— Она не сильно изменилась с 1600 года, Пруденс…
Девушка улыбнулась — надо же, он назвал ее по имени!
— Так как мы договоримся?
— Я приеду через час.
— Давайте через сорок пять минут, а то я голодная…
— О Господи! — произнес он и повесил трубку.
Пруденс начала с того, что тщательно осмотрела квартиру и попрятала все номера "Манхэттен мансли", потом приняла душ, стала одеваться. Колин так и не сказал, будет ли он ужинать у нее или куда-то собирается ее повести, поэтому она постаралась выбрать наряд, подходящий на все случаи жизни. Шила Пруденс сама, так что, к счастью, гардероб у нее был больше, чем у любого другого малооплачиваемого сотрудника журнала. Она выбрала кремовое платье из хлопка без рукавов. Изящные босоножки дополнили туалет. Никаких колготок. Затем чуть подкрасила тушью ресницы и легко тронула губы помадой кораллового оттенка.
— Ошеломляюще средне! Идеальная бесцветная секретарша, — произнесла она, глядя на себя в зеркало, как раз в ту минуту, когда внизу позвонил Монтгомери.
Удостоверившись, что это он, Пруденс сразу же его впустила, ослепительно улыбаясь.
"Ах, если бы такие мужчины заходили почаще!" Колин выглядел обворожительно, одет был почти шикарно, а в руках держал огромный пакет с провиантом китайского ресторана.
— Китайская пища и ваша фасоль… — сказал он, перешагивая порог. — Забудьте о сосисках.
— Мистер Монтгомери, я думала, что…
— Да, я собирался сводить вас в китайский ресторанчик, но, проходя мимо, изменил решение. — Он ухмыльнулся: — Вы не любите китайскую кухню?
Пруденс закрыла входную дверь, но не стала защелкивать замки. Немного растерявшись, ничего не ответила.
— Принимаете меня за нахала? — спросил Колин.
— Тогда бы я вас просто выставила!
— Вы обещали угостить меня фасолью с сосисками, — напомнил он и понюхал воздух. — Какой аромат! Домашнего приготовления?
На сей раз их ужин с Тони действительно был домашнего приготовления. Пруденс уже давно поставила тушить фасоль с сосисками на маленьком огне, добавив в нее пряности и соус.
— Мясо по-монгольски тоже принесли? Это их фирменное блюдо.
— Ах, так вот почему вы испытываете тягу к Якутии! — улыбнулся Колин, проходя вместе с нею на кухню.
— Якутия — это в России, — уточнила Пруденс.
Он поставил пакет на стол и изобразил на лице удивление.
— Надо же! А я и не знал!
От волнения Пруденс купилась на шутку как маленькая девочка.
— На самом деле существует две Монголии, — сказала она. — Одна — Внешняя — называется Монгольской народной республикой. Другая — это Монгольский автономный район Китая и…
— Называется Внутренней Монголией, — договорил за нее Колин, широко и озорно улыбаясь. — Это необходимо знать, чтобы съесть говядину по-монгольски?
— Конечно, нет! — Она покраснела.
— Вероятно, вы печатали диссертацию по Монголии или что-то в этом роде? — поинтересовался Колин, доставая из пакета пластиковые упаковки.
Сосчитав до семи, Пруденс ответила слегка раздраженно:
— Я могу быть секретаршей, но идиоткой — никогда!
Он усмехнулся:
— Простите, ради Бога! А тарелки у вас есть?
Пройдя мимо него, девушка открыла шкаф, висящий над мойкой. Единственный мужчина, которого она кормила иногда у себя ужином, был ее отец. В крохотной кухоньке получалось так, что Колин находился все время рядом. Как только Пруденс достала пару тарелок с яркими голубыми цветочками, из сервиза, который ей подарила мать, он поднялся и взял их. На мгновение коснулся ее руки, отчего по всему телу девушки будто пробежала искра. Она быстро отвернулась.
— Уютная квартирка, — заметил Колин. Пруденс повернулась к нему со столовыми приборами в руках.
— Для секретаря?
— Я ожидал увидеть другое.
— Что же именно?
— Сам не знаю. Дайте-ка мне вилку. Она протянула ему вилку, и он стал выкладывать на тарелку вареные креветки.
— И все-таки? — настояла Пруденс.
— Я представлял, что вы живете с родителями или еще с кем-то. Может, делите квартиру с подругой.
— Я и делю ее с подругой.
Он посмотрел на нее:
— Хм! И как же она отреагировала на ваш отъезд?
— Я сдам мою комнату на время отсутствия.
— А вы не хотите сесть? И заодно передать мне ложку?
Девушка сделала и то, и другое. Вручая ей тарелку с креветками, Колин опять улыбнулся.
— А ваша подруга интересовалась, куда вы уезжаете?
— Я ей сказала.
Колин выронил ложку и едва не опрокинул мясо себе на брюки.
— Вот почему я решил с вами поужинать, мисс Эдвардс, — серьезно проговорил он. — Хочу вас предупредить, что не следует говорить о том, куда и к кому вы едете.
— Даже родителям?
Он утвердительно кивнул.
— Почему?
— Мисс Эдвардс, — его голос приобрел даже какую-то торжественность, — чтобы укрыться от издателей, редакторов и прессы, моему отцу пришлось идти на разные ухищрения. Поверьте, это было не просто, кто только ни пытался его разыскать! Я не хочу, чтобы его тайна всплыла наружу только потому, что секретарша все расскажет матери, а та в свою очередь поделится этой новостью в бридж-клубе…
Пруденс с трудом усидела на стуле.
— Моя мама не играет в бридж!
— Послушайте, только не обижайтесь, я просто хотел сказать…
— Чтобы я держала рот на замке?
Он пожал плечами.
— Если хотите, так. Что вы сказали своему шефу?
— Не волнуйтесь, я была достаточно сдержанна.
— Так что же вы ему сказали? — повторил Колин.
Пруденс плотно сжала губы, потом процедила:
— Что устроилась секретаршей у нашего посла в Монголии.
— Пруденс, я вас умоляю!..
Она быстро выскочила из-за стола и открыла духовку.
— Положить вам фасоли?
— Ложечку, — ответил он, внимательно глядя на нее. — Что вы сказали Арнольду Тромбли?
— Сказала, что беру отпуск с сегодняшнего дня.
— И он не задавал вопросов?
— Нет, он уволил меня.
Пруденс положила ему две ложки фасоли.
— Ох! — простонал Монтгомери.
"Как же трудно врать!" — подумала Пруденс, накладывая фасоль себе. Вернувшись за стол, она тут же принялась есть, стараясь не поднимать от тарелки глаз.
— И это вас беспокоит? — спросил он. Все-таки ей пришлось посмотреть на него.
В этот момент Колин открывал упаковку с кисло-сладкой свининой. Пруденс на миг показалось, что он выглядит озабоченным и заботливым. Но не из-за нее же, естественно! Откуда ей знать, о чем он думает?
— Да, беспокоит, — сказала она. — Я понятия не имею, на сколько уезжаю — на две недели или на два года. Неизвестно, понравлюсь ли я вашему отцу и понравится ли он мне. Я не знаю, какой адрес мне оставить родителям и друзьям… А допустим, ваш отец прогонит меня в первый же день. Что тогда? Я возвращаюсь сюда и остаюсь без работы и без жилья. Хорошенькое дело!
Колин поддел вилкой свинину, положил в рот, прожевал, проглотил и только тогда произнес:
— А мне показалось, вы ищете приключений.
Пруденс дернула плечом и в панике подумала, что Эллиот оторвет ей голову, если она сейчас заставит Монтгомери передумать и не брать ее на работу. Поэтому поторопилась исправить положение:
— Да, это так. Но все-таки здравый смысл должен присутствовать. Тем не менее, я хочу поехать.
Монтгомери улыбнулся, в глазах заблестели огоньки.
— Я рад, — сказал он довольно, — да, и зовите меня просто Колин.
— О'кей! — Пруденс тоже широко улыбнулась. — А вы меня — Пруденс.
Он подмигнул ей.
— А ваше второе имя?
— Оно хуже.
— Вы шутите!
— Аделайн.
— Пруденс Аделайн Эдвардс? Как можно было так назвать ребенка? — рассмеялся он. — А откуда вы родом?
— Я выросла в небольшом городишке на северо-западе Коннектикута.
— В большом белом доме с черными ставнями и литым орлом над парадным крыльцом.
Пруденс неожиданно для себя развеселилась.
— Не угадали! С чугунным якорем! А в остальном все верно.
— А каким же образом… — Колин помолчал, разрезая яйцо пополам, — вы оказались на службе у адвоката, да еще в большом городе?
— Сама до сих пор не пойму! — ответила она, быстро поднимаясь. — Чаю хотите?
— С удовольствием!
Пруденс включила газ под медным чайником, давно нуждавшимся в чистке. Она не возражала против расспросов о ее прошлом. Ей хотелось, чтобы их отношения с Колином были простыми и деловыми. И чем меньше при этом будет лжи — тем лучше.
Девушка стояла к нему спиной, но, тем не менее, ощущала его взгляд на себе. И вдруг почувствовала, что ей от этого удивительно хорошо. "Господи! — подумала она. — Ну почему он должен был оказаться таким привлекательным?"
— В любом случае, — сказал Колин, когда Пруденс вновь повернулась к нему лицом и оказалась всего лишь в нескольких сантиметрах от него, — хорошо, что так получилось. И вам и ему повезло. Говорят, сейчас непросто подыскать приличную секретаршу.
Она не поняла, что он имеет в виду, говоря о ней, поэтому на всякий случай ответила холодным тоном:
— Надо думать!
В следующую секунду хотела вновь отвернуться к чайнику, но Колин взял ее за локоть и привлек к себе.
— Вы очень мнительная. Не следует быть такой, — сказал совсем мягко и провел ладонью по оголенной коже руки, отчего она покрылась мурашками.
Смущенная, Пруденс резко отодвинулась к буфету за чашками.
В этот момент в прихожей открылась дверь. С портфелем в одной руке и тремя книгами в другой вошла Тони — высокая, крупная блондинка с темно-зелеными глазами. Свалив книги на диван, повернулась к подруге:
— Вот, принесла то, что ты просила… — и остановилась, увидев мужчину, сидящего за столом. — Кто это?
Пруденс замерла. Она и так была сбита с толку неожиданной лаской Колина, а тут еще внезапное появление Тони. Испугавшись, что та невзначай произнесет название их журнала или скажет что-нибудь еще такое же разоблачающее, поторопилась представить гостя.
— Познакомься, это Колин Монтгомери. Колин, а это моя подруга Тони Галински. — К счастью, голос не выдал ее волнения.