Сразу можно определить, кто именно рыболов — непалец или иностранец. Еще совсем недавно иностранцы, приезжающие в Непал, чтобы заняться горным туризмом, в основном брали с собой бинокли и фотоаппараты. Теперь все больше и больше туристов везут с собой еще и удочки. Иностранец долго «настраивает» снасти, тщательно подбирает место, наживу. Наконец, забрасывает удочку и долго ждет. Непалец же обычно устраивается, казалось бы, в совсем «нерыбном» месте, привязывает к пальцу нитку с голым и «никудышным» крючком и начинает… вытаскивать одну за другой серебристую форель.
Совсем случайно я узнал, что рыбу здесь ловят также и с помощью кхукри. Как-то на дороге Катманду — Кодари (она идет вдоль реки Сункоси) по пути в Большую долину нам повстречались два непальца. В руках у них были плетеные корзины, из которых заманчиво торчали рыбьи хвосты. Мы стали просить их продать нам рыбу. Рыбаки долго не могли понять, что от них хотят «эти неугомонные иностранцы».
Мы так настойчиво уговаривали их уступить рыбу, что рыбаки продали нам две свежайшие форели. Мы щедро отблагодарили их за это. Когда я взял в руки рыбу, мне бросилась в глаза огромная рана на голове. Мое удивление, вероятно, было настолько явным, что рыбаки стали что-то говорить на местном диалекте, при этом показывая на кхукри. Резко, как по команде, они взмахнули руками, изображая удар ножом. Откровенно говоря, я и представить себе не мог, что рыбу можно ловить с помощью кхукри. Я считал, что ударом ножа рыбаки лишь добивали выловленную рыбу.
Много времени спустя один мой знакомый поделился своими впечатлениями о рыбной ловле древним непальским способом. Дело было в Панаути, примерно в 25 километрах к востоку от Катманду. Когда стемнело, он с рыбаками отправился на берег Роши. Рыбаки не взяли с собой ни сетей, ни удочек — лишь острые кхукри и яркие фонари (в давние времена вместо последних использовались факелы, пропитанные смолой гималайского кедра). Они медленно двигались вдоль реки.
Мощные валуны в сильно контрастирующем свете преображались в какие-то сказочные изваяния. Река казалась телом огромного, конвульсивно дышащего животного, покрытого переливающейся серебристой чешуей. Время от времени крики диких зверей или потревоженных птиц разрывали тишину.
Один рыбак зажег бензиновую лампу, которая вскоре вспыхнула резким ярко-голубым светом. Держа лампу в одной руке и кхукри в другой, рыбак, стараясь удержать равновесие на мокрых валунах, осторожно шел вперед, пока не остановился на скользком камне, немного выступающем над поверхностью воды.
Балансируя на камне, словно циркач, рыбак низко склонился к воде и, подняв над головой фонарь, замер. Неожиданно в свете фонаря появилась огромная форель. Она подплыла к камню и, загипнотизированная ярким светом, застыла. Резкий и почти незаметный для глаз молниеносный удар кхукри по голове — и смертельно раненная рыба поплыла по течению и попала в руки помощника, который устроился неподалеку на другом камне. Пока он вылавливал форель, послышался очередной удар кхукри, и еще одна рыбина угодила в мешок.
Глава 2ЗДЕСЬ РОДИЛСЯ БУДДА ШАКЬЯ-МУНИ
В долине Катманду на вершине зеленого холма высится буддийский храм Сваямбхунатх. Башенку купола ступы украшают огромные глаза — «всевидящее око» Будды. На протяжении многих веков без устали, денно и нощно присматривают они за Большой долиной, отгоняя от нее «злых духов». Многое могли бы рассказать камни одного из древнейших (не только в Непале, но, пожалуй, во всем буддийском мире) храмов об окутанной легендами, затерянной в Гималаях стране.
То, о чем не поведали безмолвные стены монастыря, говорят священные древнеиндийские писания, — пураны[3] в которых собраны интересные истории, легенды и сказания. Обратимся к «Сваямбху пуране»[4], которая, если верить легенде, записана со слов самого Будды Шакья-Муни примерно двадцать пять веков назад.
«Во времена Сатья Юга, — гласит «Сваямбху пурана», — на месте нынешней долины Катманду простиралось в окружении гор и дремучих лесов озеро размером 7 × 7 косов[5]. Озеро называлось Таодханахрада («Великое озеро»). Оно пополнялось за счет родников и горных рек. Озеро было глубоким, а вода в нем прозрачной и синей. Озеро также известно под названием Калихрада[6] — из-за своей сине-черной воды. Вода в нем славилась восемью достоинствами: чистая, ароматная, прохладная, вкусная, светлая, спокойная, приятная и полезная. С древних времен озеро было священным местом и для всех будд, и для бодхисаттв, а королем озера считался Каркотака Нагараджа. Поэтому озеро также называли Нагавасахрада («Озеро короля змей»)»[7].
Надо сказать, что на Востоке все не так просто, как кажется на первый взгляд. Лучше читателю не ломать голову над тем, почему в пуране говорится о «всех буддах», ведь Будда якобы один — Шакья-Муни, и кто такие бодхисаттвы? Почему именно Будда Шакья-Муни упоминает об этих буддах, тем самым как бы умаляя лавры своего первенства в буддизме? Если вы спросите об этом у непальского буддиста, он пожмет плечами и ответит:
— Это просто. До Будды Шакья-Муни существовало еще несколько будд, были также бодхисаттвы — сверхъестественные существа, ведающие земными делами, а также еще и кандидаты в будды.
Не правда ли, удивительно просто?! Подойдите к другому буддисту, и он с уверенностью в своей правоте расскажет еще более «простую» историю, от которой голова пойдет кругом и вы запутаетесь совсем.
Где же найти правильный ответ? Остается обратиться непосредственно к самому Будде, уж он-то в двух словах должен объяснить, что такое буддизм, но… он в свое время, как утверждают легенды, заявил, что ни бога, ни души, ни (потустороннего мира нет — есть лишь непрерывный поток изменений и превращений. Исходя из этих слов, можно даже прийти к выводу, что буддизм вообще не религия. Тогда почему буддизм считается одной из самых древних религий в мире (он зародился за пять веков до христианства!), а сейчас насчитываются миллионы буддистов? Интересную трактовку буддизма дает советский востоковед, В. Н. Топоров. «Учение Будды, — пишет он, — не было ни религиозным, ни философским… цель его была сугубо практическая — помочь избавиться от страданий»[8].
Чтобы иметь какое-то представление о буддизме, читателю следует обратиться к соответствующей литературе. В буддизме такое множество течений, такое количество толкований, он претерпел так много трансформаций, завоевывая то одну, то другую страну, что коротко рассказать о нем просто невозможно.
Последние слова, сказанные Буддой перед смертью, были взяты монахами на вооружение: «Я хотел бы еще сказать вам, монахи, что все созданное обречено на разрушение! Всеми силами стремитесь к спасению». Было проложено множество «путей к спасению», появилась масса направлений и школ в самом буддизме.
Несомненно, Непал занимает особое место в буддийском мире. Считают, что на юге страны, в Лумбини, в 453 году до нашей эры в знатном роду Гаутама родился Будда в образе царевича Сиддхартхи. Легенды утверждают, что само рождение было чудесным. Однажды знатной женщине приснился сон, будто в бок ей вошел слон. Как говорится, сон оказался в руку. Через девять месяцев она родила (через бок) сына, который был наделен всеми знаками, предвещающими великую судьбу. И не случайно его нарекли Сиддхартхой, что значит «выполнивший свое назначение». Все важнейшие события в жизни Будды — день рождения, прозрения и смерти (он умер в возрасте восьмидесяти лет) — произошли во время полнолуния месяца Байсак-ха по календарю Бикрам самбат (апрель — май), то есть в «трижды святой день».
До сих пор точно не установлено, когда буддизм получил распространение в долине Катманду, хотя тот факт, что эта религия пришла сюда с юга, сомнений не вызывает. Если верить легенде, то именно индийский царь Ашока, воздвигнув ступы в Патане и Киртипуре, положил начало широкому распространению буддизма в Долине. Буддизм с помощью индийских проповедников из Бихара и Бенгалии не только стал в долине Катманду религией большинства, но и превратил ее как бы в центр распространения буддизма в Тибет и далее на север. В этом большую роль сыграли тибетские монахи, которые, изучив в Непале санскрит, перевели на свой родной язык памятники буддийской литературы.
Соперничество буддизма и индуизма в Индии закончилось победой последнего. Одни буддисты (их было большинство) перешли в лоно индуизма, многие из них оказались в Непале. Но и там буддизм в качестве основной религии долго не просуществовал. Все больше и больше подпадал он под, влияние брахманизма, и в конечном счете в Непале индуизм стал превалирующей религией. Однако острой борьбы между двумя религиями в Непале не существовало. Это был мирный и довольно продолжительный процесс поглощения буддизма индуизмом, который постепенно распространился по всей стране, за исключением северных районов.
В настоящее время в Непале индуизм исповедует почти 90 процентов населения, а буддизм — лишь около 7,5 процента. Удивительно, но эти две религии не только не противопоставлены, а как бы взаимно дополняют друг друга. В индуистских храмах есть статуи Будды, а в буддийских — индуистские символы. Индуистские праздники отмечают буддисты, а индуисты, в свою очередь, не преминут принять участие в буддийских.
С богами же, судя по всему, получилась путаница. Во всяком случае, лучше не спрашивать у первого встречного непальца, какое божество изображено возле того или иного храма: он будет долго раздумывать, а затем наугад назовет какого-нибудь бога и тут же смущенно отойдет в сторону.
Однажды я решил узнать поподробнее об одном из богов индуистского пантеона. Я знал имя божества, но мне хотелось выяснить его пол. Как-то ко мне в гости пришел брахман. Я был абсолютно уверен, что уж он то должен знать своих богов хорошо. Однако выяснилось, что мой вопрос поставил гостя в несколько неловкое положение. Он откровенно смутился, что-то пробормотал в ответ и тут же кинулся к телефону — стал звонить своим друзьям. Сделав несколько звонков, он с уверенностью заявил, что бог, конечно, мужского пола.