другимъ примѣромъ. Люди хорошо знаютъ другъ друга въ этихъ небольшихъ общинахъ и во многихъ отношеніяхъ взаимно поддерживаютъ другъ друга. Между тѣмъ въ нашихъ городахъ всѣ связи между его обитателями исчезли. Старая семья, основанная на общемъ происхожденіи, расчленилась. Но люди не могутъ жить въ подобномъ разъединеніи, и элементы новыхъ общественныхъ группъ растутъ. Возникаютъ новыя связи, между обитателями одной и той же мѣстности, между людьми, преслѣдующими какую-нибудь общую цѣль, и т. д. И ростъ такихъ новыхъ группировокъ можетъ быть только ускоренъ, если въ обществѣ произойдутъ измѣненія, ведущія къ болѣе тѣсной взаимной зависимости и къ большему равенству между всѣми.
Не смотря на всѣ эти измѣненія, все-же несомнѣнно останется небольшое число людей, которыхъ противуобщественныя страсти, — результатъ ихъ тѣлесныхъ несовершенствъ и болѣзней — будутъ представлять нѣкоторую опасность для общества. И потому является вопросъ: должно-ли будетъ человѣчество по-прежнему лишать ихъ жизни, или запирать въ тюрьмы? — Въ отвѣтѣ не можетъ быть сомнѣнія. Конечно, оно не прибѣгнетъ къ подобному гнусному разрѣшенію этого затрудненія.
Было время, когда съ умалишенными, которыхъ считали одержимыми дьяволомъ, обращались самымъ возмутительнымъ образомъ. Закованные, они жили въ стойлахъ, подобно животнымъ, и служили предметомъ ужаса даже для людей, надзиравшихъ за ними. Разбить ихъ цѣпи, освободить ихъ — сочли бы въ то время безуміемъ. Но въ концѣ ХѴІІІ-го вѣка явился человѣкъ, Пинель, который осмѣлился снять съ несчастныхъ цѣпи, обратился къ нимъ съ дружественными словами, сталъ смотрѣть на нихъ, какъ на несчастныхъ братьевъ. И тѣ, которыхъ считали способными разорвать на части всякаго, осмѣлившагося приблизиться къ нимъ, собрались вокругъ своего освободителя и доказали своимъ поведеніемъ, что онъ былъ правъ въ своей вѣрѣ въ лучшіе черты человѣческой природы: онѣ не изглаживаются вполнѣ даже у тѣхъ, чей разумъ омраченъ болѣзнью. Съ этого дня гуманность побѣдила. На сумасшедшаго перестали смотрѣть, какъ на дикаго звѣря. Люди признали въ немъ брата.
Цѣпи исчезли, но убѣжища для умалишенныхъ — тѣ же тюрьмы — остались, и за ихъ стѣнами постепенно выросла система, мало чѣмъ отличающаяся отъ той, какая практиковалась въ эпоху цѣпей. Но вотъ крестьяне бельгійской деревушки, руководимые лишь простымъ, здравымъ смысломъ и сердечной добротой, указали новый путь, возможности котораго ученые изслѣдователи болѣзней мозга даже и не подозрѣвали. Бельгійскіе крестьяне предоставили умалишеннымъ полную свободу. Они стали брать ихъ въ свои семьи, въ свои бѣдные дома; они дали имъ мѣсто за своимъ скуднымъ обѣденнымъ столомъ и въ своихъ рядахъ во время полевыхъ работъ; они допустили ихъ къ участію на деревенскихъ праздникахъ и вечеринкахъ. И вскорѣ по всей Европѣ разнеслась слава о «чудесныхъ» исцѣленіяхъ, виновникомъ которыхъ якобы являлся святой, въ честь котораго построена церковь въ Гелѣ (Gheil). Леченіе, примѣнявшееся крестьянами, отличалось такой простотой, оно было настолько общеизвѣстно съ давняго времени (это было свобода!), что образованные люди предпочли приписать достигнутые результаты божественному вліянію вмѣсто того, чтобы смотрѣть на совершившееся просто, безъ предразсудковъ. Но къ счастью, не оказалось недостатка въ честныхъ и добросердечныхъ людяхъ, которые поняли значеніе метода леченія, изобрѣтеннаго Гельскими крестьянами; они стали пропагандировать этотъ методъ и употребили всю энергію, чтобы побороть умственную инерцію, трусость и холодное безразличіе окружающихъ[93].
Свобода и братская заботливость оказались наилучшимъ лекарствомъ въ вышеупомянутой обширной промежуточной области «между безуміемъ и преступленіемъ». Онѣ окажутся также, мы въ этомъ увѣрены, лучшимъ лекарствомъ и по ту сторону одной изъ границъ этой области, — тамъ, гдѣ начинается то, что принято называть преступленіемъ. Прогрессъ идетъ въ этомъ направленіи. И все, что способствуетъ ему, приведетъ насъ ближе къ разрѣшенію великаго вопроса, — вопроса о справедливости, который не переставалъ занимать человѣческія общества съ самыхъ отдаленныхъ временъ, но котораго нельзя разрѣшить при помощи тюремъ.
Приложеніе АРоль ссыльныхъ въ дѣлѣ колонизаціи Сибири(Къ стр. 116–121)
При неточности и разбросанности статистическихъ данныхъ относительно Сибири очень трудно опредѣлить, насколько ссыльные способствовали увеличенію населенія Сибири. Слѣдующія достовѣрныя цыфры, сообщенныя въ 1886 году въ оффиціальной «Тобольской газетѣ» и перепечатанныя въ «Восточномъ Обозрѣніи» (20 марта), заслуживаютъ вниманія. Въ теченіи 10 лѣтъ, съ 1875 по 1885 г. въ Тобольскую губернію было выслано 38,577 мужчинъ и 4285 женщинъ. За ними послѣдовало въ ссылку 23,721 свободныхъ женщинъ и дѣтей, въ общемъ такимъ образомъ — 66,583 душъ. Въ теченіи тѣхъ же 10 лѣтъ 11,758 ссыльныхъ умерло и 10,094 бѣжало: 4735 были осуждены вновь и высланы или переведены въ другія части Сибири; 1854 были возвращены въ Россію, и лишь 28,670 были зачислены въ списки крестьянъ и мѣщанъ Тобольской губерніи. Все ссыльное населеніе Тобольска состояло въ это время изъ 35,100 мужчинъ и около 12,000 женщинъ. Смертность этого населенія включена въ вышеприведенное число 11,758 умершихъ. Но, даже исключивъ вышеуказанную цыфру изъ общей суммы, окажется, что по крайней мѣрѣ 20,000 изъ 66,583 душъ — приблизительно, одна треть — были высланы въ Тобольскую губернію лишь за тѣмъ, чтобы умереть вскорѣ по прибытіи въ Сибирь, или убѣжать. Населеніе Тобольской губерніи въ 1875 году равнялось 1.131,246 душъ и оно увеличилось въ теченіи 10 лѣтъ на 187,626 душъ, между тѣмъ, какъ естественный приростъ населенія долженъ быть менѣе 100,000 душъ. Оказывается, однако, что ссыльные за этотъ періодъ увеличили населеніе не болѣе чѣмъ на 45,000 душъ; дальнѣйшій же приростъ объясняется свободной эмиграціей изъ Россіи.
Что же касается до работоспособности этого ссыльнаго населенія, то о ней лучше всего можно судить по тому, что въ 1875 г. между ссыльными насчитывалось лишь 10,798 домовладѣльцевъ. Въ теченіи 10 лѣтъ 5,588 человѣкъ прибавилось къ вышеуказанному числу, но 3,775 бросили свои дома, такъ что въ 1885 году лишь 12,611 ссыльныхъ обладали постоянными жилищами. Кромѣ того, изъ 20,846, приписанныхъ къ крестьянамъ, въ 1875 году на мѣстахъ приписки не оказалось 8,525 душъ, — они исчезли.
Приложеніе BВыдержки изъ рѣчи г-на Шакѣева, произнесенной въ Петербургскомъ дворянскомъ собраніи 17 февраля 1881 года(Къ стр. 130)
Какъ извѣстно, послѣ взрыва въ Зимнемъ Дворцѣ, Лорисъ-Меликовъ былъ назначенъ на постъ Министра Внутреннихъ Дѣлъ и облеченъ почти диктаторской властью; фактически Александръ II передалъ власть въ его руки. Однимъ изъ первыхъ шаговъ Лорисъ-Меликова было разрѣшеніе губернскимъ земскимъ и дворянскимъ собраніямъ свободно высказывать свои мнѣнія. Они воспользовались этимъ разрѣшеніемъ, и однимъ изъ первыхъ желаній, высказанныхъ собраніями, было желаніе уничтоженія системы «административной ссылки». Петербургское дворянство было однимъ изъ первыхъ, протестовавшихъ противъ этой возмутительной системы и во время засѣданія 17 февраля 1881 года, оно вотировало резолюцію, въ которой находило необходимымъ подать императору адресъ съ просьбой, чтобы законъ, гарантирующій неприкосновенность личности каждаго гражданина, не былъ нарушаемъ.
Во время обсужденія этой резолюціи Е А. Шакѣевъ прочелъ рефератъ о системѣ административной ссылки, въ которомъ онъ, между прочимъ, говорилъ слѣдующее:
«Обращаясь къ русскимъ законамъ, мы находимъ, что согласно имъ никакое наказаніе не можетъ быть наложено безъ приговора суда… Казалось бы, что послѣ обнародованія закона 1864 года не можетъ быть болѣе рѣчи о вмѣшательствѣ административныхъ властей въ функціи властей юридическихъ, и что наказаніе можетъ быть лишь результатомъ приговора суда. Наказанія безъ суда разсматривались государственнымъ совѣтомъ, какъ проявленія произвола… Но, въ послѣднее время наблюдается нѣчто новое. Права, даваемыя каждому гражданину закономъ, сдѣлались совершенно призрачными. Подъ предлогомъ очистки Россіи отъ людей политически неблагонадежныхъ, администрація начала прибѣгать къ высылкамъ, сначала изрѣдка, но въ послѣдніе годы размѣры высылокъ растутъ все болѣе и болѣе… Въ началѣ общество возмущалось подобными дѣйствіями администраціи, но съ теченіемъ времени оно привыкло къ этимъ проявленіямъ произвола, и внезапное исчезновеніе людей изъ нѣдръ ихъ семействъ перестало казаться чѣмъ-то необычайнымъ».
«Преслѣдованія направлялись главнымъ образомъ противъ молодыхъ людей, юношей и дѣвушекъ, въ большинствѣ случаевъ еще не достигшихъ совершеннолѣтія. Часто, лишь за знакомство, родство, или даже принадлежность къ какому-нибудь учебному заведенію, пользовавшемуся плохой репутаціей въ глазахъ администраціи, за какое-нибудь выраженіе въ письмѣ, за храненіе фотографіи (какого-либо политическаго ссыльнаго) молодые люди попадали въ ссылку… Оффиціальный „Правительственный Вѣстникъ“ привелъ недавно цыфровыя данныя о лицахъ, сосланныхъ такимъ образомъ (въ Сибирь) лишь по приказаніямъ администраціи и цыфры эти указываютъ, что количество сосланныхъ колеблется между 250–2500 душъ каждый годъ; но если къ этимъ цыфрамъ прибавить данныя о лицахъ, ссылаемыхъ такимъ же порядкомъ во внутреннія губерніи Европейской Россіи, причемъ о количествѣ такихъ лицъ мы можемъ лишь догадываться, передъ нами получится настоящая гекатомба человѣческихъ существъ».
Г. Шакѣевъ закончилъ свою рѣчь предложеніемъ подписать вышеупомянутое заявленіе. Его рѣчь часто прерывалась криками: «браво!» «совершенно справедливо!» Предсѣдатель собранія, баронъ П. Л. Корфъ, поддержалъ предложеніе г. Шакѣева, прибавивъ, въ свою очередь, что оно имѣетъ очень глубокое значеніе для всей Россіи.
Собраніе, «принимая во вниманіе, что система административной ссылки не оправдывается закономъ», подписало петицію, которая и была передана императору. Конечно, все осталось по старому. Единственнымъ нововведеніемъ въ этой области явилось назначеніе спеціальнаго комитета, который періодически пересматриваетъ всѣ дѣла объ административной ссылкѣ и періодически набавляетъ по три и по пяти лѣтъ ссылки тѣмъ лицамъ, которыхъ онъ находитъ опасными. Ссыльнымъ, которымъ разрѣшено возвратиться въ Россію, воспрещается жительство въ какомъ-либо изъ большихъ городовъ, гдѣ они могли бы найти средства съ существованію.