Она устало присела на постель.
– Ты несносный вогр. Какое счастье, что он не поступил так бесчестно со мной. Мой жених меня бы убил, разорвал живьём на части при всех, когда узнал бы, что я потеряла девственность.
– Глупая, если б у вас всё случилось, думаю, ты бы уже никогда не увидела своего жениха. Да и зачем? Если здесь могла бы жить как принцесса: в неге, довольстве, и ласках такого шикарного лесного духа.
Она резко встала.
– Замолчи. Где он? Я же всем этим, наверное, принесла ему боль, – вышла и направилась по коридору.
– Куда ты, глупая бабочка? – Драго побежал за ней.
– Извиниться и сказать, что он дух чести. Я очень это ценю.
– Вот глупая девка, – фыркнул и ушёл в её покои, разлёгся на постели и положил морду на хвост. – Сводишь их, стараешься изо всех сил, и никто тебя не благодарит, а наоборот обижает. Глупые. У нас бы уже вогры десять раз спарились при таком остром желании друг к другу.
Валия спустилась на первый этаж, аккуратно постучалась маленьким кулачком в деревянные двери с глубоким орнаментом, и замерла.
– Драго, отстань, сегодня спи, где хочешь, но только не у меня.
– Шайдар… это Валия – послышался её звенящий голосок, и он вскочил, как обухом по голове ударенный.
– Что ещё ей здесь надо? Мало что ли потрепала меня? – вырвалось у него вслух, и она услышала. Он открыл дверь и снова встал в ступор, быстро оглядев опять почти обнажённое тело под тончайшей тканью.
– Ты снова надела своё платье? Я же просил его больше не надевать.
– Прости… я пришла попросить прощения за своё поведение. Я ничего не осознавала.
– Знаю, ты не виновата, это проделки этого крылатого плута.
– Ещё…
Он напрягся, член опять окреп. «Но что ещё ей здесь надо?» – застонало сознание.
– Спасибо тебе, что не лишил меня девственности. Ты… поступил благородно. Меня бы это убило, – она обняла его и положила голову на грудь.
– Зачем? – думал, что подумал, а получилось, простонал опять вслух.
– Что зачем? – подняла взгляд таких наивных глаз, что он снова утонул в них.
– Я не хочу брать тебя против твоей воли. А ты была под действием альмении. Это не твоя истинная воля. Впервые в моей долгой жизни в моём доме юная, прекрасная девственница и меня трясёт от вожделения, глядя на твоё совершенное тело в этом ничего не скрывающем платье. А теперь иди, спать. Мне надо отдохнуть перед боем.
– Каким боем?
– Ваш король идёт на нас войной за гибель твоих подруг.
Её глаза распахнулись.
– Это… страшно. Война забирает столько жизней. Может, когда ты ему скажешь, что осталась я в живых, он успокоится.
– Почему ты думаешь, что его может интересовать жизнь одной маленькой бабочки?
Она потупила взгляд. Шайдар опять напрягся, чувствуя неладное.
– Отвечай, – приподнял её лицо за подбородок, заглядывая в глаза, внезапно наполнившиеся слезами, сверкнувшими в свете факелов, как иней поздней осенью.
– Я очень нравлюсь королю. Он впервые пригласил художника к нам из другого государства, и тот нарисовал для него мой портрет.
– Не понял. Ты же засватана за другого. Фархада, по–моему.
Она кивнула.
– Да, я никогда его не видела. Король не позволял. Он сказал, что воспользуется правом первой ночи со мной, когда я выйду замуж.
– Что? – голос Шайдара изменился. – Похотливый самец. Что это за законы? Девушка не может спокойно отдаться мужу в брачную ночь?
– К сожалению, мы не вправе отказать королю. Он часто пользуется правом первой ночи. Бабочки думали, что я не знаю всего этого и оберегали меня, но я не дура, и давно уже всё понимаю и вижу. Тех, кто упирается и выказывает сопротивление, топят в болоте за королевским замком, даже их мужей.
– Ты готова пойти на это?
Она снова кивнула.
– Я знала об этом ещё год назад. Король не скрывал своих намерений.
– Но почему ты так покорно принимаешь свою судьбу?
– Я хочу жить! Пойми же, это болото и стоны из него стоят у меня в голове. Мне часто снятся несчастные бабочки. Это так изматывает, что я часто не сплю.
Он отвернулся.
– Я не виню тебя за желание жить. Жизнь самый ценный дар, данный нам богами. Завтра, когда ваш король пойдёт на переговоры, я отдам тебя ему. Надеюсь, ты будешь счастлива в браке.
– Шайдар… пожалуйста, дай мне с собой альмению.
– Нет.
– Почему? Она очень поможет мне.
– Зачем? – он резко развернулся и, схватив её за хрупкие плечи, затряс. – Ты же в любом случае готова отдаться королю. Зачем тебе ещё альмения? – его глаза опасливо сузились, полоская её глубокой синевой.
– Я не могу по собственной воле это сделать, хотя и знаю, что выхода нет. Но могу случайно выказать сопротивление, защищая свою честь, а потом случится зверское насилие и страшная смерть в болоте, включая и моего будущего мужа. А он ни в чём не виноват.
Лицо Шайдара покрылось тонкими серебряными полосами. Он втащил её в спальню, взял на руки и уложил на постель.
Валия не поняла, почему дух внезапно стал сердиться. Глаза изменились и приобрели вместо привычного синего, какой–то тёмный холодный оттенок, лицо засеребрилось снежным блеском. Он встал на руки над ней и зажал ногами.
– Шайдар, что с тобой?
Дух пробуравил ледяным взглядом и, резко наклонившись, яростно засосал губы. Она не на шутку испугалась такой внезапной перемены из нежного и галантного мужчины в требовательного и жестокого. Его руки болезненно сжали её грудь, а напряжённый член в штанах упёрся ей между ног. Бабочка хорошо его ощущала и затряслась то ли от страха, то ли сама ещё толком не поняла от чего.
Губы духа опустились на шею, и она почувствовала совсем не нежные поцелуи.
– Шайдар… не надо. Остановись. Ты же говорил, что не возьмёшь меня против моей воли, – её маленькие ладошки упёрлись ему в голую грудь. Ночные штаны, в которых он спал, были из такой тонкой ткани, что она очень остро ощущала его, будто каменное мужское орудие. Это чувство болезненно отдавалось во всём теле. Он сделал пару характерных движений и Валия вскрикнула. Этот звенящий крик отрезвил его.
– Почему же ты против сейчас принять меня, если готова отдаться королю по первому требованию? – его рука сдавила ей щёки. – Да, ещё просишь мою альмению, чтобы стать податливее. Как смеешь ты просить её у меня?
– Прости… – из лучистых зелёных глаз хлынули слёзы. – У меня нет иного выхода. Так было всегда, если король желает воспользоваться правом первой ночи, упираться – смерть. Пойми же, и не только моя, но и моего будущего мужа.
Шайдар отпустил её и встал.
– Уходи в свои покои. Завтра я отдам тебя вашему королю.
Валия вскочила, поправила платье и, сделав шаг к дверям, остановилась.
– Любовь ничего не значит в нашем мире. Есть долг и договорённость. Я засватанная невеста.
Эти слова его облили, как водопад. «Любовь? К кому? Что она имеет в виду?» – повернулся, но её уже не было в комнате. Она так тихо вышла, будто осенний лист пролетел над лесом.
Шайдар взял хрустальный бокал, чтобы выпить вина, и сжал его так, что хрупкое стекло треснуло. Ссыпал осколки на стол и, не обращая внимания на порезы, схватил кувшин и залпом выпил всё содержимое. В желудке сразу стало тепло, и он упал на постель, пытаясь уснуть. «Почему меня так волнует судьба этой маленькой бабочки? Почему я хочу её как умалишённый? Что эта глупая девственница мне может дать, если я познал столько разврата с нимфами, что хватит на столетия? Что со мной?» – серебряные полосы на щеках не стихали, и он ощущал физически, как покалывает лицо.
Валия, прошмыгнув в свои покои, прыгнула на постель и разревелась.
«Зачем король послал меня в этот лес за альменией? Почему я не погибла? Почему я хочу здесь остаться? В этом вечно промозглом лесу. С ним. Навечно с ним. Почему внутри всё колотится? Почему я горю от его прикосновений? Я – засватанная невеста за Фархада и должна выйти замуж. Должна отдать свою девственность королю. Это моя судьба».
Лавр вошёл в лес. За ним и его войско. Пройдя совсем немного, они увидели на широком пригорке сотни лесных жителей в боевых доспехах с мечами на изготовке. Бабочки тут же обнажили и свои мечи, выставив вперёд.
– Проклятые кабаны! – вскрикнул один из них.
Кабаны стояли рядами возле медведей. Их мощные торсы в бронзовых доспехах с гравировкой каждого клана: звериными свирепыми мордами блестели в лучах осеннего солнца. Лисы находились рядом с волками в более изящных доспехах, как статные и гибкие воины.
– В бой! – проорал Лавр и поднял меч вверх. Кланы сошлись двумя могучими силами. Мечи с орнаментами на широких лезвиях заиграли мелодию смерти. Лесная земля содрогнулась. Где–то заухали филины. Волки завыли и тоже вступили в бой за первыми рядами кабанов и медведей. Шайдар спокойно сидящий на широкой ветке старого дуба спустился на самую открытую часть пригорка и, подняв руки над головой, начал делать пасы. Вокруг в воздух поднялись сотни листьев, облепляя бабочек, мешая им биться.
Лавр и Фархад, увидев это, осознали, что с «живыми» листьями будет бороться очень тяжело.
– Стойте! Прекратить бой! – король отлетел вверх и снова поднял меч. Его длинный плащ, отороченный чернобуркой, развевался на ветру, а грудь защищала серебряная пластина по типу щита. Листья поднялись за ним яркими тучами, облепляя его, норовя закрыть глаза. Он смахнул их и резанул мечом воздух перед собой, разрезав сотню листьев на куски.
– Шайдар! – проорал. – Хватит! За что ты убил наших бабочек, которых я послал к тебе в лес за альменией?
Лесной дух медленно опустил руки, и листья также плавно опустились на землю.
– Я не убивал их, наоборот, мы с Драго пытались спасти твоих бабочек, но не успели. Осень началась так резко, что они погибли на месте.
– Врёшь! Я знаю, что осталась в живых одна.
Шайдар молча буравил его тёмной синевой глаз. Лицо искрилось инеем.
– Валия… она жива. Где она?
– Да, эта бабочка гостит у меня.
Фархад дёрнулся, сжав рукоятку мощного меча.