Вдруг он встал и повернулся лицом к Идриану:
– Чем мы можем тебе помочь?
План Идриана не сложился еще и наполовину – с момента получения приказа прошло всего две минуты. Он поднял руку – «дай подумать», – потом сказал:
– Придется пойти туда без доспехов. Слишком уж они шумят. Значит, понадобится до хрена форджгласа. Мешок с гранатами. План герцогского дворца и донесения разведки о позициях противника.
– Мика? – спросил Тадеас.
– За гранатами дело не станет, форджглас наверняка есть у Вэлиента – может, поддельный, среднего резонанса, но есть.
– Об остальном я позабочусь, как только мы вернемся на линию, – пообещал Тадеас. – Зеленые куртки у нас в долгу за твой вчерашний маневр, их командир – сестра начальника разведслужбы у Ставри. Но они начнут задавать вопросы. Что им сказать?
– Скажи, чтобы не лезли не в свое дело, стекло их дери, – фыркнул Идриан.
– Ладно, что-нибудь придумаю.
Идриан прерывисто вздохнул. Друзья просто не знали, как важно это для него. Без синдерита не будет сделки с Демиром. А без сделки с Демиром он продолжит скатываться в безумие без надежды на отсрочку. Он уже почти видел себя на поле боя рубящимся с воображаемым врагом. Идриан открыл рот, чтобы сказать спасибо, но Тадеас остановил его, покачав головой.
– Молчи, стекло тебе в задницу, – сказал он. – Если разведчики Ставри пронюхают, в чем дело, нас обоих отдадут под трибунал. Ну и взбучку устрою я племяннику, когда все закончится.
20
Набережная Абажур – мощная деревянная конструкция – тянулась вдоль одного берега реки Тьен на северо-восточной окраине Оссы. Как и на улице Славы, здесь смешивались все оссанские касты: бедный торговец рыбой зорко стерег свой товар всего в паре шагов от роскошной витрины ювелира, матросский бар занимал помещение в дорогой гостинице для приезжих торговцев. Может быть, поэтому у всякого, кому довелось побывать на Абажуре, неизменно складывалось впечатление, будто он попал на карнавал. Только здесь, в отличие от улицы Славы, все было просто и мирно, почти по-домашнему, заведения закрывались с наступлением темноты летом и в девять часов зимой.
Киззи прибыла на встречу на два часа раньше времени, которое назначила сама, и прогуливалась, наблюдая за тем, как закрываются лавки и над ресторанными столиками во внутренних дворах гаснут фонари. Она присматривалась ко всем и вся, искала укрытия, высматривала засаду. Ей хотелось быть готовой к любому обману, на который может пойти Глиссанди. Она даже прибегла к колдовству и раскинула свою ментальную сеть над районом, выискивая гласдансеров: вдруг у Глиссанди есть связи среди них? Но гласдансеров не оказалось.
Около десяти вечера Киззи вывернула куртку наизнанку, сменив яркую вышивку на тускло-серую подкладку, вынула малиновое перо из фетровой шляпы и чуть сдвинула ее набок, а нижнюю часть лица повязала платком.
«Пальмора» была одним из немногих пабов, не закрывавшихся после наступления темноты; там выпивали рабочие, повара, уличные музыканты и продавцы, когда их клиенты расходились по домам. Киззи поднялась на второй ярус набережной, в полуквартале от «Пальморы», присела за толстенной деревянной опорой и стала наблюдать за входом в паб.
К ее большому удивлению, Глиссанди явилась ровно в десять. Алый жакет поверх черной туники явно отвечал ее представлениям о сдержанности в одежде, но принадлежность к сословию состоятельных людей бросалась в глаза даже издали: Глиссанди походила на даму, которая, выйдя из лавки ювелира, по ошибке свернула не туда. Она хмурилась, поглядывая то в одну, то в другую сторону, придерживая рукой что-то тяжелое, спрятанное под курткой.
Пистолет? Вряд ли, слишком велик. Два пистолета?
Киззи достала плетеные серьги и вдела по одной в колечко на каждом ухе. Витглас ускорял ход мыслей, форджглас взбадривал мышцы, но сейчас ей было нужно другое стекло, зрительное. Мир сразу стал ярче. Зрение и слух обострились. Рыбный запах с реки сделался невыносимым. Киззи немного подождала, привыкая, и стала оглядывать окружающие кварталы с высоты своего наблюдательного пункта. Никаких признаков телохранителей Глиссанди или иной ловушки. Может, они хорошо замаскировались? Или Глиссанди все же решила внять призыву Киззи и играть в открытую?
Киззи сунула руки в карманы, нащупала в левом короткую дубинку и пошла по кольцевой дорожке, а потом стала спускаться вниз, чтобы подойти к «Пальморе» с другой стороны. Поравнявшись с Глиссанди, она тихо сказала:
– Пойдем со мной.
Глиссанди раздула ноздри.
– Это ты отправила мне записку? – требовательно спросила она.
– Не здесь, – ответила Киззи и кивнула на темную набережную, ожидая, что Глиссанди откажется.
Но та лишь вздохнула и пошла в ногу с Киззи. Как только шумная «Пальмора» осталась позади, Глиссанди кашлянула.
– Кто ты такая?
– Никто, в общем и целом.
– Нет, ты станешь никем, если сегодня же не прекратишь эту игру.
Киззи остановилась и повернулась к Глиссанди. В ближайших заведениях, как закрытых, так и работавших, не могли слышать их разговор.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она.
Вблизи Глиссанди выглядела суровой и старой, с гусиными лапками в уголках глаз и пигментными пятнами, скрытыми косметикой.
– Я хочу сказать, – начала она высокомерным тоном человека, который говорил нечто подобное уже много раз, – что в этом мешке сорок тысяч оззо. – Она медленно извлекла из-под куртки кожаный мешочек и бросила его на землю между ними. – Возьми их и унеси с собой в могилу все секреты, которые тебе будто бы известны. Я больше не хочу ни видеть тебя, ни слышать о тебе.
Киззи развеселилась и посмотрела через плечо Глиссанди на «Пальмору», где двое гребцов затеяли драку на кулаках.
– Кажется, ты неправильно меня поняла, – сказала она.
На скулах Глиссанди заходили желваки.
– Я сделала тебе деловое предложение. Обсуждать его я не намерена. Бери деньги и радуйся, что тебя не прикончили на месте.
Киззи окинула взглядом ближайшие крыши. Стрелки на набережной? Нет, на такую дерзость не осмелится даже Глиссанди. Как только раздастся хоть один ружейный выстрел, набережная уже через минуту будет кишеть национальными гвардейцами. В темноте лучше обходиться ножом, Киззи это знала.
– Мне не нужны твои деньги, – сказала она. – Я хочу знать, почему вы убили Адриану Граппо.
– Ясно. – Голос Глиссанди стал еще холоднее, хотя, казалось, дальше было уже некуда. В глазах появился непонятный блеск. Она разозлилась? Или боится? Киззи явно застала Магна врасплох, и той потребовалось время, чтобы прийти в себя. Вдруг она яростно потерла нос и заявила: – Не понимаю, о чем ты.
– Понимаешь. Сейчас ты наденешь шеклглас и расскажешь мне, почему это случилось, – сказала Киззи.
– Кто тебя послал? Сжигатели? Национальная гвардия? Или ты частный сыщик? Кто? – Голос Глиссанди дрогнул. – Дело ведь закрыто. Закрыто!
– Я – сыщик, – солгала Киззи. – Так почему убили Адриану Граппо?
Она опустила руку в карман, чтобы взять стеклянную сережку и вдеть ее в колечко на ухе Глиссанди, и тут заметила, что Глиссанди снова яростно трет нос, а ее глаза блестят еще ярче. Киззи повернула голову налево, потом направо.
И поняла, что это был не зуд, а условный сигнал.
Сзади уже раздавался гулкий топот – кто-то мчался к ним по деревянному настилу. Киззи обернулась как раз в тот момент, когда из темноты выскочили две массивные фигуры. Она схватила Глиссанди и рывком поставила ее между собой и нападавшими. Дубинка взлетела и бессильно опустилась, не причинив никому вреда. Нападавший выругался и попытался остановиться, но по инерции пронесся дальше и врезался сперва в Глиссанди, а затем в Киззи.
Киззи пошатнулась, но удержалась на ногах, а двое других упали. Сайтглас обострил ее зрение, и она хорошо разглядела нападавших: два крупных пурнийца – наверняка те самые телохранители, о которых говорила Ветерикси. Второй оказался не таким увальнем, как первый: легко перескочив через напарника и босса, он бросился на Киззи, размахивая короткой дубинкой. Киззи уклонилась от одного удара, отпрыгнула от следующего и бросилась назад, к «Пальморе».
Соперник был на шесть дюймов выше Киззи и на четыре стоуна тяжелее. Ему было лет тридцать. В левом ухе болталась серьга из форджгласа, а широкое лицо выглядело так, словно в юности он пытался разбить им наковальню. Годглас не всегда уравнивал шансы. Он лишь усиливал способности бойца, а потому, хотя форджглас Киззи отличался более высоким качеством, громила все равно был намного сильнее. Но она не могла позволить ему победить. К счастью для Киззи, ей не нужна была избыточная сила. Острый нож позволял драться на равных.
Киззи и не подумала прибегать к колдовству, поскольку была слишком слабым магом для того, чтобы манипулировать стеклом в драке, где все меняется очень быстро. Увертываясь от града ударов, она выхватила стилет, ища случая пустить его в ход прежде, чем очухается второй телохранитель. Времени оставалось совсем мало, и как только противник замахнулся чуть сильнее, Киззи ушла от удара и сбоку обрушила свою дубинку ему на локоть.
Пурниец застонал. Киззи шагнула вперед, почувствовала, как он бесцеремонно схватил ее за куртку, и тут же ударила его ножом между ребрами. Выдернув нож, она ударила еще раз, и когда громила начал захлебываться кровью, стремительно заполнявшей легкие, Киззи оттолкнула его.
Тем временем Глиссанди встала, подхватила мешок с деньгами и побежала по набережной к «Пальморе». Киззи ощупала лицо, убеждаясь, что платок не сбился. Это оказалось ошибкой – второй телохранитель поднялся на ноги и бросился на нее.
Киззи едва успела отбить его дубинку, сделав выпад рукой, в которой держала нож. Очень некстати: ее рука приняла на себя всю силу удара мужчины и мгновенно онемела. Киззи отпрыгнула, споткнулась и откатилась в сторону, увертываясь от следующего удара, потом встала, но слишком медленно. Телохранитель грубо перехватил ее руку с ножом, сжав запястье, и поднял дубинку, целясь ей в голову.