– С каких это пор Келонкоалт стал ласковым, словно котенок? – раздался в полной тишине звонкий голосок.
Похоже на Киззи. Точно, Киззи. Многие засмеялись в ответ.
Во время следующего натиска Келонкоалт едва не прикончил Монтего. Но тот выдержал все атаки, хотя его рабочая рука едва не отнялась от усилий. Он споткнулся, почти упал и, наверное, выронил бы палку, если бы не голос с трибун:
– Монтего, держись!
Этих слов одобрения от человека, чей голос был ему незнаком, хватило, чтобы в сердце Монтего вспыхнуло пламя. Он подался вперед, чтобы нанести удар поперек бедра, и сцепился с Келонкоалтом обеими руками; их палки скользили друг по другу вверх и вниз, пока Монтего не сделал мощный толчок и не совершил свой ход.
Все это было похоже на работу с флагом семафора – открытый замах во всю длину руки, по широкой дуге, который Келонкоалт легко прервал своей дубинкой. Но Монтего не зря вложил в этот замах все, что у него было, – свою силу и свой вес, помноженные на злость, горе и одиночество. На деревянную палку в руках Келонкоалта обрушилась многотонная лавина.
Рукоять палки переломилась, и удар пришелся в плечо Келонкоалта – в то же самое место, куда он ударил Монтего в начале боя. Ноги чемпиона-любителя подкосились, и он, заваливаясь на бок, рухнул на песок, к ногам своего юного соперника. Мгновения шли, но чемпион не вставал, и постепенно на стадионе воцарилось потрясенное молчание.
Монтего посмотрел на себя. Он был страшен. Избитый, он обливался кровью, которая прокладывала все новые и новые алые бороздки в пыли и песке, облепивших его тело так, словно по нему промаршировала целая армия. Покачнувшись, он из последних сил вскинул над головой палку, и судья Шиозак объявил его победителем.
– Монтего! – крикнул кто-то. – Монтего Непобедимый!
Прошло четыре дня, и, хотя за аллергией Монтего наблюдал врач, действие лечебного стекла все еще не прекратилось. Он лежал в постели со сломанной ключицей. Вынужденная неподвижность раздражала. От долгого безделья рождались сомнения. Вернутся ли к нему силы? Когда срастется ключица? Сможет ли он снова пользоваться левой рукой? Он делился этими сомнениями с Киззи, а она каждый раз называла его большим ребенком.
Киззи почти не отходила от него, не считая поездок в академию. Валяясь в изножье его кровати, она читала ему вслух какой-нибудь приключенческий роман – единственное, что отвлекало его от мыслей о сломанной кости, кургласе и зуде. Демир заходил реже, но в перерывах между занятиями приносил учебники в комнату Монтего и читал их на полу, вполуха слушая Киззи.
За час до ужина, в разгар решающей схватки между вожаками пиратов, раздался тихий стук в дверь. Монтего хотел было крикнуть служащему отеля, чтобы тот оставил их в покое, но застыл с открытым ртом. На пороге стояла Адриана.
Она тихо вошла и знаком велела Киззи не прерываться. Лишь когда девочка закончила главу, Адриана обратилась к детям:
– Демир, Киззи, выйдите ненадолго, пожалуйста.
С порога Демир бросил на Монтего непроницаемый взгляд, оставляя его наедине со своей матерью, и вышел. Дверь за ними закрылась, но матриарх Граппо не заговорила. Она оглядывала комнату Монтего, храня удивленное молчание, так, словно видела ее впервые.
– Надо же, какой у тебя скромный номер, – сказала она. – Надо было сразу послать сюда декоратора. Извини, недосмотрела. Как только ты поправишься, мы превратим эту нору в уютное гнездышко.
Монтего только хлопал глазами. Ему и в голову не приходило, что его комнате чего-то не хватает.
– Вы очень добры, мэм.
Он сделал попытку встать, но движение причинило ему боль, и он поморщился. Адриана подняла руку:
– Лежи спокойно. Хирург говорит, что пройдет еще пара дней, прежде чем ключица заживет и ты сможешь двигать левой рукой, а еще через неделю можно будет подумать и о том, чтобы продолжить тренировки. – Она подошла к нему и оттянула воротник халата, чтобы осмотреть его плечо. – Ну вот, синяки почти зажили. Тебе здорово досталось.
– Я буду прикован к постели после каждого боя?
– Келонкоалт сломал тебе ключицу первым ударом, – сказала Адриана с усмешкой. – Это его коронный прием. Конечно, аллергия осложнит восстановление между матчами, но так плохо тебе будет не всегда. Точнее, не часто.
Монтего откинул голову на подушку.
– Я рад это слышать. Я… я убил Келонкоалта?
Адриана покачала головой:
– Он почти так же крепок, как ты. В последнем бою сильнее всего пострадала его гордость. Полагаю, тебе не избежать новой драки с ним.
– Я снова выиграю, – уверенно сказал Монтего.
– Вполне возможно. Кстати, вопрос решен. Элия Дорлани официально простила тебя за то, что ты ударил Джеппера. Она прислала мне письмо – донельзя высокомерное, но так уж у нас принято.
– Спасибо, мэм.
– Это тебе спасибо. Я даже представить не могла, что человек может вынести такое избиение. И насколько же сильным надо быть, чтобы так отделать Келонкоалта! Больше того, ты избавил нас от настоящей занозы в заднице, и я ценю это. Ты спас не только свою честь, но и честь Граппо. – Она умолкла, подыскивая слова. – Дорлани удалось сделать так, чтобы об их унижении не раструбили газеты, но на улицах только и разговоров что о твоем бое, даже в Ассамблее сплетничают об этом. Теперь на тебя посыплются предложения спонсоров.
– Правда?
Известие так взволновало Монтего, что он даже сел в постели. Всего минуту назад он не знал, сможет ли еще драться. Мысль о спонсорстве просто не укладывалась у него в голове.
Адриана присела на край его кровати и стала глядеть на Монтего так же, как несколько недель назад делала та женщина, Мадж Мадолок, – на него, а не сквозь него.
– Конечно. Ты сможешь выбирать, где тебе тренироваться: в провинции, за границей или здесь, в столице. Тренеры, агенты, антрепренеры – все вцепятся в тебя мертвой хваткой.
Монтего едва справлялся с волнением. Значит, он перестал быть никем. У него появились возможности.
– Как вы думаете, что мне делать?
– Что я думаю? – спросила Адриана и пожала плечами. А потом вдруг протянула руку, нежно коснулась его лица и убрала прядь волос ему за ухо. Совсем как бабушка в былые времена. – Прости, что я не услышала тебя, когда ты сказал, что хочешь стать бойцом. Все мое внимание поглощают многочисленные обязанности, так что я решила, что просто выполню желание твоей бабушки и дам тебе образование. Твоя судьба меня не волновала. Еще одна оплошность с моей стороны. Демир говорит, что ты умен. Думаю, что тебе надо не бросать занятия, а научиться распределять время между ними и ареной. Бойцы, которые умеют пользоваться не только руками, но и головой, чрезвычайно ценятся. Но мое мнение мало что значит. Делай то, что сам считаешь правильным. Я – твой опекун и не должна подталкивать тебя в том направлении, которое сулит выгоду мне.
В конце ее фразы так и напрашивалось «но», и Монтего не выдержал:
– А какую выгоду вы бы получили?
Адриана усмехнулась:
– Ты станешь отличным бойцом. Это ясно любому, кто видел тебя на «Мелкист-арене». Моя выгода состоит в том, чтобы раньше всех сделать тебе предложение: если ты не против, оставайся у нас, в «Гиацинте», и прими наше спонсорство. Гильдия Граппо уже давно не спонсировала палочных бойцов. Мой отец считал, что это ниже его достоинства, но Демир любит смотреть бои. И разбирается в тонкостях этого искусства лучше многих. Я думаю, что вместе вы станете сильной командой, а еще я начинаю понимать, что моему сыну нужны какие-нибудь интересы помимо учебы. Итак, ты хочешь, чтобы мы стали твоими спонсорами?
У Монтего пересохло в горле.
– Очень, – просипел он.
– Но это еще не все мое предложение. Кроме деловой части, в нем есть и личная. – Адриана сделала паузу, обдумывая следующие слова. – Согласен ли ты стать компаньоном, другом и защитником Демира?
– Да!
– Станешь ли ты с гордостью носить имя Граппо и посвятишь ли ты свой разум и свое искусство бойца благу нашей семьи-гильдии?
Монтего затаил дыхание. Едва эти слова слетели с губ Адрианы, как он понял, что ему предлагают не просто место подопечного и бойца семьи-гильдии, а нечто большее и что он страстно желает этого.
– Да, хочу.
Адриана мягко, хотя и сдержанно, улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб.
– Ты не представляешь, как счастлива я сейчас. У Демира исключительный ум, но он очень хрупок душой. Рядом с ним всегда должен быть кто-нибудь сильный, на кого мы оба можем положиться. Ты идеально подходишь нам, Монтего. Для меня большая честь, что ты согласился стать защитником моего сына. Подготовка бумаг, скрепляющих наше соглашение, займет несколько недель. У тебя еще есть время передумать.
Она подошла к двери, задержалась на пороге, взглянула на Монтего и вышла. Тут же вернулись Демир и Киззи, почему-то очень взволнованные. Киззи тут же вскочила на кровать Монтего.
– Это правда? – спросила она с усмешкой. – Ты теперь Граппо?
И она рассмеялась так заразительно, что Монтего не мог не улыбнуться в ответ.
– Граппо? – переспросил он. – Да нет. Просто они будут спонсировать мои бои. – Он посмотрел на Демира, ища на его лице подтверждение своих слов, но увидел хитрую улыбку. – Разве нет?
– Кажется, мама объяснила тебе не все. Дай мне свою правую руку.
Монтего хмуро переглянулся с Киззи, но подчинился и вытянул руку. Демир прижал ее ладонью к кровати, взял со стола перо, окунул в чернила и, склонившись над рукой Монтего, сильно растянул на ней кожу большим и указательным пальцами. Когда он отступил, любуясь своей работой, Монтего увидел расколотый молнией треугольник с вершиной, повернутой к указательному пальцу. Это была точная, хотя и уменьшенная копия знака Граппо, который носил сам Демир.
– Ты не просто подопечный, – объяснил Демир, – и не просто спонсируемый боец. Мать пригласила тебя к нам в семью. Теперь ты мой брат, Монтего. – Он сжал его руку и кивнул на маленький символ. – Через пару недель ты получишь документ, официальное подтверждение.