезло, — сухо сказала я.
Его смех был искренним.
— Да? Щедро так говорить. Значит, мне вдвойне повезло.
Он отвернулся от меня, встал и потянул за ветку у края гнезда, как за рычаг. К моему удивлению, ветки раздвинулись, и стало видно шкаф. Он полез туда и, почти не медля, вытащил чистые сапоги, узкие штаны и черную шелковую рубашку с высоким воротником. Он замер у камзолов, выбрал ярко-зеленый. Он был из бархата, и кто-то вышил на нем черные перья с серебряными кончиками.
— Вот следующий урок борьбы как фейри. Создавай идеальный облик.
— Разве ты не должен выглядеть мужественнее? — нахмурилась я. — Я вижу слишком много кружев.
Он прищурился.
— Мужественнее? Я мог бы прибыть голым, украшенным лишь кровью врагов, но предпочитаю что-нибудь с воротником.
Он бросил вещи в стороне и стал раздеваться.
Я охнула и отвернулась, а потом услышала плеск в ручье. Когда я нервно взглянула на него, он снова рассмеялся. Вода скрывала его по пояс, но он все равно выглядел пошло. Он выглядел бы так и в дюжине слоев одежды от подбородка до носков. Было в нем что-то, что пошлость делало почетным знаком.
— Ты теперь живешь в моем мире, пленница, — сказал он. — Пока ты не поймешь это, ты будешь просто узницей в маленькой клетке.
Неприемлемо.
— Я заключу с тобой сделку, — я подняла голову выше. — Скажи, чего ты хочешь.
Глава шестая
Его глаза радостно загорелись, он потянулся из воды к моей клетке и опустил ее на свои колени. К моему облегчению, он все-таки был в штанах.
Он отклонился на мшистый камень, вода двигалась вокруг него. Улыбка Скувреля стала шире. Я посмотрела на ручей. Вода была почти под клеткой. Один его промах, и клетка упадет в воду, и я умру под волнами. Я пригляделась сильнее и охнула. Волосы двигались под пузырьками? Я почти смогла различить лицо женщины в глубинах ручья, но он не мог быть таким глубоким.
— Видишь свою судьбу в воде? — пошутил Скуврель. — Говорят, что чистый взгляд может видеть девушек, утонувших тут, если смотреть внимательно.
— Каких девушек? — спросила я бодрым тоном, хотя взгляд заметил еще один силуэт женщины, ее волосы развевались вокруг Скувреля.
— Дриады этого ручья мстительны, — он пожал плечами. Он не сводил с меня взгляда, пока говорил, словно я была интереснее, чем то, о чем он говорил. — Они топят красивых женщин, которые приходят сюда, из ревности.
— Тогда я в безопасности, — сказала я храбрее, чем себя ощущала. — Никто ни разу не звал меня милой.
Он рассмеялся.
— Сделка, Валет, — я удерживала свою решимость. Если я не могла пока освободиться, я не хотела хотя бы быть проданной. Может, он не согласится на такое, но я могла создать сделку, которая была близко к этому.
— Чего изволишь, маленькая пленница? Я уже сделал тебя своим союзником и предложил тебе свои советы о мире, в который ты попала. Что еще ты хочешь? — Скуврель отклонился, чтобы вода задела его волосы, а потом сел и встряхнулся, как собака. Капля воды попала по моему лицу, и я нахмурилась и вытерла воду рукавом.