Я рассказал, что Маркс улаживал неприятности для Уилтса, в том числе и когда Уилтс напал на женщину. Я припомнил все, что рассказала Ида Фростокович про встречу Уилтса и Сондры в день убийства, рассказал, что дело поначалу расследовали Маркс и Мансон. Рассказал, как Маркс вмешался и встал на защиту «Левередж», когда Дарси и Мэддакс расследовали убийство Дебры Репко. И про то, что Уилтс был клиентом «Левередж» и последний займется избранием Маркса в городской совет. Старки слушала меня и бледнела, а в конце только и выдавила из себя:
— Господи…
— И я о том же.
Старки потерла щеки.
— Да, наверное, и такое возможно. У тебя есть доказательства?
— Никаких.
— Думаешь, доказательства скрывают Маркс и его люди?
— Они лгут. Вещи, которые могли быть уликами, исчезают. Людей, которые могли быть замешаны, обходят стороной.
— Если они защищают Уилтса, в архивах ты ничего не найдешь. Они либо уничтожили улики, либо изменили их.
— Я все-таки надеюсь что-нибудь обнаружить. Расследование начинал вести Маркс, возможно, там есть опросы девушек, коллег Сондры, и одна могла сказать, что на ужине они столкнулись с Уилтсом. Дальше Маркс должен был спросить Уилтса, видел ли он что-нибудь в тот вечер. Еще я хочу понять, что за анализы вслепую они делают и что произошло с видео из дела Репко.
— Ну ладно. Вот что я могу сделать. Тебе ведь надо только просмотреть несколько коробок?
— Это много времени не займет.
— Придется просить Линдо. Он будет ворчать, но согласится. Он может прийти пораньше, пока никого нет, и все посмотреть.
— Там все заперто.
— Коул, проснись! Этим местом пользуется все Управление. Замков никто не меняет. Я знаю пять человек, у которых есть ключи от этой комнаты. Они и у меня когда-то были.
— Линдо нельзя впутывать. Мне же придется объяснить, что я ищу, и он все просечет. Чем больше людей об этом узнает, тем больше вероятность, что это дойдет до Маркса.
Старки снова потерла руками щеки.
— Как же я хочу есть! Если бы это было настоящее свидание, меня бы покормили.
— Ну ладно, забудем. Не надо было и спрашивать.
— Это точно. Не надо было и спрашивать.
— Это моя игра. Незачем тебя вмешивать.
Старки покосилась на меня, взглянула на часы. Достала из сумочки сигарету и закурила, хотя я не разрешаю курить у себя в машине.
— Похоже, придется в это самой лезть, — сказала она. — Я тебя проведу.
Она помахала рукой, чтобы отогнать дым.
— Не таращись на меня так, Коул. Купи мне пару фалафелей и поедем. Пробки кругом, когда еще доберемся.
Пока мы ехали, Старки излагала мне свой план:
— Часа в четыре все уходят, остается только дежурный. Сидит бумаги разбирает. Нам надо только дождаться, пока все уйдут.
— И тогда что?
— Я проведу тебя в здание, покажу, где архив, а сама буду отвлекать дежурного.
— Ладно.
— Видишь справа магазинчик? Остановись там и дай мне двадцать баксов.
Старки вернулась через несколько минут с коробкой шоколадных конфет и пачкой сигарет. Мы поехали дальше, но почти не разговаривали. Когда мы подъехали к зданию на Спринг-стрит, Старки отправила меня на общественную парковку на другой стороне улицы. В конце дня там было полно свободных мест, и оттуда был отлично виден вход в здание. Мы сидели и наблюдали за тем, как сотрудники выходят. Наконец Старки взглянула на часы и посмотрела на меня:
— Выложи пистолет.
— Он под сиденьем.
У входа Старки взяла меня за руку:
— Сделай маме приятное. Изобрази улыбочку.
Войдя, Старки сосредоточила внимание на дежурном в форме. Около него стояла металлическая рамка-детектор, но Старки ее проигнорировала и направилась прямиком к лифтам.
— Мануэль! Ты бы проснулся! Пора начинать деньги зарабатывать!
— Привет! — улыбнулся Мануэль. — Где пропадала, девочка моя?
Старки подняла наши сплетенные руки:
— Учила этого юношу улыбаться. Бет вернулась?
Бет Марцик была некогда напарницей Старки.
— Понятия не имею. Она могла зайти со стороны парковки. — На меня Мануэль смотрел совершенно равнодушно.
Старки, пятясь задом, упорно тянула меня к лифту. И помахала дежурному коробкой конфет.
— У нее на следующей неделе день рождения. Проследи, чтобы она с вами поделилась.
— А то!
Старки запихнула меня в лифт, двери закрылись. Мы молча пытались отдышаться.
— Да ты просто супер! — сказал я.
— Правда?
Я понял, что мы все еще держимся за руки, и высвободил свою.
— Извини.
Мы доехали до пятого этажа, и Старки снова взяла меня за руку.
— Идем вместе. Если встретим кого-нибудь, с кем я не справлюсь, просто развернемся и уйдем. Ты как?
— Я в порядке.
— У тебя ладонь потная.
— Это называется страх.
— Что ты, дурачок! Расслабься!
У Старки рука была прохладная и сухая. Наверное, для тех, кто обезвреживает бомбы, незаконное проникновение в здание полиции — ерунда. Мы вошли в комнату с табличкой «Отдел по борьбе с преступными посягательствами» — это был зал, разделенный перегородками. Вроде бы пустой.
— Тук-тук! — громко сказала Старки. — Я так и знала, что без меня здесь все пойдет кувырком.
В дверях в дальнем углу комнаты показался лысый мужчина в рубашке с короткими рукавами и в галстуке. В руках у него была салфетка.
— Кэрол?
Старки одарила его улыбкой и подтолкнула меня к нему.
— Привет, Хорхе. Ты чего это засиделся?
Мужчина был удивлен нашим появлением.
— Моя очередь отчет составлять. А ты что пришла, Кэрол? Все уже разошлись.
Она помахала коробкой конфет.
— У Марцик на следующей неделе день рождения. Хочу оставить ей сюрприз на столе. Кстати, познакомься, это мой бойфренд, Аксель. Акс, это Хорхе Сантос.
Я вежливо улыбнулся и пожал Сантосу руку. Когда мы пришли, он устроил себе перекус в комнате для допросов. Там стояли два пластиковых контейнера и чашка кофе.
Старки посмотрела на еду и сказала:
— Мы не хотели тебе мешать.
— Да все в порядке. Я слыхал, ты в убойном? Нравится?
— Да ничего, — пожала плечами Старки. И обернулась ко мне: — Здесь я и работала, дорогой. Правда, здорово?
— Потрясающе.
Старки быстро отыскала нужный стол, положила конфеты у телефона и тихонько открыла керамическую коробку из-под печенья с единорогом на крышке.
Убедившись, что Сантос поглощен едой, она шепнула:
— Марцик держит ключи здесь уже много лет.
Она выудила связку ключей и провела меня по коридору к следующей комнате.
— Оперативники сидели здесь. Сейчас я тебя впущу…
Она обернулась проверить, не наблюдает ли за нами Сантос, и тихонько вошла. Те, кто занимал эту комнату раньше, все свои вещи с собой забрали, и здесь было как-то безжизненно.
Старки открыла еще одну дверь и отошла в сторонку.
— Я положу ключи и постараюсь отвлечь Хорхе, но ты тут не засиживайся. Быстро-быстро, хорошо?
В архиве стояли три ряда металлических стеллажей. На полках картонные коробки с именами жертв. Сначала я достал коробку Фростокович и сразу понял, что дело плохо. Половина папок была пуста, дела не было. Я поставил коробку на место и взялся за Эвансфилд. Там все было на месте.
У Репко, как и у Фростокович, большинство папок отсутствовало, и само дело тоже. Никакого диска я там не обнаружил.
— Акс! — услышал я голос Старки. — Дорогой, ты не потерялся? Ты где? — Она махнула рукой, мол, иди за мной, и, когда я подошел, тихо сказала: — Мансон идет. Хорхе сказал.
— Дел там нет.
— Потом разберемся. Коул, нам надо уходить.
Мы поспешили к лифтам. Я нажал на кнопку, но Старки понеслась дальше.
— Какой лифт? По лестнице.
И мы молча и быстро стали спускаться. Я все ждал, что вот-вот появится Мансон, но мы никого не встретили. У вестибюля Старки остановилась перевести дыхание. Я тронул ее за руку.
— Все хорошо.
— Да я не напугана, Коул. Это из-за курева.
Она еще разок вдохнула, взяла меня за руку, и мы вышли в вестибюль.
— Береги себя, детка, — сказал Мануэль. — До скорого!
— Пока, Мэнни! Я постараюсь заглядывать почаще.
Только на улице я понял, что ладошка у нее влажная.
Мы вышли через боковой выход и до угла шли, опустив головы. Затем пересекли дорогу, сели в мою машину. Я вставил ключ в зажигание, и тут Старки спросила:
— Дел правда нет?
— Нет почти ничего, что было по Репко и Фростокович. На этикетке указано, что все в папках, но они отсутствуют.
— Хорхе мне сказал, что перед нашим приходом Мансон утащил какую-то коробку. А Бастилла что-то взяла вчера.
— Последней там стоит дата, когда Маркс закрыл дело. С тех пор не отмечалось никаких перемещений материалов.
— Значит, они делают это тайком.
Я кивнул. Что с этим делать, я придумать не мог. Я снова хотел завести мотор, но Старки меня остановила:
— Давай подождем. Посмотрим, куда поедет Мансон.
— Ты серьезно?
— Опусти окно, Коул. Я буду курить.
Через две сигареты появился Мансон — выехал на красном «мустанге». Он ехал не спеша. С милю мы следовали за ним, затем он свернул на парковку «Пасифика» — одного из старейших стейк-хаусов Лос-Анджелеса. Располагался он в бывшем вагоне-ресторане. Я остановил машину у обочины.
Мансон вышел из машины с несколькими папками, оставил машину парковщику и направился в ресторан. У входа стояла толпа желающих туда попасть, но Мансон пролез сквозь очередь с таким видом, словно у него там был заказан столик. И сел за столик, где сидели еще двое. Его, как оказалось, ждали Маркс и Бастилла. Мы со Старки из машины наблюдали за тем, как Маркс и его приближенные целый час ели стейки, запивая красным вином. Счет оплатил Маркс. Сначала подали «мустанг» Мансона, потом «тойоту», потом «лексус». Маркс поставил свой портфель в «лексус». Бастилла достала из своей машины пакет и отдала Марксу. Мансон достал из багажника картонную коробку и положил на заднее сиденье «лексуса». То есть все забрал Маркс.