[12]. Заостренный зуб, растущий из нижней, попадает как раз между ними. Когда черепаха дышит, ее панцирь вздымается; задними лапами она приподнимает себя, будто орудуя кузнечными мехами. Резкий вдох – и глухой рокочущий выдох.
Наконец, когда ей удается как следует устроиться во влажном песке, она перестает работать передними ластами и делает передышку.
Теперь она начинает копать задними, которые удивительным образом превращаются в подобие широких лопаток. Она выгребает песок из-под себя, пока прямо под хвостом не появляется ямка сантиметров тридцать в глубину. Затем снова меняет подход. Теперь она углубляет вырытую ямку: аккуратно зачерпывает пригоршни песка и складывает рядом с собой. Причем делает она это задними ластами, складывая их так, будто это руки в кожаных рукавицах, точно и слаженно, подобно движениям слепого часовщика. Передние ласты она напрягает, чтобы удерживаться на одном месте. А задними, которые, как хобот у слона, обладают у черепах удивительной чувствительностью, продолжает мастерски орудовать.
Я подползаю ближе. Она чередует ласты: сперва зачерпывает правым, затем левым, слегка поворачиваясь всем телом, чтобы попасть прямо в ямку. Вот уже появилось углубление идеальной цилиндрической формы, на удивление округлое и глубокое. Поразительно, как деликатно касается она стенок ямы, ни разу не задев и не обрушив ее края. Кажется, человек от природы не обладает такой искусностью ни в одном деле.
К нам подходят двое «искателей». Мы шепотом обмениваемся приветствиями. По рации они передают своей группе, что тут можно увидеть черепаху. «Она вырыла гнездо, сейчас будет нести яйца. Просто вау!» И они отправляются дальше в дозор по берегу.
Наконец задний ласт уже может целиком спрятаться в вырытой яме. И снова черепаха меняет маневр: теперь она опускает ласт в яму, достает оттуда полную пригоршню песка и быстрым движением выбрасывает наружу, вперед или назад. Замысловатое движение и довольно неожиданный прием.
Она чередует ласты и глубоко хватает ртом воздух, так что затрудненное дыхание слышно даже сквозь рокот прибоя. Еще целых полчаса она без устали копает цилиндрическую яму: опускает, достает, отбрасывает, меняет ласт, затем снова опускает, достает… Вот уже она замедляется, дает себе больше времени на отдых и дышит еще глубже.
Я слышу голоса и, обернувшись, замечаю людей, которые нашли нас в темноте по следу черепахи, тянущемуся от самой воды.
Теперь она нежно поглаживает одним ластом стенки вырытой камеры, кончиком расширяет дно так, чтобы яма приобрела форму сосуда, сужающегося кверху. Согнув свои ладони-ласты, спрятанные в кожаные рукавицы, она аккуратно и тщательно выглаживает дно то одним, то другим ластом, расширяет свою камеру для яиц. И вот, в очередной раз запустив ласт внутрь углубления, черепаха нащупывает пустоту: она больше не достает до дна и не может зачерпнуть песок. Яма настолько глубока, что моя рука вошла бы туда по плечо.
К нам присоединяется группа из двадцати человек разного возраста. Все они, во главе с восьмилетней Шантель и ее бабушкой Савитой, – тринидадцы. Все изумленно перешептываются. Шантель молча сидит на песке рядом со мной. Тем временем бабушка Савита тихонько направляет остальную толпу на место позади нас, чтобы не отвлекать гигантскую черепаху. Многие садятся. Скотт и Абирадж остаются стоять немного поодаль.
Все рассаживаются, и в темноте слышен голос мальчика лет, наверное, семи.
– Что это? – спрашивает он.
– Это черепаха, – отвечает бабушка Савита.
Пытаясь сопоставить в своем сознании знакомое слово и стоящего прямо перед ним великана, ребенок недоуменно переспрашивает:
– Черепаха?
Савита осторожно освещает тусклым фонариком хвост рептилии. И все тут же наклоняются вперед, чтобы посмотреть на камеру для яиц.
Эти люди приехали сюда из далеких деревень от школ и церквей, некоторые даже во второй или третий раз. Они – наглядное опровержение стереотипа о том, что местным жителям развивающихся стран неинтересна природа.
Проходит, наверное, минуты две, и вот появляются долгожданные яйца. В камеру падает сразу два яйца. Я тихонько отодвигаюсь, чтоб и другие могли краешком глаза взглянуть, как гнездо заполняется яйцами. Черепаха тужится, в камеру падают сразу три яйца, и толпа ахает.
Интересно, не мешаем ли мы ей. Но люди на берегу – залог того, что никто не придет ее убить. Так устроен мир: докучливая восхищенная толпа – вот цена, которую черепаха платит за свою жизнь. До того как в 1990 году возникла организация «Искатели природы», браконьеры убивали чуть ли не половину всех черепах, которые выходили гнездиться на берег Тринидада (ради мяса или сорока литров масла, которые можно добыть из одной рептилии). За последние десять лет благодаря «Искателям природы» гнездование черепах своими глазами увидели семьдесят пять тысяч человек, и количество туристов неизменно растет. Теперь едва ли не каждый житель Тринидада знает об этих гигантских морских черепахах, которые находятся под угрозой исчезновения. Это значительно сократило браконьерство. «Искатели природы» принадлежат к главной организации по восстановлению популяции черепах в Карибском бассейне – «Сети по сохранению морских черепах большого Карибского моря» (Wider Caribbean Sea Turtle Conservation Network, WIDECAST).
Каждый раз, когда черепаха изгибает хвост, она выталкивает из себя по два, по три, а то и по четыре яйца. Они кажутся не то бумажными, не то резиновыми. Скорлупа черепашьих яиц не хрупкая, как у птиц; она представляет собой нечто среднее между кожей и пергаментом. Если песок прохладный, то яйца пролежат в нем около двух месяцев, если горячий – около шести недель. За это время цепочка ДНК в оплодотворенной яйцеклетке превратит желток в морскую черепаху.
– Если вы хотите потрогать черепаху или сфотографировать ее, то сейчас самое время, – тихо говорит бабушка Савита.
Возможно, вы думали, что откладывание яиц – самый ответственный и деликатный момент в процессе гнездования. Но на самом деле кожистая черепаха сейчас будто находится в состоянии транса.
За двадцать лет, с 1980-х до начала 2000-х, мировая популяция кожистых черепах сократилась примерно на 70 %{5}. В одном научном исследовании отмечается, что такой огромный спад произошел всего за четырнадцать лет; по приблизительным оценкам, количество взрослых самок резко сократилось со 115 000 в 1982 году до 35 000 в 1996-м{6}. В основном кожистые черепахи гибли, запутываясь в рыболовных снастях. Кроме того, люди откапывали их яйца ради еды и для того, чтобы продавать под видом афродизиака.
Поскольку сокращение популяции было таким стремительным, Международный союз охраны природы присвоил виду кожистых черепах статус «находящийся на грани вымирания»{7}. Однако судьба этого вида по-разному складывается в двух океанах. Данные по главным гнездовьям морских черепах в Карибском заливе, Малайзии и Мексике, которые ученые тщательно собирали в течение нескольких десятилетий, а также с побережья Коста-Рики, которые поступали с начала 1990-х годов, говорят о следующем: количество взрослых самок в Тихом океане сократилось почти на 95 %{8} – с 90 000 особей в 1980-х годах до менее 5000 особей к началу нового тысячелетия. В Атлантическом океане, напротив, количество кожистых черепах остается довольно стабильным, а некоторые популяции даже начинают восстанавливаться.
– В 1990-х количество черепах явно возросло по сравнению с тем, сколько их видели в 1970-х, – говорит Скотт. Ежегодно на пляжи Тринидада приплывает около шести тысяч самок, чтобы отложить яйца.
Вывод Скотта таков: «В Тринидаде популяция черепах растет, в Гайане и Суринаме – без изменений. В северной части Карибского залива и во Флориде рост стремительный».
Кожа на ее задних ластах очень мягкая; под ней сразу чувствуются длинные косточки фаланг. Голова – гладкая на ощупь. Шея и плечи – плотные, мягкие и теплые (теплее, чем песок). Если провести по ней ладонью, спина кажется твердой как камень; но достаточно слегка надавить пальцем, чтобы почувствовать над костями мягкую и податливую кожу.
Скотт рассказал мне, что эти косточки не больше трех сантиметров в диаметре и сцеплены друг с другом, как маленькие детали конструктора.
– Если на кожу надавить ладонью, то очертания этих косточек проступят на поверхности, словно пазл, который накрыли тканью, – говорит он.
Про «панцирь» кожистых черепах часто говорят, что он на ощупь резиновый, но мне он больше напоминает гладкую и плотную поверхность каремата. Царапнешь его ногтем – и пойдет кровь.
Когда около восьмидесяти яиц, каждое размером с бильярдный шар, заполняют песочное углубление, черепаха приступает к откладыванию еще пары десятков более мелких яиц. В этих странных небольших яйцах нет желтка и нет эмбриона. Их откладывают только кожистые черепахи, и функция их до сих пор неясна. Возможно, они создают воздушное пространство наверху гнезда, поддерживают нужный уровень влажности или защищают от насекомых и грибка. А возможно, что детенышам, которые рождаются с длиннющими ластами, так будет удобнее выбираться наружу. Точно этого не знают даже эксперты.
Каждая кожистая черепаха гнездится в среднем около семи раз за сезон с интервалом в десять дней. И хотя в одном гнезде насчитывается всего каких-нибудь 65 или 85 яиц (в Тихом и Атлантическом океанах соответственно), из-за частого гнездования им удается отложить в среднем 450–600 яиц за сезон. В этом смысле кожистая черепаха – рекордсмен. (Другие морские черепахи откладывают яйца всего два, максимум четыре раза, оставляя в каждой кладке около ста яиц.) Вполне возможно, кожистые черепахи способны давать больше потомства в год, чем прочие пресмыкающиеся или млекопитающие. Птицы не могут с ними даже конкурировать.