— Меня ждет домашнее задание, — оборвала я, подхватывая книги.
Той ночью, лежа в постели, я пыталась задвинуть тревожные мысли о маме в дальние уголки сознания. Я чувствовала, что-то не дает ей покоя. Она казалась расстроенной и озабоченной. Мы довольно неплохо определяем перепады настроения, подстраиваясь друг под друга. Может, потому, что нас всегда было только двое.
Заснуть никак не получалось. Ночная пора меня страшит. Ненавижу полную тишину, особенно если мучает бессонница. Начинает казаться, что все умрут, а я узнаю об этом только завтра. В детстве я подолгу замирала у двери маминой комнаты, пытаясь уловить ее дыхание. Сейчас я иногда притворяюсь, что иду за стаканом воды, чтобы проделать то же самое.
Ужасная мысль поразила меня, когда я уже засыпала.
Я вскочила с кровати и ринулась в мамину комнату, рывком отворив дверь.
— Это рак, да?
— Что? — спросила она, садясь в постели.
— Не скрывай от меня, мама. Я буду сильной ради тебя.
Я разревелась. Не представляю, как буду жить без нее.
— Иди сюда, глупышка. У меня нет рака, и я вовсе не умираю, — сказала она.
Я бросилась на кровать и легла рядом с ней.
— Откуда такие глупые идеи? — поинтересовалась мама, целуя меня в лоб.
— Выходные на Пасху.
— А как же громкие заявления после «Затерянных в космосе»? Если отец Уилла Робинсона смог взять его с собой к звездам, я-то уж точно устрою тебе небольшие каникулы.
— Тогда я была маленькой и глупой. В любом случае его безмозглый отец так и не нашел Альфа Центавру, и они до сих пор носятся в пространстве, потому что не могут попасть на Землю.
— Ну, рака у меня нет.
— Ты весь вечер таращилась на меня со странным видом. Случилось что-то ужасное?
Мама пожала плечами и отвела взгляд, а затем снова посмотрела на меня со вздохом.
— Бабушка ходила на свадьбу к Фиорентино.
— Я слышала, будто невеста вырядилась в розовое, и теперь все судачат о том, что она не девственница.
Мама рассмеялась, но тут же посерьезнела.
— Двоюродным братом жениха оказался Майкл Андретти. Он и семья его сестры навестили бабушку.
Я была поражена. Огорошена. Мама рассказала мне о нем один-единственный раз. С тех пор его имя никогда не упоминалось. Только «твой отец» или «он».
Однако маму встреча с ним и, что гораздо хуже, признание факта его существования, совершенно ошеломили. Временами я считала отца мифом. Свою тайну мама открыла только мне. В глазах же всего мира Майкл Андретти оставался просто соседским парнем.
Но если мой отец миф, то я — всего лишь плод воображения.
Я коснулась маминой руки.
— Что ты почувствовала? Я имею в виду, при встрече. Ненависть? Любовь? Что-то другое?
— Ничего.
— Ничего?
— Нет… пожалуй, я солгала. — Она вздохнула, легла на спину и уставилась в потолок. — Иногда я действительно его ненавидела. Пока он жил в Аделаиде, я вообще и думать о нем забыла. Но теперь… представляешь, Джози? Он приехал в Сидней на целый год. Собирается работать в местной юридической конторе. Кажется, «Мак-Майкл и сыновья». Твоя неугомонная бабушка сделает все возможное, чтобы мы виделись как можно чаще. Станет ему суррогатной мамой.
— Но мы справимся, ма, — заявила я, сжав ее руку. — Это пустяки.
— Ты не справишься, Джозефина. Только воображаешь, что сможешь, но я-то тебя знаю.
— Чушь собачья, — отозвалась я сердито. — Наплевать на него. Даже и слова не сказала бы, очутись он сейчас с нами в этой комнате. Просто смотрела бы на него, как на пустое место.
— Он поинтересовался, как идут мои дела. А наедине со мной даже обмолвился, что ни о чем не жалеет.
— А ты?
Она повернулась ко мне с улыбкой на лице. Мое беспокойство растаяло. Мама производила впечатление нежной, мягкой женщины, но сила, сквозившая в ее глазах, всегда успокаивала мои страхи. При мне она всегда держалась стойко.
— Призналась, что тоже ни о чем не жалею.
— Не спрашивал, замужем ли ты?
— Осведомился, есть ли у меня семья. Я ответила «да». — Она горько усмехнулась. — Его сестра уверяет, что Майкл великолепно справляется с ее детьми. Говорит, что он любит детей и хотел бы иметь собственных. Так и подмывало плюнуть ему в лицо.
— Плюнуть? Весьма впечатляюще. Моя тихая доброжелательная мама вдруг стала агрессивной.
— Не знаю, что меня тревожит, Джози. Наверное, за все это время я совсем про него забыла.
— Он нам не нужен.
— Что нам нужно и что мы в итоге получаем — две большие разницы.
— У меня замечательная идея. Может, не ходить больше к нонне, чтобы с ним не пересекаться?
— Рано или поздно вы встретитесь, мисс, и ты будешь навещать бабушку, как обычно.
— Ma-a-a-a, — застонала я. — Она сводит меня с ума. Вечно рассказывает нудные сицилийские истории. Если опять заведет волынку о своей былой красоте, меня стошнит.
— Постарайся наладить с ней отношения.
— Зачем? Ты ведь не стараешься. Нечестно требовать того же от меня.
— У нас разные исходные условия, Джозефина. Я никогда с ней не ладила. В молодости я невольно задавалась вопросом, за какие грехи меня столь упорно не замечают. Отец был еще хуже, и только после его смерти бабушка сделала первый шаг мне навстречу. Но к тому времени уже я от нее отдалилась. У тебя все по-другому. Ей всегда хотелось быть рядом с тобой.
Мама обвела меня взглядом и пожала плечами.
— Даже завидую тебе.
— Пять, Дзоцци, — передразнила я, — целых пять… пять человек просили моей руки, когда я была в твоем возрасте.
Мама фыркнула, и я откинулась назад, довольная собой. Мне нравилось ее радовать. Странно, я всю жизнь пыталась произвести на нее впечатление и только потом поняла, что она — единственная любит меня такой, какая я есть.
— И как же он выглядел? — спустя некоторое время поинтересовалась я, притворяясь равнодушной.
На мгновение она задумалась, а затем окинула меня взором, пряча лукавые искорки в глазах.
— Как Джозефина Алибранди мужского пола.
И потому что это было легче всего, мы обе рассмеялись.
Глава вторая
Оттаскивать Серу от зеркала половину утра — привычное повседневное занятие.
К счастью, такое случается не каждое утро, однако через два дня после того как мама сообщила, что встретила Майкла Андретти, мы собирались на ежегодный «Поговори сегодня» к площади Мартина. Сера вызвалась вести машину. Из всей компании только у нее и Анны есть права.
Два дня я не могла выбросить отца из головы. При мысли о встрече начинало подташнивать, но в то же время я отчаянно хотела его увидеть. С подругами я пока не могла поделиться — хотела придержать новость, пока сама не разберусь, как к ней относиться.
Мы зависаем вчетвером и, надо признать, наша компания очень разношерстная. Большинство учеников школы образуют группы клонов, где все выглядят одинаково. Либо блондинистые яппи, либо европеоидные модники. Либо умники, либо красавчики.
В нашей компании собраны все эти типы, и все же на седьмом году учебы ни одна группа так и не признала нас за своих.
Анна Селичич — девушка типично славянской внешности. Длинные светлые волосы, голубые глаза и здоровый румянец. Она самая нервная из всех, кого я знаю. Поднимает руку в классе и испуганно шепчет ответ. Как будто думает, если ответит неверно, через кабинет пролетит меч и снесет ей голову. Когда парни с нами заигрывают, Анна становится похожа на оглушенную барабульку, и, несмотря на классную внешность, ее пока никто не поцеловал.
Месячные пришли к ней позже, чем ко всем: в пятнадцать. Помню, мы втроем стояли за дверью туалетной кабинки и растолковывали, как вставить тампон. Она распотрошила две коробки тампаксов, прежде чем все получилось.
Мы очень ее опекаем, и если случается опасная ситуация, например, давка на концерте или нас достают ученики средней школы имени Кука, Анна — первая, кого мы кидаемся защищать.
Еще есть Серафина. Описать ее довольно трудно. Она наглее всех, кого я встречала. Может смотреть прямо в глаза и врать напропалую. Может часа три поливать человека грязью, а потом развернуться и обласкать его с ног до головы. И завоевать притворной искренностью. Все это мы наблюдаем с восхищением и отвращением. Ее светлые волосы с темными корнями начинаются на макушке и заканчиваются неизвестно где. Сера тощая, но с пышными формами, одевается как модные поп- и рок-звезды. С четырнадцати лет она никогда не оставалась без парня дольше чем на неделю и единственная из нас занималась сексом. Ее папа, как большинство итальянских отцов, считает Серу самой Девой Марией и, как все итальянские отцы, жутко ошибается.
У нас с Серой забавные отношения. Тонкая связь единственных в компании девчонок с итальянскими корнями, и стоит мне попасть в ее дом, я начинаю выслуживаться перед ее родителями, как ни перед кем в мире. Я очаровываю их, целую в обе щеки, подспудно ощущая при ответных поцелуях, что при случае они растерзают меня и моих родных. Не уверена, почему я это терплю. Возможно, ради приятия, так как считаю — если тебя отвергли земляки, то отвергнут и остальные.
Порой я ее не выношу. Но иногда она смешит меня, как никто другой. В основном, это происходит в классе, церкви или других местах, где нужно держать себя в руках, а не получается. Думаю, я завидую Сере. Народ в школе святой Марты постоянно о ней сплетничает. Она ночной кошмар всех яппи. Ее папочка торгует фруктами. Она — стереотипная уроженка Средиземноморья, но чхать на это хотела. И просто посылает всех подальше.
И последняя по счету, но не по значению Ли Тейлор, чья главная цель в жизни — гулянки с серферами на южных пляжах, и которая думает, что приходить в школу с похмельной мигренью — это круто.
Одному Богу известно, почему, ведь ее папа — алкоголик. Вот по этой причине Ли с нами, а не с яппи. Она ходила с ними в начальную школу, и ее папочка как-то раз пришел забрать дочку с вечеринки в честь дня рождения пьяный вдрызг.