лся и пинком вынес дверь аудитории.
Джеппер и Келонкоалт поймали Демира примерно на середине высоты амфитеатра. Он держался за плечо, стиснув зубы. Все трое смотрели на Монтего, который шел к ним.
– Отвали, – сказал ему Джеппер.
– Оставь его в покое, – потребовал Монтего.
Оба парня повернулись к нему. Келонкоалт встал между Монтего и Джеппером, уперев руки в бока и выпятив грудь:
– А то что?
– А то я заставлю тебя это сделать.
– Ха! Я… погоди-ка, это ведь ты приставал ко мне возле арены пару недель назад? – И Келонкоалт расплылся в широкой жестокой ухмылке. – Это же тот псих из провинции. Эй, Джеп, этот идиот хочет быть палочным бойцом.
– Еще бы! Что, мамочка наняла тебе телохранителя, да, Демир? Вот только толку от него будет немного.
– Я сказал, оставьте его.
Джеппер усмехнулся:
– Кел, разорви его пополам.
Монтего не стал ждать, пока он закончит давать указания, сбежал по ступенькам и с разбегу врезал Келонкоалту кулаком в живот. Тот удивленно вскрикнул.
Это был единственный удар, который нанес ему Монтего.
Келонкоалт набросился на него, как горный медведь, буквально рыча ему в лицо, и стал молотить в живот и грудь – только кулаки мелькали. Мальчик отшатнулся и стал подставлять под удары плечи и бока, одновременно пытаясь обеими руками схватить Келонкоалта за плечи.
Келонкоалт в ответ схватил его за тунику, и они, пыхтя и сопя, стали кататься по полу. Каждый старался сбросить противника со ступеньки.
Келонкоалт вырвал одну руку и ткнул Монтего кулаком в нос. Из глаз Монтего посыпались искры, лицо онемело. Он сморгнул слезы, но не отпустил Келонкоалта. Тот ударил его снова, потом еще и еще раз.
– Отцепись от меня! – орал он.
Монтего чувствовал, что по его лицу стекает кровь, а губы разбиты; в голове, казалось, стучал молот. Краем глаза он видел, что Демир стоит в стороне и наблюдает за дракой с бесстрастным лицом.
– Отзови своего пса, – вдруг сказал он Джепперу.
– Заткнись, Граппо. Кел, хватит валять дурака. Я же сказал тебе, разорви его и…
Он сам шагнул к Монтего сбоку и занес кулак. Мальчик отреагировал молниеносно – отвесил Джепперу шлепок тыльной стороной ладони. Тот с размаху врезался спиной в парты, так что книги и стулья полетели в разные стороны. Келонкоалт тут же отвлекся и ослабил хватку. Монтего оттолкнул его – тот с грохотом скатился по ступенькам и поднялся на ноги, оказавшись между своим покровителем и Демиром.
Джеппер заверещал:
– Он ударил меня! Этот провинциальный болван ударил меня! Леди Нанетт!
Келонкоалт опять бросился на Монтего, занеся кулак, и застыл – леди Нанетт выбежала из кабинета и завопила:
– Что здесь происходит? Стекло вас подери, вы же пришли поговорить с молодым Граппо. Никакого насилия. А ну, убирайтесь отсюда, быстро!
Она бежала вверх по ступенькам, маша на них руками, словно на кур, забравшихся в огород. Монтего с удивлением понял, что она прогоняет Джеппера и Келонкоалта. Келонкоалт помог покровителю подняться, и они удалились, оставив Монтего и Демира на растерзание Нанетт.
Нанетт схватила Монтего за ухо, вывернув его так, что оно согнулось пополам, потом проделала то же самое с Демиром. Пока она волокла их по коридору, Монтего мельком увидел Киззи. Та стояла в группе других учеников и мрачно наблюдала за происходящим, но и пальцем не пошевелила, чтобы помочь.
Их провели по коридорам и втолкнули в какой-то кабинет. Прежде чем уйти, Нанетт наклонилась к Монтего и сказала:
– Сейчас я позову директора и вызову леди Граппо. Для тебя все кончено, деревенщина. Дорлани тебя закопают.
На его разбитое в кровь лицо она не обратила внимания.
9
Обливаясь потом, Монтего мерил шагами кабинет, ощупывая свои ссадины и ушибы и думая только о том, что с ним будет теперь. Как там говорила Киззи? Нельзя трогать наследника семьи-гильдии? Слишком поздно. Он чувствовал, как последствия нависают над ним, словно топор над шеей цыпленка. Может, лучше, если его отправят обратно в деревню? Сможет ли он вернуться туда?
Конец его мечтам о жизни в столице и обретении здесь себя.
– Почему взрослые здесь такие дураки? – вырвалось у него. – Сначала Виктор, теперь Нанетт.
– Они не дураки, – ответил Демир, который сидел на директорском столе, болтал ногами и был так спокоен, будто все это происходило не с ним. «Ну да, – подумал Монтего, – о чем ему беспокоиться? Это же не он напал на Келонкоалта и Джеппера». – Просто они желают тебе плохого.
– Они же меня не знают.
– Не важно. Ты из провинции, а они предвзяты и мстительны. Да, это нелогично и, пожалуй, не слишком умно, но такое бывает часто.
Монтего заставил себя остановиться. Он не знал, что хуже – когда человека вроде него душат намеренно или по незнанию.
– Извини.
– За что?
– За то, что я заварил кашу. Твоя мама огорчится.
– Это они начали, – сказал Демир, пожимая плечами. – А ты пришел мне на помощь.
– Взрослые посмотрят на это по-другому. Они не увидят того же, что видишь ты. Я уже понял, как это работает. Зря я вмешался. Только хуже сделал.
– Может быть, – согласился Демир. – Джеппер охотится за мной уже несколько недель. Не часто встретишь члена семьи-гильдии со способностями гласдансера, вот Джеппер и думает, что я для него вроде игрушки. – Он уставился в потолок, его губы беззвучно шевелились, точно он считал в уме. – Нанетт – клиентка Дорлани. Не сомневаюсь, что она устроила эту маленькую засаду по поручению своего покровителя. Сейчас она в Ассамблее, вызывает мою мать с какого-нибудь собрания. Дорлани ни за что не упустят такую прекрасную возможность унизить нас. И мы тоже не упустили бы ее, если бы все было ровно наоборот. Да, Граппо – небольшая гильдия, но обладает огромным влиянием как внутри Ассамблеи, так и за ее пределами.
– Как так? – спросил Монтего.
– Народ, – ответил Демир и улыбнулся. – Не многие вступаются за простолюдинов. А мы вступаемся, и за это нас любят. Мы обретаем силу благодаря сопереживанию. – Демир спрыгнул со стола, подошел к Монтего и заглянул ему в лицо. – Ты понимаешь, о чем я?
– Ты же говоришь по-оссански.
Он рассмеялся – такой лукавый вид был у Демира.
– Нет, я имею в виду, что ты действительно понимаешь. Я объяснил тебе суть дела, и ты все понял.
– Конечно, – возмутился Монтего. – Почему нет?
– Потому что это сложно. Даже очень опытные люди часто не понимают оттенков.
– А по-моему, ничего сложного тут нет. Семьи-гильдии – это просто большие семьи, такое соперничество есть в каждой деревне. Бабушка объяснила мне это прежде, чем я научился читать. – Он шмыгнул носом и дотронулся до своего уха, которое еще горело от пальцев-клещей Нанетт. Почему-то оно болело даже сильнее, чем разбитое лицо. – У старейшины нашей деревни было два сына, рослых и сильных, в деревне никто не мог тягаться с ними. Когда рыбаки возвращались на берег, сыновья старейшины встречали их и отнимали у каждого часть улова. И это сходило им с рук, потому что они были сильнее. То же и с семьями-гильдиями, наверное.
– Ха! – усмехнулся Демир. – Точно. И долго это у вас продолжалось?
– До тех пор, пока один из сыновей не свалился ночью с обрыва, под которым кто-то воткнул в землю гарпуны остриями вверх. – Монтего посмотрел на свои большие мозолистые руки. Что им суждено делать дальше? – Никто не любит тех, кто слишком много себе позволяет. Рано или поздно кто-нибудь находит способ это прекратить.
– Ты?
– О нет. Мне было всего пять лет. Я не знаю, кто это сделал.
– Хм… Кстати, это было сильно. Я видел, как Келонкоалт убивал одним взмахом палки и отправлял людей в нокаут ударом кулака. Он ударил тебя раз семь или восемь, а ты даже не вскрикнул.
Монтего потрогал свой нос, и у него потемнело в глазах. Наверняка перелом.
– Одиннадцать, – уточнил он. – Келонкоалт ударил меня одиннадцать раз. Он проворный. Я даже не ожидал.
Монтего обхватил себя руками, гадая, что с ним будет. Ответ не заставил себя ждать. Дверь распахнулась, и в кабинет вошла рассерженная Адриана Граппо, а за ней Нанетт, довольная, как кошка, которая поймала птицу. Монтего понял, что эта птица – он. Почему все в столице его ненавидят? Сначала Келонкоалт, потом Виктор, теперь вот Нанетт. Можно ли ненавидеть человека, которого видишь в первый раз в жизни, пусть он и из провинции? Что, если за этим крылось что-то еще? Или ему просто не везло?
– Почему у мальчика такой жуткий вид? – возмутилась Адриана с порога. – Почему вы не дали ему курглас?
– Он напал на Джеппера Дорлани без всякой причины, – заявила Нанетт. – Преступники не получают лечебного стекла.
– Он – ребенок, а не преступник, дура.
Адриана порылась в директорском столе, нашла кусочек красного годгласа, подошла к Монтего и заботливо вставила стекло в единственную дырку, проделанную в его ухе. Монтего почувствовал, что его лицо сразу напряглось. Из носа перестала течь кровь, и, хотя подмышки зачесались, он решил потерпеть, надеясь, что лечебное стекло сделает свое дело.
Адриана встала в центре комнаты, точно полководец, и, сцепив за спиной руки, принялась внимательно разглядывать Демира и Монтего. Ее доброта – она позаботилась о лечении Монтего, прежде чем заняться наказанием, – пробудила в нем чувство благодарности. Он понял, что не хочет унижения семьи Граппо. Их великодушие казалось ему холодным и странным, но все же это было именно великодушие. Еще он понял, что Демир ему нравится. Он шагнул вперед:
– Я напал на Джеппера Дорлани без всякой причины. То, что произошло, – моя вина, и я сожалею об этом. Назначьте мне наказание.
Он смотрел только на Адриану Граппо, как бы не замечая Нанетт.
– Это правда? – спросила Адриана у сына.
– Нет, – ответил он.
Нанетт возмущенно фыркнула:
– Этот провинциальный мальчишка глуп и жесток. Его необходимо немедленно передать в руки Дорлани.
– Никакой необходимости в этом нет, – вмешался Демир.