Но зачем он подмигнул ей? И еще этот кремниевый знак на руке. Ее сердце забилось почти радостно. Это же эмблема семьи Граппо, разве нет? Конечно, она могла ошибиться. Граппо – совсем небольшая гильдия, их знак встречается куда реже, чем многие другие. И все же ей случалось видеть его раньше несколько раз. Этот человек – наверняка один из Граппо. Но кто? Родственник Адрианы? Брат? Кузен? Солдаты, которые схватили ее на границе, что-то говорили о сыне Адрианы, полном неудачнике. Но если это тот самый сын и если он вышел на ее след всего за пару дней, не такой уж он неудачник.
– Тесса, ты в порядке? – шепнул Аксио.
Тесса отвела взгляд от закрытой двери. Кое-кто из заключенных смотрел на нее, но все молчали. Аксио склонился над верстаком позади нее.
– Он – кусок дерьма, – продолжил он шепотом. – Не переживай.
– Со мной все нормально, спасибо, – ответила она, снова возвращаясь к работе.
Железный прут в печь, разогреть, отщипнуть кусочек стекла, перенести на металлическую пластину – можно приниматься за новое изделие. На этот раз она двигалась не спеша, обдумывая недавнее происшествие.
Конечно, она может и ошибаться. Незнакомец запросто мог оказаться обычным придурком, другом управляющего, а его попытка поговорить с ней – неуклюжим заигрыванием. Ну а она на радостях истолковала его кремниевый символ так, как ей хотелось. Если так, придется быть осторожнее, когда он появится в следующий раз. Одним словом, она не понимала, что делается, и это сводило ее с ума.
Все утро Тесса перебирала в голове разные возможности, особенно выделяя одну. Если это действительно Граппо, который приходил сюда, чтобы найти ее, надо немедленно вернуть чертежи феникса. Неизвестно ведь, когда может прийти спасение. Но сумеет ли она выкрасть бумаги? Та работница многое рассказала о конторе управляющего, но Тесса не отличалась ловкостью рук: она же не художница, и не воровка, и не фокусница. И где взять смелости, чтобы пробраться туда одной? А если чертежи окажутся под замком?
Принесли обед, и заключенные вышли во двор, а Тесса осталась, чтобы наполнять два подноса, свой и Аксио. Когда Аксио выходил, она тронула его за плечо.
– Я приду через минуту, – сказала она ему, – а ты сделай мне одолжение, поспрашивай вольнонаемных, что это за тип. Наверняка кто-нибудь знает.
Аксио решительно кивнул и оставил ее одну у печи. Наслаждаясь тишиной и одиночеством, Тесса начала делать наклоны, чтобы размять поясницу, которую будто завязали в узел, потом села на пол, сняла ботинки и стала массировать ступни. За стеной возился наемный рабочий, подбрасывая дрова в огонь.
Все еще сидя на полу, Тесса протянула руку к подносу, взяла его и поставила себе на колени, чтобы пересчитать серьги. Он показался ей тяжелее обычного. Нахмурившись, она принялась перебирать предметы, лежавшие на нем, пока не наткнулась на какую-то бумагу. Нет, на что-то завернутое в бумагу. Шесть дюймов в длину, дюйм в ширину, тонкое, почти плоское. Она развернула бумагу, и предмет упал ей в руку.
У нее перехватило дыхание. Клинок из рейзоргласа, около двух дюймов в длину плюс рукоять. Таким инструментом пользуются лучшие мастера, например для обработки стекла. Хороший рейзорглас невероятно сложен в изготовлении, зато он режет практически все. Тесса повертела обертку в руках и обнаружила послание на ее внутренней стороне.
«Только на крайний случай! Держись. Разрабатываем план побега».
Стекло ее разрази, она не ошиблась. Это был Граппо, и он приходил, чтобы помочь. Ухмылка и высокомерие были притворством в присутствии управляющего, – по крайней мере, она надеялась на это.
В горле пересохло. Тесса оглянулась, обеими руками прижимая к груди бумагу и стеклянное лезвие, убедилась, что она совсем одна, поднялась и бросила бумагу в печь. Потом отрезала полоску толстого брезента с запасного фартука, висевшего у двери, завернула в него лезвие и сунула его в карман.
Она вернулась к работе и едва успела успокоиться, когда Аксио и другие заключенные вернулись с обеда. Аксио принес ей сухого печенья. Пока Тесса торопливо грызла его, он шептал:
– Его зовут Демир Граппо. Все только о нем и говорят. Кажется, он выиграл долю стекольного завода у одного из Магна в какую-то азартную игру, а потом приехал сюда и потребовал, чтобы ему показали производство. Управляющий в шоке, охрана и вольнонаемные тоже. Магна безраздельно владели этим заводом много лет.
Дрожь предвкушения пробежала по спине Тессы. Стеснение в груди отступило, неуверенность пропала, стало легче жить и дышать. Она коснулась кармана, убеждаясь, что рейзорглас там. Только на крайний случай.
Каким будет этот случай, она уже знала.
Идриану не часто доводилось присутствовать на совещаниях чинов разведки, но когда пробивникам приказали явиться вместе с офицерами, он понял: это не предвещает ничего хорошего. Вокруг было на удивление тихо для полуденной поры. Уже около часа не слышалось ничего, кроме редких отдаленных выстрелов. Точно обе стороны взяли краткую передышку, желая выяснить, что на уме у противника.
И в общем, так оно и было.
Они с Тадеасом и Микой шагали по давно захваченным районам, оставив позади линию фронта; Идриан надел форму, его ботинки были начищены, а стеклянный глаз отполирован до блеска. За железнорогих в их отсутствие отвечал Вэлиент. Идриан разрывался надвое. С одной стороны, короткая передышка оказалась очень кстати: пара часов без стрельбы – как раз то, что доктор прописал. С другой стороны, ему было нужно, чтобы железнорогие продолжали двигаться к дворцу. До конца дня дворец возьмут, он захватит синдерит и уйдет с ним к Демиру. Идриан предвкушал это.
Они добрались до переоборудованного дансинга, не пострадавшего при штурме, и, шаркая ногами от усталости, как и остальные офицеры, вошли внутрь, где стали обмениваться кивками и словами приветствия с товарищами. Идриан увидел около дюжины пробивников, на чьей форме были вышиты прозвища: Стальной Конь, Сокол, Требюше, Черная Яма, Стеклопис. Возможно, пробивников в зале было даже больше, просто не все заслужили прозвище, без которого ничем не отличались от офицеров. Пришли и гласдансеры, расфуфыренные, как петухи, – расшитая форма подчеркивала их статус, хотя это являлось нарушением устава. Зато пробивники общались со всеми, а гласдансеры чаще всего варились в своем соку.
Локтями прокладывая себе путь, Тадеас добрался до стены, остановившись недалеко от выхода. Идриан с радостью последовал за ним. Он узнал кое-кого из старших офицеров, сидевших на сцене. Здесь, у стены, можно было видеть как тех, кто отдавал приказы, так и тех, кто их получал. Хорошее место для того, чтобы ознакомиться с настроениями собравшихся.
– Терпеть не могу эти сборища, – шепнула ему Мика. – Всегда чувствую себя незащищенной. Одной бочки пороха под половицами и предприимчивого инженера хватит, чтобы уничтожить весь цвет офицерства трех бригад армии Оссы.
– Или четырех вооруженных пробивников, – отозвался Идриан.
– А?
– Я говорю, четверо вооруженных пробивников могли бы перебить всех в этом зале и сбежать прежде, чем им успели бы дать отпор.
– Даже гласдансеры не успели бы?
Идриан подумал и вынес вердикт:
– У пробивников в полном вооружении есть хорошие шансы даже против них.
Стоявшие перед ними офицеры беспокойно оглянулись. Идриан улыбнулся, заметив, как они открыли рты – наверно, хотели отчитать наглецов как следует, – но, упершись взглядами в голову барана, вышитую на груди его куртки, сразу закрыли их: видать, передумали.
Мика тоже заметила это, усмехнулась и шепнула:
– У меня в карманах две гранаты.
– То-то мне всю дорогу казалось, что у тебя странная походка, – сказал Идриан, оглядывая зал в поисках знакомых. Пришли не все. Заняты другими делами или убиты? Надо проведать друзей. – Разве Тадеас не велел тебе оставить взрывчатку?
– Что? Значит, офицеры могут иметь при себе меч или пистолет, а мне не положено даже гранаты? Это нечестно, и я этого не потерплю.
– От вас двоих у наших соотечественников мороз по коже, – сказал Тадеас; как и Идриан, он оглядывал зал, то и дело кивая знакомым. – Кстати, это неплохо, что ты с начинкой, Мика. Случись что, велю Идриану поджечь тебя и швырнуть в нападающих.
Мика прищурилась, глядя на Идриана, точно оценивала, насколько сильным будет его бросок.
– Эй, – ответил он на ее свирепый взгляд, – это же не я сказал.
– Прикройте хавальники, – сказал Тадеас. – Прибыл генерал Ставри.
Гул прокатился по залу и стих, когда на сцену вышли старшие офицеры. Генерал Ставри был крепким мужчиной лет пятидесяти пяти, широкоплечим, с брюшком и сильными руками. Короткими каштановыми волосами и цветом лица он сильно напоминал своего отца. Он был третьим в очереди на главенство в гильдии Ставри, служил много где и сейчас командовал оссанским Иностранным легионом.
Идриан считал, что Ставри как командир лишен индивидуальности. Армия была для него всем, но офицер из Ставри вышел неважный. Глядя на то, как он руководит Грентской кампанией, Идриан не испытывал ни уверенности, ни страха. Настороженность, и не более того. Грент – крепкий орешек, и, чтобы его расколоть, требовался кто-нибудь поспособнее. Как долго продлятся уличные бои, прежде чем его заменят? Пошептавшись с помощниками, Ставри вышел к краю сцены и с деловитым видом прочистил горло. Его лицо ничего не выражало. Под мышкой была пачка бумаг.
– Офицеры Третьего, Седьмого и Двенадцатого полков, – начал он голосом прирожденного сержанта-инструктора, – сегодня ветер войны переменился. Некоторые из вас, возможно, знают, что Селезни Керите, наемники, зимуют на Стеклянных островах. Со дня убийства Адрианы Граппо наше правительство вело переговоры относительно их участия в боевых действиях.
Собравшиеся офицеры радостно зашептались, но Идриан, неожиданно для самого себя, нахмурился. Генерал Ставри, похоже, тоже был не слишком доволен. Когда он упомянул об Адриане, те, кто стоял поблизости, начали