— Пойдём, — Соня с лёгкой завистью в глазах в последний раз взглянула на лёд и потянула нас к выходу. — наши уже закончили, сейчас время японской команды. Ещё обвинять в шпионаже.
— Да, этого нам не надо, — японки меня совсем не привлекали, так что я ничуть не расстроился. — Ну что, куда? Пойдём поедим, или на хоккейную арену двинем? Там сегодня предварительные матчи группы «А». Канадцы с финнами играют. Должно быть интересно.
— Семён, это женские команды, — обломала мне весь настрой Сикорская, ставшая снова собой, чуть насмешливой и гордой девицей, с непробиваемым самомнением. — Внимательно читать расписание надо! Мужской чемпионат только через четыре дня начинается.
— Тьху ты, — я от досады чуть не сплюнул, но сдержался. Вокруг гулял народ, судя по одежде, иностранцы, так что приходилось вести себя идеально. — Или сходить посмотреть? Всё равно заняться нечем. Лен, ты как? Лена? Ты чего⁈
— Негр, — Зосимова словно заворожённая уставилась в одну точку. — Негр в милицейской форме. А рядом ещё два.
— Где? — я обернулся, глянув туда же, куда подружка и кивнул. — Ну да, ментонегр. Или негромент. Афророссиянин… или как будет правильно? Афросоветник? Сонь?
— В Артеке их просто неграми называли, — фыркнула та. — мы же не какие-то там американцы, чтобы выдумывать чернокожим какие-то клички. Слушайте, у него явно какие-то проблемы. Давайте подойдём поближе.
Проблемы у довольно молодого чернокожего мужчины в форме лейтенанта советской милиции явно имелись. Пожилая супружеская пара, тоже яркие представители негроидной расы, пытали его на предмет, как пройти в библиотеку. Шучу. В Русский дом они хотели, где, как слышали у себя дома, должны кормить икрой, блинами, и развлекать игрой медведя на балалайке. Или балалайкой на медведе, тут я сомневался в точности перевода, потому что говорили супруги на французском, но с каким-то африканским акцентом. Да и выглядели как явные гости из самого жаркого материка, эдакие, в цветастых одеждах, с массой украшений и прочих радостей папуасов. Не в обиду последним.
Лейтенант бледнел, потел и пытался отвечать им по-английски, чего африканские гости категорически не понимали. А поскольку говорили они по-африкански эмоционально, размахивая руками диалог стремительно скатывался в скандал. К счастью, мы вовремя оказались рядом, а вид Софьи настолько поразил зарубежных гостей, что они замерли, словно громом поражённые. Пришлось пару раз окликнуть их, спрашивая, чего они, собственно, хотели. И лишь с третьего раза до африканцев дошло, что нашёлся кто-то, понимающий их, и на меня тут же вывалился целый водопад вопросов и причитаний.
Больше всего было жалоб на мороз, обслуживающий персонал, не говорящий по-французски и отсутствие привычных национальных блюд. Причём с чего бы им тут вообще взяться я так и не понял. Как и того, что на зимней, на минуточку, олимпиаде, вдруг должно быть тепло. Зато узнал, что передо мной министр спорта Габона с супругой, а вот эти цветастые то ли халаты, то ли накидки, это их национальная одежда. И они специально выбрали ткань потолще, но это всё равно не помогает, а в ресторане гостиницы им налили водки, что называется «для сугреву», но почему-то теперь им опять холодно и вообще, почему они до сих пор не встретили ни одного медведя с самоваром? Ведь все знают, что у каждого советского человека есть ручной медведь, который носит с собой самовар.
Естественно, разрушать заблуждения гостей олимпиады я не стал, объяснив, что медведей разогнало КГБ, потому что у них не было прописки и разрешения на самовар. А без этого разрешения из самоваров даже чай пить нельзя, не то, что водку. Но если они пойдут вот туда, туда, или вот туда, то попадут в рестораны, где им обязательно нальют согревающей жидкости. А если вон туда, то там будет концертная площадка, правда сегодня там выступает Дважды Краснознамённый ордена Красной Звезды ансамбль песни и пляски Советской армии, в усечённом составе. Но возможно африканским гостям понравится. А вот там соревнуются фигуристы. Короткая программа у пар и мужчин-одиночников, и там точно будет на что посмотреть.
— Спасибо вам, ребята! — облегчённо выдохнул лейтенант на чистейшем русском, когда, наконец, гости из жаркого Габона, выбрали куда идти и направились к ближайшему ресторану. — Меня сюда начальство командировало, как знающего языки, но я только на оромо говорю и немного на английском. И вообще не понимаю, что они там лопочут.
— Да фигня вопрос, — я отмахнулся от благодарности, пожимая руку милиционеру. — Семён. Это Соня и Лена, мои невесты.
— Серьёзно⁈ — удивился летёха. — Ну ты блин, даёшь! Нет, мне тоже батя предлагал гарем завести, но пришлось бы к нему на родину ехать, в Эфиопию. Я там был несколько раз, прикольно, но дома лучше! Кстати, я Василий Абебеевич, но лучше просто Вася.
— Алибабаевич! — воскликнула Зосимова и заткнула себе рот руками, испуганно взглянув на негра. — Извините.
— Да ничего, я привык, — подмигнул тот смутившейся девчонке. — Меня чаще всего так и зовут. И если парням ещё можно в морду дать, то девчонок же бить не станешь. А с начальством что делать? Там каждый первый юморист почище Альтова с Задороновым. Проще смириться. Зато сразу понятно, когда меня зовут.
— А погоняло, поди Алибаба? — я понятливо кивнул. — Ну нормально. А ведь могли и «Баклажаном» погнать.
— Было, — усмехнулся Василий. — И баклажан и гуталин, и даже подкроватью звали. Знаете почему?
— Потому что ты такой же тёмный как под кроватью? — я слышал эту шутку в прошлой жизни от американских негров, но менее смешной она не стала, так что девчонки буквально прыснули от смеха. — Не, так-то Алибаба куда лучше.
— Вот и я думаю, — хохотнул лейтенант и тут же вытянулся по стойке смирно. — Здравия желаю, товарищ полковник!
— Что здесь происходит?!! — надутый от своей важности и важности порученной ему миссии милицейский полковник грозно уставился на нас, сканируя взглядом и будто решая расстрелять нас прямо на месте или бросить гнить на зоне. — Кто такие⁈ Документы!!!
— Не вопи, полковник, детей не будет, — что поделать, ну не люблю я милицию и не из-за криминального прошлого. Просто слишком часто её сотрудники были заняты своим благополучием, в ущерб справедливости и народному благу. — иностранцы кругом, а ты вопишь как потерпевший. КГБ. Свяжись с дежурным, он тебе всё расскажет.
— Ты как со мной говоришь, сопляк⁈ — опешил милицейский чин, но тон сбавил вполовину. Всё же первую скрипку на олимпиаде играла контора глубокого бурения, а МВД были больше на подхвате. — В камеру захотел⁈ Тоже мне, КГБ он! Сопляки! Да я вас…
— Проблемы, Семён Павлович? — и естественно к нам тут же подошёл неприметный человек в строгом костюме и пальто, которого ни один советский человек не спутал бы с простым обывателем. Даже не нужно было удостоверение показывать, но неприметный всё же светанул им в сторону полковника. — Капитан Воробьёв. Голос сбавьте, товарищ полковник.
— Это ваши что ли? — мент презрительно дёрнул подбородком в нашу сторону. — Так держите своих щенков на поводке, не мешайте моим людям работать.
— Генерал-майор Сикорский сам решит, где держать свою дочь и зятя, — а вот сейчас полкана проняло, даже побледнел. — А если у вас есть возражения, можете высказать их ему лично.
— Ладно, давайте не будем поднимать волну. — я поморщился и тормознул разборки. — Одно дело делаем. Кстати, видели вон тех двоих в цветастых накидках? Это министр спорта Габона. Они говорят по-французски, но переводчика с ними почему-то нет. То ли отстал, то ли и не имелось. Главное, что одеты они не совсем по погоде, да и не ориентируются в пространстве. Дома поди, их на машине возят и помощников вокруг куча, а здесь никого, вот и растерялись.
— Принял. — чекист тут же принялся нашёптывать что-то, придерживая пальцем наушник скрытого ношения. — Зафиксировали. Министра встретят и помогут. Благодарю за службу.
— Служу Советскому Союзу. — Я не любил излишний пафос, но сейчас стоило пустить пыль в глаза менту. — Тащ полковник, вы Василия Абебеевича не наказывайте. Гости подошли к нему из-за цвета кожи, но лейтенант не виноват, что они говорят на разных языках. В Африке их десятка полтора только самых популярных, и разброс по регионам дичайший. Так что он поступил правильно, не смог помочь сам — не стал мешать тем, кто может.
— Разберёмся, — несмотря на моё заступничество, а может и благодаря ему, рожа у полковника сделалась ещё более мерзкой. — За мной, лейтенант!
— Отставить! — осадил его чекист. — Вы хотите оставить пост без охраны⁈ А если что-то случится, кто будет отвечать? Пройдёмте, товарищ полковник. Расскажете, кто надоумил вас снять постового с одной из важнейших точек.
— Это москвич какой-то, — извиняющимся тоном начал Василий, когда сотрудники отошли на достаточное расстояние. — У нас тут дикая сборная солянка со всей страны, я вот Рязани сам, батя учился там в десантном училище. Потом на родину свалил, но про нас с мамкой не забывал. А вот начальство в основном с Москвы пригнали. Все важные такие, некого на хер послать. Простите дамы, это я от нервов. Меня, наверно, теперь обратно отправят, да ещё выговор влепят.
— Да никто тебя не тронет, — я действительно так думал, а не пытался утешить молодого милиционера. — Расслабься и получай удовольствие. А знаешь почему? Потому что министр Габона из всех в округе выбрал тебя. И какие-нибудь конголезцы тоже тебя выберут. И представители ЮАР. Смекаешь почему?
— Потому что я красивый? — сделал наивную морду Василий, а когда девчонки прыснули сам рассмеялся и кивнул. — Я думал об этом, но не ожидал, что это реально работает.
— А зря. — я наставительно поднял палец. — для африканцев ты свой в далёкой, холодной стране. И они пойдут к тебе, это сто процентов. А вот то, что ты французского не знаешь уже проблема. Но решаемая. Сейчас всё сделаем, приставим к тебе переводчика и дело в шляпе.
На то, чтобы объяснить Сикорскому ситуацию ушло всего пару минут. Игорь Игоревич, как всегда, принимал решение молниеносно и вскоре возле нас остановился небольшой электромобиль, похожий на гольфкар. Такие машинки были основным средством передвижения по олимпийской деревне и между спортивными аренами для работников и администрации. Вот и сейчас на нём прибыли двое. Один всё такой же невзрачный с виду агент КГБ в форменном пальто, а вот другой, точнее другая, решительно выделялся на его фоне.