чайного листа, прибыли от проданного на аукционе чая доходят отлично.
На чайных плантациях и на фабрике из рабочих выжимают все соки за небольшую плату. А если рабочий не справляется, его сразу же увольняют. В Шри Ланке много безработных, еще больше их на плантациях, где работают почти бесправные тамилы. Вот что говорил о положении рабочих иностранных плантаций президент ланкийского Демократического рабочего конгресса Л. Азиз, выступая на митинге в городе Матугаме.
С утра до вечера трудятся рабочие на плантациях за мизерную плату, а служащие компаний и подрядчики живут прекрасно. Между тем на плантациях в семьях рабочих из каждой тысячи детей сто десять умирают, не прожив года. А смертность среди взрослых выше, чем среди остального населения Шри Ланки.
Недавно, после демонстрации документальных фильмов, снятых английскими кинематографистами, невыносимое положение рабочих чайных плантаций Шри Ланки стало известно широкой общественности Англии. Именно на жестокой эксплуатации плантационных рабочих-тамилов английские монополии наживали огромные барыши. Так, от реализации цейлонского чая компания «Брук Бонд» ежегодно получала прибыли в сумме 15 миллионов фунтов стерлингов, или 225 миллионов цейлонских рупий. Интересен такой случай. По возвращении в Москву из Коломбо три года назад мы сделали остановку в аэропорту Тегерана. В баре аэровокзала мы с одним знакомым ланкийцем заказали по чашечке чая. Спросили бармена, что за чай, откуда он, так как знали, что Иран не производит своего чая. Каково же было наше удивление, когда бармен ответил, что они заваривают только цейлонский чай. Чтобы рассеять наши сомнения, он принес банку из-под чая, на которой было написано: «Цейлонский чай. Экспортируется Англией». Мы молча переглянулись. Перед нами был наглядный пример действия механизма неоколониалистского ограбления, схема которого была до примитивности простая и старая: чай выращивают ланкийцы, а деньги плывут в сейфы лондонских банков.
…Чтобы повстречать в Шри Ланке английского плантатора, нужно было отправиться высоко в горы, где в тенистых, прохладных рощах наследники героев Киплинга выстроили белоснежные виллы. К ним от плантаций чая вверх вьются серпантины асфальтированных дорог. В просторных бунгало англичан полный комфорт и все атрибуты цивилизации: электричество, фены, кондиционеры, ванные комнаты, бассейны. Владелец бунгало имеет две-три машины, но живет, как правило, в одиночестве и потому, наверное, всегда не прочь поговорить с заезжим европейцем. Один из таких добровольных отшельников принял меня однажды в своем уединенном доме, где мы беседовали с ним у камина, совершенно не нужного в этих краях, и пили золотистый, душистый чай, кустики которого были завезены сюда когда-то из Индии, из окрестностей города Дарджилинг (там чай настолько хорош, что его сравнивают по вкусу с лучшими сортами винограда — такими, как мускатель и рислинг). Этот чай любители пьют без сахара.
Задаю вопрос плантатору:
— Что вы думаете, сэр, о будущем иностранных чайных плантаций на Цейлоне? Вероятно, вы понимаете, что цейлонский народ не станет вечно мириться с этим наследием колониального прошлого?
— Ну, вы, советские, даже к чаю примешиваете политику, — усмехнулся англичанин. — Впрочем, ваш вопрос здесь задают ныне многие. И конечно, я всесторонне обдумал эту проблему. Чай — главное богатство острова, а мы в Англии — главные покупатели цейлонского чая и главные его экспортеры в десятки других стран. Если наши здешние плантации будут национализированы, а компенсация окажется недостаточной, то цейлонцев немедленно возникнут серьезные затруднения со сбытом их чая, а это, в свою очередь, нанесет ущерб их государственной казне. У них нет сейчас необходимых крупных сумм в валюте для выплаты нам удовлетворяющей нас компенсации в случае национализации плантаций. Так что пока я спокойно пью этот замена тельный чай…
В своих прогнозах английский плантатор глубоко ошибся. Не прошло и трех лет, как ланкийское правительство предприняло смелый шаг, чтобы покончить с остатками колониализма в экономике. Было национализировано 400 чайных, каучуковых и кокосовых плантаций общей площадью свыше 108 тысяч гектаров. Две трети этих земель занято под чаем. Важно отметить что среди национализированных крупных компаний оказались все 87 так называемых стерлинговых, или зарегистрированных в Англии. Так закончилась последняя глава английского господства на острове.
Уже совсем стемнело. Я благодарю хозяина за чай и Сигелу. Мы прощаемся. Выходя, я обращаю внимание и и висящий на стене пробковый шлем цвета хаки. Тот самый шлем, который был всегда одним из главных атрибутов колонизатора, как бы символом колониализма. Вспомнился рассказ знакомого индийского журналиста: в одном из клубов, объединяющих английских и плантаторов Ассама, существует традиция — каждый, кто уезжает на родину, в Англию, оставляет на стене в клубе свой пробковый шлем, а под ним подпись — имя владельца и годы его пребывания в Индии. К примеру: «Джон Смит, 1939–1947». В общем впечатляюще! А вместе с тем не напоминают ли эти пробковые шлемы кладбищенские памятники уходящему колониальному прошлому?
..Чайный аукцион в Коломбо — зрелище весьма интересное. Аукцион происходит в здании Цейлонской торговой палаты. Центральный зал похож на университетскую аудиторию с длинными скамьями и столами, развернутыми полуамфитеатром. В конце зала — кафедра, но на ней не профессор, а главный брокер из местной ассоциации продавцов чая. На стене позади брокера — круглые настенные часы, похожие на те, что бывают в студенческих аудиториях. Но полного сходства с университетским залом не получится, ибо на скамьях сидят не студенты, а маститые представители британских частных фирм «Липтон», «Брук Бонд» и других. Представитель каждой компании имеет свое постоянное место. Главный брокер стучит молотком по кафедре и громко объявляет одни лишь цифры:
— Один девяносто! Один девяносто! Два! Два двадцать! Два сорок!
Это цена, предложенная за фунт чая. Каждые двадцать пять — тридцать секунд совершается сделка. Здесь продаются лучшие сорта чая.
В соседнем зале — аукцион более дешевых сортов чая. Публика тут попроще: в основном агенты-посредники. И вся процедура здесь проходит не так помпезно, более оживленно, в более быстром темпе. Ряд компаний посылают своих агентов па оба аукциона.
В двух залах чайного аукциона на столах лежат каталоги с описанием продающихся сортов чая. Должен заметить, что подавляющее большинство людей, вероятно, имеют слабое представление о настоящем, перво сортном чае, не знают его подлинного аромата и вкуса Как правило, к широкому потребителю чай высшего сорта приходит уже перемешанным с чаем низших сор тов, ибо огромный спрос на чай во всем мире вряд ли даже на четверть можно удовлетворить лучшими по качеству сортами, несмотря на то что мировое производство чая за последние годы тоже выросло колоссально.
Чай трудно купить на аукционе сразу в большом количестве. Ведь он собирается небольшими партиями по 20–30 ящиков, то есть от половины до полутора тонн Каждый такой сбор имеет свою особую марку, свои сугубо индивидуальные показатели.
В Коломбо самый большой в мире чайный аукцион Здесь продается до 170 тысяч тонн чая в год. На втором месте стоит лондонский аукцион: 160 тысяч тонн на третьем — калькуттский: 140 тысяч тонн; на четвертом — аукцион в Найроби.
На мировом рынке, в том числе и на аукционе в Коломбо, наблюдаются небольшие изменения цен на чай, даже их понижение, в то время как на другую продукцию сельского хозяйства цены за последние годы выросли значительно. Встревоженные таким положением страны-производители в 1969 году на конференции в го роде Сан-Луи (остров Маврикий) решили ограничить производство чая, чтобы удержать цены на определенном уровне. С этой целью они распределили квоты на экспорт. Эти квоты, однако, не устраивали Индию, которая как ведущий мировой поставщик чая не хотела мириться с продолжающейся стихийной игрой цен на мировом рынке чая, с одной стороны, и с недостаточным расширением этого рынка — с другой. Поэтому была созвана новая конференция чаепроизводителей в 1970 году в Дели, где вновь распределили экспортные квоты и установили цены. На этой конференции сделали новую попытку сформировать принципы долгосрочного соглашения по чаю, которое помогло бы удержать цены от снижения. Хотя первоначально страны Западной Африки не были заинтересованы в подобных соглашениях, так как пользовались дешевым трудом на своих чайных плантациях и отсутствием налогов и пошлин, но для них положение изменилось и они тоже нуждались в международном урегулировании.
Между тем после конференций в Сан-Луи и Дели положение на международном рынке чая особенно не улучшилось. Как показывают статистические данные, рост производства чая в мире ежегодно увеличивается быстрее, чем спрос на него. Если эта тенденция не изменится, то, по подсчетам ФАО, в недалеком будущем может произойти затоваривание на мировом рынке чая.
Какие же перспективы у чая? Не приведет ли затоваривание к кризису, который может сильно подорвать чайную промышленность? И не проиграет ли чай в своей борьбе с извечным конкурентом — кофе?
Эти вопросы в меньшей степени тревожат такого производителя чая, как Индия, где лишь половина местного урожая чая идет на экспорт, а половина потребляется внутри страны. При этом внутреннее потребление в Индии будет увеличиваться, как предвидят экономисты, по следующим причинам: благодаря росту населения страны, улучшению благосостояния крестьян, а также потому, что все больше людей переезжает с места на место, и эта мобильная часть индийцев потребляет в дороге больше чая, чем обычно. Хуже складывается силиция для ланкийцев: там 96 процентов чая идет на экспорт на международный рынок.
Но и для Шри Ланки, кажется, есть выход: сегодня мы пьем больше чая, чем наши родители, деды, прадеды. Побывавший недавно в Шри Ланке директор международной организации «Генеральное соглашение по тарифам и торговле» (ГАТТ) Оливер Лонг заявил: В противоположность широко распространенному мнению будущее цейлонского чая не так уж мрачно!»