Решение нашлось очень быстро: уже знакомые нам «Эфиопские авиалинии» предлагали перелет из Москвы до Яунде и Нджамены. Вновь с энтузиазмом мы сдавали старые и брали новые билеты. Бесконечная череда проблем превратила ожидание вылета в какую-то пытку. Я не мог дождаться, когда же наконец мы улетим. Это была какая-то бесконечная подготовка, сборы и фальстарты. Во сне все чаще стали приходить сюжеты об Африке.
Но вот счет пошел на дни. Пять дней, три дня, сорок восемь часов… Сумки стояли уже собранные, вечером я ждал Виталия Полищука, вылетающего днем раньше. С ним я планировал поделиться багажом, отдать коробку с запчастями для наших машин. Неужели движение началось и мы летим в Африку?!
Идрис Деби Итно
– Президент Чада Идрис Деби Итно мертв, – гласило сообщение в телефоне на французском языке, только что присланное Адольфо. Не моргая, я уставился в свой айфон. В глазах потемнело. Я напрягся, силясь найти ошибку в собственном переводе. Но написанный текст не давал возможности трактовать его иначе. Как же так? Ведь еще пару дней назад газеты всего мира трубили о том, что один из самых старых правителей Африки успешно избрался на очередной, шестой срок! Ведь он управляет Чадом уже три десятка лет. У нас послезавтра вылет в Африку, что же теперь будет?
Дрожащими руками я набрал в поисковике «президент Чада мертв». Поисковики тут же вывалили ворох только что написанных статей о том, что вчера случилось в Чаде:
«Президент Чада умер от полученных ранений на передовой».
«Президент Чада убит на фронте».
«Президент Чада погиб в день его переизбрания».
Новости сходились к тому, что отважный президент, будучи только переизбранным в очередной раз, решил срочно отправиться на фронт. За несколько дней до этого чадская вооруженная оппозиция вторглась на территорию страны с севера Ливии и успешно продвигалась в сторону Нджамены. В провинции Канем случилась судьбоносная битва, где при не совсем понятных обстоятельствах и погиб Идрис Деби Итно. Чад срочно закрыл свои границы, как воздушные, так и наземные. Это было полное фиаско наших планов.
Обхватив голову руками, несколько минут я сидел неподвижно. Убийство президента в одной из самых нестабильных стран мира! Что может быть хуже? Нетрудно догадаться, что будет дальше: народные волнения, попытка оппозиции захватить власть, а потом и того хуже, многолетняя гражданская война. Это крах… Новости следующих дней подтверждали мою догадку. В столице начались акции протеста, со стрельбой и убитыми демонстрантами. Страна погружалась в хаос.
Вот уже третий раз мы сдавали билеты в Африку. Казалось, что этот этап заколдованный и мы никогда больше не вернемся к нашим машинам в Камеруне, не продолжим кругосветку и никогда не попадем в Чад.
Лед, солнце и горы
Склоны гор были покрыты серыми остовами облетевших еще осенью лиственниц. Под ногами шелестела жухлая прошлогодняя трава, едва избавившаяся от снежного плена. Где-то под ней только начинали пробиваться зеленые листки новых побегов. Шумные летом горные речки еще стояли скованные кристаллическим льдом. Лишь где-то по краям реки виднелись робкие следы талой воды, неуверенно протачивающей путь в ледяном покрове.
Закрыв глаза и отдавшись полностью слуху, мы погружались в чудный мир звуков. Он был наполнен воркованием птиц, жадным чавканьем коров, пасущихся здесь неподалеку, заливистым ржанием коней, криками алтайцев, впервые весной отпустивших животных на свободные хлеба. Солнце наполняло мир жизненной энергией. Все вокруг заряжало силой: созревшие почки, молодая поросль и неспешное таяние, превращающее ледяные протоки в звонкие ручьи.
Лучи весеннего светила приятно припекали, дым костра пробуждал самые теплые чувства и воспоминания приключений на Алтае, накопленные за многие годы. В голове была приятная пустота, никаких мыслей. Телефоны здесь не работали, новости не приходили, ничего не напоминало об Африке. Никакой пустыни, племен, убитого президента Чада, отмененных рейсов, ковидных ограничений. Ничего из той суеты, которая преследовала нас последнее время, более не тревожило мысли. Хотелось просто жить, дышать и созерцать. Делать простую механическую работу: рубить дрова, варить кашу, жечь костер, кутаться в теплый пуховик, всматриваться в мириады звезд холодного ночного неба Алтая, размышляя о сути бытия и о том, проснулись ли уже медведи и не придут ли они сегодня к нам в гости. Хотелось, чтобы это спокойствие никогда не заканчивалось. Сейчас здесь с нами любимые друзья, с некоторыми из них мы уже больше четверти века вместе. Тепло, уютно и спокойно.
День за днем солнце становилось все ярче и пригревало все сильнее. Вот появилась первая зеленая трава вокруг нашего лагеря, лед вокруг палаток незаметно стаял. Тонкая нить талой воды, неуверенно искавшая себе след в первые дни, превращается в мощный и уверенный поток, без стеснения отрывающий все большие куски льда и расчищающий себе путь. На наших глазах река рождается вновь, как это происходит тысячи лет каждой весной в этих местах.
Уже и не верится, что три дня назад здесь был лед, по которому мы так легко бегали за валежником на ту сторону реки и спокойно прогуливались на сотни метров вниз по течению. Сегодня выходить на лед никто не решается, с каждой минутой напряжение растет, и все мы понимаем, что скоро что-то случится.
Льдины уже идут бесконечным потоком около лагеря. Десятки и сотни пролетают мимо нас, увлеченные потоками мутной и желтоватой талой воды. Наконец, особенно большая ледяная глыба застревает прямо напротив лагеря. С хрустом на нее начинают наваливаться следующие в потоке куски отколовшегося льда. На глазах растет ледяная куча, и огромные массы воды, будучи запертыми внезапным затором, лихорадочно ищут выход. Еще несколько мгновений, и река прорывает преграду, устремляясь вперед, заливая все вокруг ледяной водой. Наш лагерь в мгновение ока подхватывает река и несет вниз по течению.
Еще горящие головешки из костра с громким шипением мчатся вниз, мы судорожно пытаемся спасти весь нехитрый скарб. Волна веселья накрывает всех нас. Мы с диким хохотом мечемся в холодной воде, по ногам нас бьют ледяные глыбы, вытаскиваем стулья, оставшуюся еду, вещи. Такого у нас еще не было! Здесь и сейчас, с этим заливистым смехом, безумными глазами, полными счастья, бегая туда и обратно, мы наполняемся жизнью. Уходят в прошлое все неудачи, проблемы и горечь разочарований. Здесь, на Алтае, мне становится проще смириться с тем, что наше путешествие в Африку снова откладывается на неопределенный срок.
Самая неприятная столица
В горячем влажном воздухе расплывался знакомый, едва уловимый запах. Запах тропической сырости, перемешанный с дымом постоянно сжигаемых листьев, травы и мусора. Так пахнет Африка, и ни с чем этот запах не перепутать. Мы пробирались по узким хаотичным улицам, заполненным легковушками и мотоциклами. Стоял гул клаксонов, криков торговцев и возмущенных возгласов пешеходов, которых здесь никто из водителей не пропускал.
– Как ваши дела, Селестин? – Мы сидели в машине нашего африканского друга, который вез нас по улицам столицы Камеруна – Яунде. Путь от аэропорта до центра легко мог занять полтора часа.
– Да хорошо, хорошо, – бодрился он.
Селестин был рослым африканцем с интеллигентным лицом. Прожив почти тридцать лет в России, он идеально говорил по-русски.
– Только вот этот вирус жизнь, конечно, сильно подпортил. Бизнес еле живой, да и так непросто жить. Но все уже гораздо лучше, чем было.
В раскрытые окна такси мы рассматривали окрестности уже знакомой нам камерунской столицы. Ничего не изменилось в этом городе за прошедшие полтора года. В нашей иерархии городов мира Яунде прочно занял место «худшей столицы Африки». Даже городом это назвать язык не поворачивался. Скорее деревня-переросток. Казалось, что тело подростка вдруг начало расти быстро и неконтролируемо, а сознание так и осталось все на том же, подростковом уровне. Дороги Яунде по большей части были с признаками асфальта, но все время казалось, что какое-то страшное чудовище взяло и покусало этот асфальт, как большую шоколадную плитку, то с одной, то с другой стороны. Улицы кривые, бессистемно виляющие, обочин нет. Парковка происходит по принципу «я хочу сейчас встать здесь», в связи с чем за каждым плохо припаркованным авто мгновенно образуется пробка, и все начинают мучительно долго объезжать затор.
Общественный транспорт здесь отсутствует как класс. Его функции берут на себя бесконечные ушатанные до жуткого состояния такси. Навстречу нам мчались бесконечные однотипные «седанчики» средних размеров либо малолитражки. В салон такого авто иногда втискивается шесть, а то и семь человек. Частенько, видя потенциального пассажира, разом три такие машины делают остановку, мгновенно блокируя две свои полосы движения и в придачу встречную. Пока потенциальный клиент не решится на погрузку, они так и будут стоять и затруднять движение, здесь это никого не возмущает.
Общее количество светофоров во всем трехмиллионном городе можно пересчитать по пальцам. Единственной более или менее цивилизованной частью столицы можно назвать одну из центральных улиц с отелем «Хилтон» и госучреждениями. Эта картинка чаще всего и фигурирует в рекламных проспектах Яунде. Здесь собираются валютчики-менялы (которых я ласково прозвал «барыги»), меняющие доллары и евро на центральноафриканские франки по вполне хорошему курсу.
Любой овраг, ручеек или речка просто обязаны быть завалены мусором. В любом мало-мальски пригодном месте для свалки виднеются кучи покрышек, бутылок, да и просто бытового мусора. Мне стало казаться, что эта традиция осталась еще с тех давних времен, когда в этих местах люди выбрасывали в основном органику. Она мирно перегнивала и исчезала. А вот теперь с этим гораздо сложнее, потому как пластик, покрышки и прочие продукты деятельности человека упорно не желают быстро разлагаться и копятся в больших количествах на территории городов.