И странным образом на меня это действует исцеляюще. Нервический спазм прекращается. Я выпрямлюсь в седле и смотрю на очень красивую темноволосую девочку-подростка в голубом, развевающемся от бега, платьице. Она несётся вниз по широкой каменной лестнице и тянет к отцу белые, цвета молока, тонкие ручки.
— Папочка!
Король бежит к ней навстречу, подхватывает на руки, кружит. Девчонка заливается немного повизгивающим смехом, раскидывает ручонки и летит-летит… Я чувствую, как на глазах закипают слёзы. У моей Анечки никогда не будет так… Никогда. Она сейчас совсем маленькая. Ей хорошо с мамой, и папа, кажется, ещё не так нужен, но потом…
По щекам бегут слёзы. Я поспешно вытираю их.
Так, Майя! Соберись. Не время паниковать и страдать. Надо как-то вбираться отсюда. Там, дома, Анечка. И нельзя, чтобы она осталась не только без папы, но и без мамы… Вот только бы понять ещё, где это — «отсюда» находится… Из чуланчика рванул рассудок, но сознание подпёрло дверцу палочкой.
Красноволосый Бертран подошёл и протянул мне руку. Ему, видимо, не очень нравилось, что миссия спустить меня с лошади досталась ему. Он кривил пухлые, ярко-малиновые губы. Мне тоже не нравилось, но я заметила, что слуги уводят лошадей. Видимо, в конюшни. Надо было освобождать транспорт.
Я подала руку и попыталась сойти. Вот только «педаль» у стремян оказалась только одна, и я полетела вниз. Нахал успел меня подхватить. На минуту вжал в себя, и моя грудь соприкоснулась с его.
— М-м, — протянул он, уставившись на два нежно-розовых, согревшихся под плащом, полушария. — Они изменили цвет!
Я отпрянула, поправила платье, гордо запахнулась в королевский плащ и вскинула голову.
Меня всё ещё потряхивало от бесстыдных мужских объятий, когда король обернулся и, прямо так, с дочерью на руках, подошёл ко мне. Девочка упорно и пристально смотрела на меня ярко-синими глазами. Линзы, что ли? Никогда в жизни не видела настолько прекрасного ребёнка! Маленький носик, белая-белая кожа с лёгким румянцем, алые губки, в меру пухленькие, чёрные, шелковистые локоны… Ангел, а не девочка!
— Белоснежка, познакомься с новой мамой, — внезапно радостно объявил король.
Я невольно оглянулась, а затем поняла, что он говорит обо мне.
— Ч-что?
— Милая-милая Майя, вы же не откажетесь выйти за меня замуж?
Что⁈
— Что? — губы девочки задрожали. — Папа?
Но король смотрел только на меня. И взгляд его голубых глаз мне не понравился. Очень-очень не понравился. А ещё то, как тяжело он дышит и как раздуваются крылья его породистого носа. Такие люди не умеют принимать отказов. Такие люди вообще не знают, что такое «отказ». Что за глупое, лишённое смысла словечко! Ну, конечно, если оно обращено к ним.
— Попадос, — уныло заметил за мной сиплый голос Бертрана.
И в этом я согласна с красноволосым хамом.
Король
Примечания от автора
*коростель — это, конечно, не был коростель, они довольно теплолюивы
Парголово — дикий и непознанный край. Мурино, Девяткино — вообще за краем земли. Работа на дому позволяет практически не покидать уютную квартиру на Васильевском острове — это всё места, так или иначе связанные с Санкт-Петербургом. Васильевский — центр, остальное — на севере города
Глава 2Так вот кто меня проклял!
Нелли Петровна
Я люблю фентези. Тёмное-тёмное фентези. Где угрюмые беловолосые дроу приносят кого-нибудь в жертву в мрачном склепе… Или там, например, Мартин. Мартин хорош, чертяка… Очень уютно читать такие страсти-мордасти на моей маленькой, уютной кухоньке после окончания рабочего дня, запивая книгу горячим ароматным чаем. С печенюшкой, конечно. Ужасаться, восхищаться, переживать…
А вот про попаданок я никогда не любила. Как чувствовала! Особенно первые страницы, а то и главы. Когда герой, или героиня, мечется и вопит: «Нет! Это сон! Мне снится!», а потом: «Почему я-а-а?». Я прям сразу представляла такого блеющего баранчика с вытаращенными мультяшными глазами. Впрочем, когда герой не бегает и не вопит, а сразу такой: «Ну всё понятно. Где там мои фейские силы?», тоже так себе. Не верю.
Но оказавшись на месте несчастной героини, я как раз таки и бегала полдня с теми самыми вытаращенными глазами и блеяла: «Это сон!» и «Почему я-а-а⁈» Ну, конечно, когда меня оставили одну в комнате. В просторной, довольно холодной комнате с двумя арочными окнами и дверью на балкон. В камине жарко полыхал огонь, но от каменных стен несло таким леденящим холодом, что я чувствовала себя заживо похороненной в склепе. Рыцари со шпалер укоризненно взирали на меня, сжимая криво вышитые мечи.
Я вопила, кричала, рыдала, плакала. Даже молилась. Всем, кого смогла вспомнить. На всякий случай. Я торговалась с высшими силами, объясняла им, что мне нельзя, что у меня совершенно одна в квартире трёхлетняя дочь. Что я абсолютно не способна в целом к роли королевы и к роли жены в частности. Что мне очень-очень нужен компьютер или мобильник хотя бы… Что вот именно сейчас, в декабре, руководство ждёт от меня оперативной работы, завершения проекта, иначе меня уволят, а этого допустить никак нельзя…
Но высшие силы оставались безмолвны.
Наконец, обессилев от потока слёз, я молча опустилась на пушистый ковёр, сделанный из сшитых шкур каких-то животных.
— Серый, — прошептала я, — наверное, волки…
Или, может, ещё кто-то серый есть в природе?
Я пощипала шерсть и вдруг поняла, что это точно — натуральное. И вздрогнула. Когда-то этот ковёр носило какое-то животное. Он ему был дорог, и зверюшка вообще не планировала с ним расставаться… Вот так и я… И я разрыдалась.
Рыдала долго и качественно, а затем уснула.
— Ну что, стерва, — захихикал чей-то противный голос, — поняла теперь, каково это: сверлить стены в воскресенье?
Я распахнула глаза и увидела Нэлли Петровну — соседку по этажу. Старая карга злорадно кривила накрашенные губы и щурила глаза, густо обмазанные тушью.
— В смысле? — переспросила я. — Так всё в соответствии со временем, отведённым для ремонта по закону…
Но соседка лишь поджала губы, развернулась и двинулась прочь, всё уменьшаясь в размерах.
И тут я поняла…
— Нет! Подождите! Нэлли Петровна! Ну, простите меня… Ну, давайте я извинюсь… Хотите, заплачу? Сколько надо? Верните меня обратно!
— Поздно, — каркнула женщина. — Раньше надо было… извиняться.
— Нэлли Петровна! У меня дочка… Она там одна! Пожалуйста, ну будьте хотя бы раз в жизни человеком!
Я побежала за ней.
Мы находились в каком-то жемчужно-сером свете. Не было ничего: ни стен, ни потолков, ни… вообще ничего. Только светло-серый, очень спокойный и какой-то вязкий свет.
— Нэлли Петровна! — вопила я, но она стремительно удалялась, уменьшаясь прямо на глазах. — Да что ж вы за человек такой! Без сердца! Да ты ж зараза! Стервозина старая! Я выберусь, слышишь, гадина⁈ И тогда я… Буду сверлить с утра до вечера, сволочь!
Соседка, размером не больше вороны, вдруг обернулась и прокаркала:
— Ты помнишь, чем сказка закончилась? Прощай, Злая королева!
И я снова открыла глаза. Сердце отчаянно билось, грудь пыталась вырваться из тесных оков корсета. Я выругалась матом и села.
Передо мной стоял король.
— Ой, — прошептала я, не в силах даже покраснеть.
Голубоглазый красавчик с недоумением взирал на меня.
— Вам плохо, Майя?
Видимо, не понял… Может, здесь и вообще нету матерных слов?
— Да… А… вы знаете, как отсюда выбраться? У вас часто бывают попаданцы?
Мужчина захлопал ресницами.
— Кто? В каком смысле выбраться? Милая Майя, вы хотите покинуть нас? Я понимаю, у вас, наверное, есть родственники, но будет лучше, если я приглашу их в королевский дворец. Где они живут?
Видимо, здесь из попаданцев я первая. Мужик явно не понимает, о чём ему говорят… Но я всё равно не сдамся!
— А в другой мир от вас можно попасть? Знаете, где в небе самолёты, где машины и… интернет.
Король усмехнулся, подал мне руку, помогая встать с ковра.
— Вы странная, Майя. Кто ж в другой мир торопится? Даже я не тороплюсь. Даже после смерти любимой супруги.
Он вздохнул, и мимолётная скорбь затемнила его большие выразительные глаза. Я взялась за крепкую руку, поднялась. Неловко наступила на подол, и платье немного сползло. Грудь обнажилась больше чем нужно. И снова этот взгляд!
Я нервно поправила декольте. Мужчина сглотнул, облизнул губы и перевёл потемневший взор на моё лицо.
— Майя… я пришёл сказать, что наша свадьба будет через три дня.
— Через сколько? — пропищала я, не веря своим ушам. — Разве это бывает так… так быстро?
— Ну… обычно всё на пару лет растягивается, — он недовольно нахмурился. — Но полагаю, так как я вас скомпрометировал…
— Да вовсе нет! Ну что вы… Какие пустяки! Разве это компромат?
— Майя!
— Я переживу, честно. Вы не переживайте…
Как-то двусмысленно получилось…
— Майя!
— Там же свадебное платье… столы эти… народ ликующий… фонтаны вина… это всё так… ну так… долго подготавливать! Думаю, за два года всё же управимся.
Я говорила бодро, и чем сильнее темнели гневом его глаза, тем жизнерадостнее и бодрее становился мой голос.
— Майя, я — вдовец, — король всё же воспользовался тем, что мне необходимо было вдохнуть немного воздуха. — Вдовец может жениться скромно и без всякой лишней… суеты.
Мне стало даже как-то обидно. Он-то вдовец, а вот я, может, первый раз замуж выхожу! Может, я свадьбу хочу! С фонтанами вина. И вообще…
— Вы боитесь, — уверенно сказал он и шагнул ко мне. Я попятилась. — Это нормально. Мне нравится. Вы очень скромная девушка…
Король снова шагнул больши́м, по-мужски широким шагом. Я снова попятилась и опять наступила на подол. Взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. И очутилась в его объятьях.
— Майя, — прошептал Его Величество, резко наклонился и, придержав широкой ладонью мою голову за затылок, поцеловал.