– На карту поставлена безопасность всех жителей столицы, – отозвалась Элия.
Демир с трудом удержался, чтобы не бросить ей вызов. Интересно было бы увидеть выражение ее лица, когда он обвинит ее внука в убийстве своей матери. Но это ничего не даст, и она права: столица действительно в опасности.
– Вы думаете, я смогу остановить Керите? Что, у нас нет оборонительных сооружений? Зачем нужны эти мощные форты по периметру города? Разве не для того, чтобы остановить неприятеля?
– Что ты знаешь о Девии Керите? – спросила Элия, пропустив мимо ушей его вопрос.
– То же, что и все, – признался Демир. – Воюя против Холикана, я вдохновлялся ее молниеносной кампанией в Пурнии. Но она не публикует записок и мемуаров и даже не дает интервью. Керите не открывает своих мыслей публике. Это единственный профессиональный военачальник наших дней, чья личность фактически остается тайной. – Он вспомнил то, что знал о Керите, и понял, каким будет ответ Совета. – Итак, вы думаете, что наши оборонительные сооружения ее не остановят?
– Судя по тому, что она и грентцы сделали с Иностранным легионом, я думаю, что эти руины даже не замедлят ее продвижения, – проскрежетал отец Ворсьен. – Наши крепости в виде звезды устарели и рассыпаются буквально на глазах, не говоря уже о том, что оборонять их просто некому. Мы не готовы даже к обычной осаде, а тем более к нападению такого опытного военачальника.
Увы, эта новость нисколько не удивила Демира. Еще один признак оссанского высокомерия.
– Очень жаль, что никто из богатых и влиятельных членов Ассамблеи не выделил средства на поддержание оборонительных сооружений столицы в должном виде.
Демир заметил, что по скулам Супи Магна заходили желваки. Однако остальные члены Совета ничего не сказали в ответ на его упрек. Демиру стало смешно, но совсем не радостно. Кто бы говорил о высокомерии! Сам он лучше, что ли? Именно так – высокомерно – обращался в свое время к Собранию прежний Демир. Неужели он совсем не изменился?
Слово взял Грегори:
– Сейчас все преимущества на стороне Грента. Керите может стремительно осадить наши крепости и нанести удар прямо в сердце Оссы, а может беспрепятственно разгуливать по окрестностям, разрушая заводы и фабрики, наводняя столицу беженцами, отрезая пути для переброски подкреплений и подвоза продовольствия. Линия связи с Харбортауном уже перерезана, а порт блокирован флотом Керите.
Харбортаун считался частью Оссы, хотя лежал на побережье примерно в десяти милях к северо-западу от столицы. В свое время их соединили каналом, чтобы оссанцам не нужно было каждый раз ехать через Грент по дороге к океану.
– Мы не требуем, чтобы ты остановил Керите, – раздраженно бросил Демиру Супи Магна. – Достаточно просто замедлить ее продвижение. Провинциальные батальоны уже вызваны в Оссу. Нам надо выиграть всего месяц или хотя бы пару недель до того момента, когда у нас будет достаточно солдат, чтобы сокрушить ее. Принц-Молния может противопоставить что-нибудь ускоренному продвижению армии наемников?
– Сарказм не идет к твоим аристократическим скулам, Супи, – сказал Демир.
Шутка была вялой: он уже обратился мыслями к поставленной перед ним невыполнимой задаче. Нет, это невозможно. Остановить Девию Керите, величайшего стратега современности? Если бы все качества, присущие ему в молодости, были еще при нем, он сумел бы выиграть для сограждан всего неделю, не больше.
– Ха! – Грегори хлопнул себя по колену. – Мне давно не хватало тебя, Демир. А то здесь все такие серьезные.
– То есть способные проявлять уважение друг к другу и к нашему общему делу, – сказала Сэмми.
Демиру стало ясно, кто из членов Внутреннего собрания действительно желал его присутствия, а кто нет. Странно, что Элия проголосовала за него, учитывая то, что она сделала. Однако он предпочел оставить сомнения при себе. Члены Совета устали и не считают нужным скрывать от него свою слабость, но будь он проклят, если сделает то же самое. Он понял, что выбора толком нет: либо он возглавит остатки Иностранного легиона и сделает все, что в его силах, для спасения города, либо бежит из страны прежде, чем Керите уничтожит Оссу.
– Что у нас есть? – спросил Демир, не обращая внимания на Сэмми.
Отец Ворсьен продолжил:
– Иностранный легион сильно потрепан. Насколько сильно, мы узнаем только утром, но, по нашим оценкам, в нем осталось восемь тысяч военнослужащих. Есть несколько батальонов кавалерии, которые прибыли сегодня вечером, и можно подтянуть шестьдесят тысяч национальных гвардейцев.
– В настоящем бою пользы от них мало, – заметил Демир.
– Согласен.
– Чем располагает Керите?
– У нее десять тысяч наемников и двадцать тысяч грентских солдат. Они одержали победу с минимальными потерями. Новости о жертвах с нашей стороны и об убийстве офицеров уже разнеслись по улицам, и завтра в Оссе будет паника. Нам нужно, чтобы ты не дал Керите разграбить Харбортаун и разрушить наши форты. Если произойдет хотя бы одно из этих двух событий, мы не сможем держать население в узде.
У Демира зачесались пальцы: ему не терпелось воспользоваться витгласом, чтобы, подобно мыслящей машине, за считаные минуты перебрать тысячи возможностей и проанализировать исход гипотетических сражений. Он сунул руку в карман и погладил лежавший там годглас. Тот завибрировал, и Демир отдернул руку.
– Вы обрекаете меня на неудачу, – сказал он.
– Другие справятся еще хуже, – тихо сказал отец Ворсьен.
Вряд ли это можно было считать одобрением, но в устах старого Ворсьена такие слова кое-что значили. Демир всегда озадачивал его, и, хотя сам молодой Граппо никогда не думал об этой старой жабе как о своем наставнике, в те времена, когда он еще рассчитывал на политическую карьеру, он грезил о том дне, когда он сменит отца Ворсьена во Внутреннем собрании. Эта мечта так и осталась мечтой, однако сознание того, что он заручился поддержкой отца Ворсьена в деле защиты столицы, делало его задачу… не то чтобы выполнимой, но хотя бы приемлемой.
Демир поймал себя на том, что уже обдумывает данное ему поручение, и понял: его не пугает то, что он обречен потерпеть неудачу. Командовать войсками, отдавать приказы – это по-настоящему страшно. Но если он сломается, как в Холикане, какими будут последствия? Столица все равно сгорит. Эта циничная мысль приносила ему какое-то извращенное удовольствие, утешая его.
Умный человек на его месте послал бы их всех куда подальше и пошел домой паковать чемоданы, чтобы к утру сбежать из города вместе с прислугой отеля. Демир пожалел о том, что он не так умен.
– Я дам согласие, если получу гарантии, что Ассамблея не устроит заговор в мое отсутствие. Прекратите осуждать утренние беспорядки и публично назовите меня героем за мою роль в усмирении толпы. Пусть об этом завтра же напишут на первых полосах главных столичных газет.
Супи громко фыркнул.
– Только и всего? – саркастически спросил он.
– Учитывая обстоятельства, это немного, – парировал Демир. – Если я не попытаюсь остановить Керите, погибнут десятки тысяч наших граждан. Мне довелось видеть уличные бои в Гренте, и если я не допущу их повторения в Оссе, то это уже будет победой.
– Материальный ущерб… – начала Элия.
– Ничего для меня не значит, – мягко оборвал ее Демир. – Я буду спасать людей, а не ваши фабрики, дома и стекольные заводы. Примите это во внимание, когда будете отдавать мне приказы: я не потерплю вмешательства Ассамблеи. Я не стану отвлекать ресурсы на спасение драгоценного актива какой-нибудь гильдии или гонять батальоны туда-сюда под тем или иным предлогом, чтобы кто-нибудь из вас предстал в выгодном свете. Либо вы принимаете мои условия, либо идете куда подальше.
Грегори и Элия нахмурились, – возможно, они пожалели, что высказались в пользу Демира. Сэмми, казалось, не слушала его. Отец Ворсьен согласился не моргнув глазом.
– Сделаем, – сказал он.
– Как я работаю, вы знаете, – продолжил Демир. – Мне нужно все.
– А точнее? – протянула Элия.
– Я анализирую информацию, – пояснил Демир. – Всю до последней крохи. Каждый шпионский отчет, копия каждой бухгалтерской книги, любые имеющиеся сведения о вражеских и наших силах – все это должно быть у меня. Я хочу знать, когда грентской пехоте в последний раз выдали новые ботинки, хочу знать, что Керите любит на завтрак. Мне нужны не только официальные отчеты, но и информация, собранная вашими личными шпионами.
– Она засекречена! – резко сказал Супи Магна.
– Бросьте! – прикрикнул на него отец Ворсьен. – Это не слишком высокая цена за возможность одержать победу.
– Но ведь шпионские донесения – это собственность семьи-гильдии, – возразила Элия.
Отец Ворсьен стукнул кулаком по подлокотнику своего кресла:
– Мы отдадим ему все, что у нас есть, – все мы. И если я заподозрю, что кто-то утаил хотя бы крупицу сведений, я лично буду разбираться.
Остальные четверо, даже Грегори, поворчали в ответ, но притихли.
– Отлично, – сказал Демир. – Я принимаю командование. Мне нужна прямая линия связи с теми кавалерийскими батальонами, которые прибыли вчера. Остальные требования я пришлю вам в течение часа. Супи, можно тебя на пару слов?
Патриарх Магна удивленно переглянулся с коллегами, но поднял свое худощавое тело со стула и последовал за Демиром в дальний угол зала. Когда Демир повернулся к нему, то увидел напряженные плечи и воинственно задранный подбородок.
– Надеюсь, у тебя уже есть новости о расследовании происшествия на заводе Айвори-Форест? – спросил Демир тихо.
Вопрос, похоже, застал Супи врасплох.
– Новости? Прошло всего два дня, один из них был потрачен на усмирение проклятого бунта. Половина завода сгорела, заключенные разбежались, половина их до сих пор бродит по лесам! Я хочу… – Супи оглянулся на своих коллег и понизил голос. – Я хочу провести полное расследование при помощи шеклгласа и добьюсь, чтобы в свидетели привлекли и тебя.
Демир понял, что ему ни в коем случае нельзя участвовать в этом расследовании. Зато Супи только что дал ему идеальное прикрытие для Тессы – в случае чего он скажет, что она оказалась в числе сбежавших и тоже бродит по лесам. А еще он знал о двойной бухгалтерии Филура Магна. Правда, самих бухгалтерских книг у него не было, но все-таки это знание давало ему дополнительный козырь. Он шагнул к рослому Супи и ткнул ему пальцем под подбородок.