В августе месяце, когда весь город спал, раздался страшный треск, вместе с несколькими сильными толчками. Вера Александровна вскочила в страшном испуге и тотчас же бросилась к своему Коле, но встретилась с ним в дверях. Коля прежде всего бросился к ней.
— Тетя, выходи же, скорее, — проговорил он, схватив старушку за талию и побежав с нею к двери.
Землетрясение в Верном.
Двери нельзя уже было отворить, вероятно, ее прижало косяком. Коля в один миг распахнул окно, выскочил сам и принял тетю, которую повел к пустырю. Старушка, побледнев, как полотно, только крестилась.
— Садитесь, тетя, а я сбегаю за лошадью, — проговорил Коля и, как стрела, пустился обратно.
Вера Александровна громко закричала, но Коля не слыхал уже ее крика. Он два раза упал, потому что земля точно уходила из-под его ног, но снова вскакивал и бежал к дому.
— Зачем, куда, тюря? — спросил его Радвай так хладнокровно, точно говорил об обеде.
— Бегуна вывести, — отвечал Коля.
— Он раньше тебя ускакал.
— Как ускакал? Куда?
— Через забор перескочил, а куда не знаю. Не ходи.
— Все равно, надо принести тете платок, ей холодно.
Коля, несмотря на валившиеся кирпичи и штукатурку, влез в окно и, схватив с вешалки все, что там висело, выскочил и побежал.
При виде своего Коли Вера Александровна зарыдала.
— Полноте, тетя, что вы?
— А Агашу видел? — спросила она.
— Все идут сюда, — отвечал Радвай.
В этот день никто не смел идти ночевать в дома, и жители города устроились в палатках.
— Да что ты, Коля, такой сумрачный? — несколько раз тетя Вера спрашивала юношу.
— Такой лошади мне уж не добыть, — чуть не плача отвечал Коля.
— А знаешь, тюря, что я тебе скажу, — вмешался сарт, — если это верный конь, так он придет к тебе. Уж куда бы он ни убежал, а придет.
Однако же наступила ночь, а конь не пришел. Все легли спать. Коля улегся просто под открытым небом. Он долго лежал и все думал о своем Бегуне и, наконец, заснул. Вдруг посреди ночи он вскочил, ему показалось, что он слышит ржание, именно такое ржание, каким Бегун обыкновенно приветствовал его.
Коля стал прислушиваться, но тишина была невозмутимая, только кое-где слышался говор людей, которые от волнения не могли заснуть.
— Бегун! — вдруг громко крикнул Сартов.
В ответ на этот крик послышалось ржание, знакомое ржание. Коля, несмотря на темноту, побежал к тому месту, где находился их не совсем еще развалившийся домик.
Бегун его стоял около уцелевших ворот и ржанием просил впустить себя.
Коля обнял своего коня, он целовал его, гладил и повел за собою.
— Тетя, тетя! — невольно крикнул он, подходя к спящей Вере Александровне. — Бегун пришел.
— Ну, значит, верный конь, — проговорила старушка.
На другой день страх перед землетрясением прошел, и походная жизнь начала даже кое-кого забавлять. Коля прежде всего устроил своего Бегуна, и жизнь вошла в прежнюю колею.
Верный конь, воротившийся к своему дому, стал Коле еще дороже прежнего. Он выучил его махать головой и щелкать зубами, прося есть, мотать головой и облизываться, прося пить, опускать уши и голову, выказывая усталость. Голос Коли Бегун знал превосходно, но и Коля, с своей стороны, по тону ржания умел различать все желания своего коня.
В начале зимы тот же киргиз, что продал Коле Бегуна, привел ему и другую лошадь, вороную, молодую. Но Ворон хотя и отлично бегал, а не выказывал такого ума, как Бегун.
Наступила, наконец, и весна. С гор побежали ручьи, птицы зачирикали, улицы Верного покрылись непроходимой грязью. Вера Александровна уложила в походный мешок пару белья, кусок мыла, гребенку. Мешок, свернутую бурку, медный чайник и кое-что еще навьючили на Ворона, и Коля, положив в карман компас и карту, пошел прощаться с тетей.
Кажется, не было ни одного человека в Верном, который не пришел бы провожать Сартова. Товарищи, учителя — все были налицо. Знакомые дамы принесли даже пирогов ему на дорогу, хотя время было раннее. Вера Александровна много раз со слезами бросалась к нему на шею и, совсем простившись, прошептала:
— Смотри же, Коля, из каждого города по письму, хоть по маленькому.
— Зачем, тетя, по маленькому? Я буду писать по большому, чтобы все товарищи могли читать, — отвечал Коля.
— И на деньги не очень скупись, не вздумай голодать. Я тебе буду высылать.
— Спасибо, тетя.
У крыльца стоял Радвай и держал под уздцы Бегуна и Ворона.
— Ну, прощай, Радвай, — сказал Коля, вспрыгнув на Бегуна, к седлу которого был привязан Ворон.
— Прощай, тюря.
Коля кивнул всем стоявшим на крыльце, проговорил: «Живо, вперед!» и, как вихрь, понесся вдоль грязной улицы к югу.
Глава VIИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
Иранская Бактрия — Александр Македонский. — Туркестан. — Тимур. — Угощение при Тимуре. — Русские завоевания.
х, барыня! Барыня! — не помня себя, закричал Радвай. — Верно, от нашего тюри.
Вера Александровна вся затряслась, перекрестилась и дрожащими руками начала разрывать конверт.
— От него, — прошептала она и ушла к себе в комнату, чтобы прочесть без помехи.
Милая тетя, я в эти два месяца превратился в настоящего киргиза и загорел точно араб. Знаешь, когда я поднялся на гору и оглянулся на Верный, мне сделалось так скучно, что я чуть-чуть, совсем чуть-чуть не вернулся. Теперь мне стыдно даже вспомнить об этой слабости, потому что теперь я совсем настоящий киргиз да еще вдобавок киргиз, так хорошо вооруженный. Я много раз смотрю на ваш милый подарок и удивляюсь, что вы словом не проговорились, что выписали мне такое чудное ружье. Первую ночь я провел в деревне, а вторую провел на открытом воздухе и сам состряпал себе ужин. Я подстрелил две куропатки, вычистил их и сжарил. Уверяю вас, тетя, что они показались мне очень-очень вкусными, — и после них я выпил чаю и лег спать. Все это я сделал в стороне от дороги, чтобы меня не заметили злые люди, как сказал бы Радвай. Прежде чем описывать вам мое путешествие, я прочту вам, тетя, маленькую лекцию о Туркестане. Я знаю, что вы интересуетесь тем, чего не знаете, несмотря на свои года. Ну, начинаю: Азия самой природой разделена на отдельные области, каждая со своим бассейном. Сухость почвы заставляла народы искать более удобных мест для пастбищ и, вследствие этого, они постоянно перекочевывали. Область у верховьев Аму-Дарьи, у Памира, считается родиной древнейшей цивилизации, и область эта называлась Иранской Бактрией. Бактрия была окружена с трех сторон горами и открыта только с северной стороны, тем не менее хищнические набеги производились на нее через горы. Ирано-Бактрийская область издревле является страною поразительных контрастов. Тут встречаются и песчаные мертвые пустыни, и чудные плодородные оазисы, и райские горные долины. Громадные горные потоки умирают в песках. Летняя сорокаградусная жара сменяется двадцатипятиградусным морозом с буранами и метелями. В этой области и житель севера и житель юга могут найти свой родной климат. Сношения бактрийцев с Западом еще до Р. X. повлияли на них так благотворно, что они начали усердно заниматься астрономией, научились архитектуре и начали строить первые храмы. В это время бактрийцы сделались известны и грекам. Греческий историк Геродот, живший в пятом веке, до Р. X., говорит, что в войске Ксеркса, вторгнувшегося в Грецию, были и бактрийцы с мидийским шлемом, тростниковым луком и коротким копьем. Александр Македонский, уничтожив Персидскую монархию, проник и в Бактрию, куда скрылся побежденный персидский царь. Здесь Александр Македонский встретил сильный отпор, но силою своего меча принудил восставший народ примириться с господством греков. Александр учредил тут колонии греков, которые скоро привлекли к себе туземцев, колонии, принявшие имя своего основателя. Так, в Арии была построена Александрия Арейон (впоследствии Герат), а на крайнем Востоке Александрия Эсхата, теперешний Ходжент. Собственно, Александр Македонский познакомил Европу с странами крайнего Востока. Историк Александра, Курций, описывая Бактрию, говорит, что там природа разнообразна: в одних местностях ее растут большие леса, в других — виноградная лоза дает обильные и сладкие плоды; многочисленные ручьи орошают плодородную почву. Где земля хороша, там сеют хлеб, неплодородная служит пастбищем для стад. Но значительная часть страны — песчаная пустыня, сухая почва которой не производит ничего, что могло бы служит пищею людям; а когда дует ветер с Каспийского моря, то он насыпает из песка высокие холмы, так что исчезает всякий признак дороги, и путники, как мореплаватели, в ночное время направляют свой путь по звездам. Иногда песок и совершенно засыпает их. По смерти Александра Великого его громадная империя распалась, и в Бактрии осталась только греческая наука. В географии, написанной Птоломеем в эпоху римского могущества, есть много сведений о странах Востока и в особенности о Памире, через который шла торговая дорога.
С востока от Бактрии китайцы построили в конце III века до Р. X. у изгиба Желтой реки знаменитую громадную стену, и тем прекратили постоянные вторжения кочевников. Кочевники всей массой ринулись на запад, и впервые коснулись гор Тянь-Шаня. Народы тюркского племени заняли Бактрию и образовали обширное государство. И вся страна, занятая прежде иранцами, стала называться Туркестаном.
В начале VIII века фанатические арабы внесли в Туркестан ислам. Но ни религия Магомета ни арабская культура не уничтожили среди тюркского племени персидского национального духа. Лица персидского происхождения зачастую бывали правителями в Багдадском калифате. Возникшие города: Бухара, Самарканд, Балх, Меру, Нишапур, имевшие около миллиона жителей, сделались центрами науки и искусства, торговли и промышленности и познакомились с греческою культурою. Бухара сделалась центром всемирной торговли. Обработка почвы усилилась до необыкновенных размеров; устроено было множество каналов и водохранилищ. В одном Нишапурском округе насчитывалось до 12 тысяч каналов. Громадные библиотеки способствовали занятиям науками. Высшие училища и обсерватории Бухары и Самарканда, благодаря хорошим дорогам и правильному почтовому сообщению посредством курьеров, выходивших каждые десять дней из всех значительных городов, вошли в сношения с учеными учреждениями Багдада, Дамаска и Александрии.