На столе появилось несколько пар ярких эластичных носков, множество причудливых зажигалок, десяток авторучек и библия.
— Библию тоже хотели продать?
— О нет, это для личного пользования, — с готовностью, чуть ли не с удовольствием объяснил Флитчер. — У каждого грешника должна быть вера в господа — без этого нельзя!
— Как сказать, — перебил Сергей, чувствуя, что меньше всего ему хочется продолжать дискуссию на эту тему. — Богу, очевидно, будет легче, если грешников станет меньше? Вы знаете тех, с кем вы делали бизнес? Можете описать их внешность?
— У меня плохая память, сэр. Я иногда путаю на улице друзей...
«А он самоуверен, — глядя в спокойные выцветшие глаза боцмана, отметил Сергей. — Гауптман вел себя не так!»
— Скажите, пожалуйста, что вы успели продать и на какую сумму?
— О, пустяк! — поморщился Флитчер. — Всего рублей на тридцать. Вот, пожалуйста, сэр, деньги. — Он протянул Сергею скомканные бумажки.
«Все знает!.. — подумал Сергей. — Старый волк, как видно... А толстый-то какой!»
— Простите, у вас шнурок развязался, — сказал он Флитчеру.
— О, благодарю! — боцман нагнулся было — это давалось ему с трудом...
Сергей, пересчитав деньги («Правильно, тридцать!»), вдруг вспомнил один из рассказов Глаузиня и быстро произнес:
— Вас обманули, здесь только двенадцать рублей.
— Не может быть! — боцман так и не дотянулся до шнурка, инстинктивно схватился за карман.
— Наверно, вы дали мне не все деньги. Подумайте, — спокойно и решительно предложил Сергей.
— Но, сэр...
— Подумайте.
Флитчер вздохнул и положил на стол пухлую пачку.
— Еще?
— Больше нет, господин инспектор, — твердо произнес боцман и оскалился, показывая желтые от никотина крупные зубы. — Вы наблюдательны!
— Благодарю.
Сергей медленно пересчитал деньги.
— Двести рублей. Как думаешь, товарищ Сизов, сколько на такую сумму надо продать зажигалок?
— Да ящика два или больше, товарищ инспектор!
— То-то и оно...
— Я могу взять библию? — спросил Флитчер. — Или ее вы тоже конфискуете?
— Не торопитесь, — ответил Сергей. — Присядьте. Надо составить акт, — и он внимательно поглядел в глаза боцмана. — А про портфель не спрашиваете?
— Что? — Флитчер покраснел, усаживаясь в кресло, напротив письменного стола. — Да, разумеется, и портфель.
Сергей перелистал плотный том:
— О! А библия-то не простая...
Сразу за Ветхим Заветом было вклеено другое издание — иеговистский журнал «На страже», изданный в Бруклине.
— Сколько таких томов вы продали?
— Четыре.
— А сколько еще осталось? По-моему, они вам мешают зашнуровывать ботинок, господин боцман!
Флитчер побелел. Вялыми движениями, словно человек, обессиленный тяжелой болезнью, он расстегнул плащ, достал из-за пояса еще четыре тома.
— Все для личного пользования? — усмехнулся Сергей и добавил: — А вы похудели!
На дальнейшие вопросы Джеймс Флитчер отвечать отказывался.
— Мне это неинтересно. Я только хотел сделать бизнес. Свой небольшой бизнес.
«Тут он правду, наверное, говорит», — подумал Сергей, доставая бланк «Акта о контрабандном деле».
«Распространение антисоветской литературы — для него просто бизнес. Хозяева платят... Библии! Бизнес — вот их библия!»
— Мне надо идти, — встал Сизов, восхищенно глядя на инспектора: «Как он его!..»
Сергей протянул ему руку:
— Спасибо вам.
«Только с торговцами»
И снова — почта.
Увидев Сергея, девушка, штемпелевавшая конверты, улыбнулась ему, как знакомому:
— Хорошо переносите нашу осеннюю погоду? Москвичи не сразу привыкают.
Сергей кивнул:
— Да, погода сложная...
Она стукнула тяжелым штемпелем по конверту, от которого тотчас взлетело облачко белой пыли, хотела что-то сказать, но отвернулась... и сладко чихнула.
— Будьте здоровы! — галантно поклонился Сергей.
— Спасибо!.. А, все эти заграничные отправления!.. — Девушка снова стукнула штемпелем и снова чихнула.
— Придется вам попросить у начальника почты противогаз.
Девушка, рассмеявшись, заколотила штемпелем. И каждый раз, после удара, взвивалось облачко пыли.
Сергей машинально читал адреса на конвертах: «США, Буффало, Джону Тчинскому», «Рим, Италия, Беццуочи», «Мистеру Голдшлагу, Балтимора, США». Девушка опять отложила штемпель, судорожно вытащила платок и уткнулась в него. Сергей взял конверт, взвесил его на ладони и пошутил:
— Уж не пудрой ли вы его нашпиговали?
— Какой пудрой? Тальк. Как заграничные отправления — так мучение!
Сергей хлопнул по конверту, поднялось белое облачко.
Глаузинь, проходя мимо, спросил:
— Переквалифицируешься?
И тут Сергей вспомнил Рыбника, его выставку, руки, пересыпающие марки тальком.
— Вольдемар Августович, — Сергей даже не мог сдержать дыхания, так он волновался. — На кого у нас зарегистрирован на почтамте абонементный почтовый ящик 242?
Глаузинь внимательно посмотрел на него:
— Что случилось?
— Тальк!
— Тальк?
— Тальк! Вы понимаете — тальк! Им же пересыпают марки, чтобы не склеивались. А этих конвертов сорок штук!
Глаузинь набрал номер телефона начальника почтамта.
Он выслушал ответ, повернулся к Сергею, пожевав нижнюю губу, достал мундштук, сигареты.
— 242-й почтовый абонементный ящик для заграничных отправлений...
— Ну-ну?
— ...зарегистрирован на имя Куралюна!
Вечером арестованная по распоряжению следователя Вольфсона корреспонденция была доставлена в прокуратуру.
Вольфсон дернул шнур и открыл форточку:
— Для некурящих! — и покосился на Николая Петровича Костюкова, осторожно отодвигавшего от себя массивную пепельницу.
— Так начнем, товарищи? — он поудобнее уселся в кресле и отрезал ножницами край конверта: на стол выпали марки. Следователь просмотрел их и, развернув письмо, поднял глаза на таможенника. — После предварительного расследования по материалам, представленным вами, я дал распоряжение об обыске. И вот...
...Куралюн сложил письма в аккуратную пачку, закурил и, сидя за столом, некоторое время посматривал на конверты. У него были глаза гурмана, разглядывающего любимое блюдо.
Шестнадцать штук. Сегодняшняя почта. Сейчас он их вскроет и прочтет. Потом сделает необходимые расчеты и запишет все вот в эту книгу. Затем возьмется за ответы на эти шестнадцать плюс три, оставшиеся со вчерашнего дня.
Он посмотрел в окно. Люди переходили улицу на перекрестке, шли мимо, ждали на остановке троллейбус. У каждого — свои дела, а все вместе — толпа... Куралюн даже глаза прикрыл: так остро он почувствовал свою значительность.
Кто он? Для всех — маляр. (К сожалению, в наше время требуют справку с места работы. Без бумажки могут быть неприятности, а они не для умных людей!)
Да, маляр... Он усмехнулся и, ощутив дразнящее нетерпение, погасил сигарету — стал перебирать конверты. Письмо от английской фирмы «Оскар Лимитед». Его хочется прочитать в первую очередь. Но... прежде всего работа, прежде всего — быть в курсе очередных операций. А письмо от «Оскар» можно положить вот сюда и, работая, иногда на него посматривать: поднимает настроение.
Он взял ножницы, аккуратно, по самому краешку надрезал пухлый конверт и долго разглаживал на столе плотный лист бумаги с двумя каллиграфическими штемпелями по углам: слева — «А. Кинг, торговец марками», справа — «7. Литтрс роад Шенклинс. Уайт».
«Дорогой мистер Куралюн!
Большое спасибо за марки, которые я получил несколько дней назад. Посылаю вам обещанное. Стоимость — 3 фунта 12 шиллингов 2 пенса. Это обременяет вас кредитом в 1 фунт 13 шиллингов 2 пенса. Наилучшие пожелания!»
Куралюн с минуту рассматривал полученные марки, потом, легонько вздохнув, записал в графе «должен»: 1 фунт 13 шиллингов 2 пенса.
Кто следующий?
«Рокот Стэмпс Регистр, Канада... Дорогой мистер Куралюн! Большое спасибо за письмо. Я счастлив, что мы с этого времени начнем делать большие дела...»
«Большие дела!» — Он опять от удовольствия прикрыл глаза.
Большие дела начались с маленького объявления в одном из зарубежных журналов. Оно было скромным, в нем говорилось только, что филателист Ф. Куралюн, проживающий в Риге, хочет обмениваться марками с коллекционерами других социалистических стран. Марки в таких случаях наклеивались на конверты и гасились. Но он очень скоро понял, что настоящий бизнес делается иначе. Его следующее объявление в одном западногерманском журнале было куда программнее первого: «Желаю обмена только с торговцами. Могу давать новинки СССР...»
И количество связей сразу выросло — теперь у него 60 корреспондентов за границей, в западных странах, — вдесятеро больше, чем было вначале!
«...Сообщаю Вам новые адреса, по которым можно посылать марки: мистера Джона Байера и миссис Люсиль Базине...»
Что же, он запишет. Правда, это не торговцы, а просто коллекционеры, но можно попробовать и с ними, посмотреть, как они будут расплачиваться...
Следующее письмо он разворачивал со смешанным чувством надежды и робости: американец Джон Тчинский из Буффало был придирчив, требователен и высокомерен, черт бы его побрал. Но этот Джон платил за марки незамедлительно и наличными.
Так и появились у «маляра» (Куралюн усмехнулся) солидные вклады в канадских и английских банках.
«Уважаемый господин! (Даже по имени не называет!) В своем письме от 23 августа с. г. я сообщил вам о получении ваших писем от № 1 по № 12 включительно. Далее. В № 21 вы прислали мне пять блоков гашеных марок «800 лет Москвы» — по цене 72 цента за штуку. Но я просил их у вас только негашеными. Если есть такие, то возьму 5-10 штук, но прошу не присылать больше гашеных: они у нас не идут, а цены у вас на них очень высокие». (Черт тебе угодит!)
«...Одновременно прошу не присылать старых выпусков — те, за которые я должен платить по 20 центов за 1 рубль. Для меня это дорого, не могу ничего продать — никто не купит. (