Демир чувствовал на себе взгляды сотен пар глаз: толпа разрасталась, подъезжали новые экипажи, подходили пешеходы. Разборки между гильдиями давно стали обычным делом, и все горожане, от мелкого разносчика газет до богатейшего купца, чуяли, когда назревал очередной пикантный скандал.
Оставаясь внешне спокойным, Демир время от времени рубил мечом воздух, давая выход ярости, которая бурлила у него внутри.
– Демир! – наконец раздался знакомый голос у двери клуба.
Демир обернулся и увидел Каприка: тот стоял на пороге, безоружный, и смотрел на него с неподдельным страхом. Многие посетители вышли на улицу и окружили Каприка, точно приготовились защищать его. Высокопоставленные особы страдали от ссор между гильдиями не меньше обычных граждан. Демир пробежался взглядом по лицам – среди них оказалось немало знакомых – и снова повернул голову к Каприку.
Тот открыл рот, чтобы заговорить, но тут на улицу, оттеснив Каприка, вылез его нахрапистый старший брат. Демир всегда недолюбливал Сибриала Ворсьена: грубый, горластый, жадный до удовольствий, он считался хулиганом даже по стандартам золотой гильдейской молодежи. Все Ворсьены уже лет двадцать дивились его выходкам и долготерпению отца Ворсьена, гадая, почему патриарх не подстроит несчастный случай, чтобы власть в клане досталась более ответственному отпрыску.
– Что это значит? – зарычал Сибриал. Он имел при себе меч и яростно размахивал им. – Освободи дорогу! Разгони толпу!
– Отвали, Сибриал, – бросил ему Демир. – Это не твое дело.
– Это мой клуб! Я наследник Ворсьена! Мне плевать, какие услуги ты оказываешь Внутреннему собранию, я не потерплю, чтобы патриарх какой-то задрипанной семейки мешал…
Терпение Демира подошло к концу. Он не полностью потерял самообладание, но уже был готов заявить о себе во всеуслышание. Направив стеклянное яйцо в сторону Сибриала, он мысленно надавил на него. Яйцо треснуло, не пролетев и половины дуги, и распалось на шесть осколков размером с мизинец; те образовали в воздухе веер, будучи обращены острыми кончиками к Сибриалу. Тот сразу заткнулся, выпучил глаза и покраснел как рак. Демир подошел к нему. Осколки стекла зависли прямо над плечом Сибриала, готовые изрешетить его, как заряд картечи.
– Я не позволяю никому во Внутреннем собрании оскорблять меня, как не позволяла этого моя мать, – заговорил Демир. – С чего ты решил, будто я стерплю это от тебя? – Он покачал головой, с трудом добиваясь того, чтобы его голос звучал спокойно и размеренно. – Но я здесь не ради тебя. Каприк, если у тебя нет с собой меча, возьми его у брата.
Кто-то вдруг протолкался сквозь толпу. Это была Ветерикси из Марниша, консьерж клуба «Хай Ворсьен». Она внимательно посмотрела на Демира, шепнула что-то на ухо Сибриалу и громко сказала:
– Что бы ни случилось, уверена, что это можно уладить за хорошим коньяком и сигарами. Мастер Граппо, прошу вас, входите.
Демир восхищался Ветерикси. Не принадлежа к знатному роду, она, как и Бринен, добилась высокого положения своими талантами и трудом и пользовалась уважением всего города. Ее вмешательство чуть не лишило его самообладания. Внутренний голос подсказывал, что это последняя возможность разрядить обстановку. В конце концов, это дела давно минувших дней, а сейчас нет ничего важнее врага, стоящего на пороге. Личные счеты можно свести позже. Но он уже махнул на все рукой, а ярость в его груди уже нельзя было погасить коньяком и сигарами, даже если их предлагала Ветерикси.
– Извини, Ветерикси, – ответил Демир и, натужно улыбаясь, показал мечом на Каприка. – Я пришел сюда к моему другу Каприку. – Он снова перевел взгляд на четвертого брата Ворсьена и глубоко вздохнул, надеясь, что голос не подведет его и не дрогнет. – Вот. – Демир пошарил в пробковом кармане, на ощупь отыскал шеклглас и бросил его Каприку; Каприк поймал. – Надень.
– Не вздумай! – прошипел брату Сибриал. – Ты не имеешь права! – крикнул он Демиру.
Ветерикси попятилась. Каприк поднял стекло на свет и стал глядеть на него не мигая. Его лицо стало серым, как пепел.
– Надень, – снова приказал Демир, – или я убью вас с Сибриалом здесь, на месте.
– Ты… – начал Сибриал.
– Еще одно слово, и я стеклом приколочу твои ноги к тротуару, а там хоть плачь, хоть смейся! – Демир чувствовал, что его рассудок трещит по швам. Крик разрывал ему горло, вызывая жгучие слезы. Жизнь пронеслась перед его мысленным взором, он увидел все, что приобрел в юности, и все, что потерял в Холикане и впоследствии. Демир еще ни разу не испытывал ничего подобного, противиться урагану эмоций не было сил, он мог только оседлать его и мчаться дальше. – Надевай, Каприк, – повторил он почти ласково.
По толпе прокатился дружный вздох: высыпавшая из клуба золотая молодежь, пешеходы-простолюдины, седоки богатых карет – все чувствовали одно и то же. Настала гробовая тишина. Каждый задавался вопросом: бросал ли когда-нибудь одинокий гласдансер публичный вызов могущественной гильдии и чем это заканчивалось для обеих сторон? Демиру и самому было интересно, чем это кончится. Он и вправду не знал.
Каприк медленно продел крючок на конце куска годгласа в кольцо на мочке уха.
– У меня в кармане, – закричал Демир так, чтобы слышали все вокруг, – депеша, отправленная моему личному секретарю в ночь разграбления Холикана! В депеше приказ о разграблении Холикана за подписью Каприка Ворсьена. Девять лет никто не говорил о пролитой тогда крови, но многие, если не все, считали виновным меня. Теперь ответь мне, Каприк: ты подписывал этот приказ?
Каприк смотрел на него молча, без всякого выражения. Его руки безвольно висели вдоль тела, кончики пальцев слегка дрожали.
– Если это ошибка, – громко продолжил Демир, – если это подделка, я обниму тебя как друга и поцелую твои ноги, упрашивая тебя о прощении. Я надеюсь, что это неправда. Я молю, чтобы это не было правдой. Скажи мне, Каприк: это ты отдал приказ разграбить Холикан, обвинив в этом меня?
Все вокруг молчали. Казалось, никто не дышит. Демиру вдруг стало любопытно: сколько людей в толпе понимают, о чем он говорит? Кое-кто наверняка слышал о том, как побежденный город Холикан отдали солдатам на разграбление, но вряд ли связывал это событие с его именем. А золотая молодежь, которая высыпала из клуба следом за Каприком и Сибриалом? О, они, безусловно, знали все, но большинство последовали примеру Ветерикси и отошли от Каприка. Рядом с ним остался лишь старший брат, оглядывавший Демира так высокомерно, как только может смотреть наследник крупнейшей семьи-гильдии на гласдансера.
Каприк поднял руку и потрогал стеклянную дужку у себя в ухе. Судя по выражению его лица, он испытывал… неужели облегчение? Он сказал:
– Да. Да, это сделал я.
– Громче! – потребовал Демир.
Несмотря на то что он ожидал такого ответа, желваки заходили по его скулам, а глаза затуманились от слез.
– Да! – крикнул Каприк. – Я сделал это. Будь ты проклят, это сделал я!
Он вынул из уха стекло и швырнул его в Демира.
Демир поймал стекло и положил в карман. Меч в его руке был направлен на землю перед Каприком.
– Возьми у брата меч, Каприк. Мы сразимся здесь и сейчас. – Он снова повысил голос. – Меня зовут Демир Граппо, и два дня назад я одержал крупную победу над наемницей Грента, якобы непобедимой Девией Керите. Кто хочет быть моим секундантом?
Никто из клуба «Хай Ворсьен» не вызвался, и понятно: наградой смельчаку стало бы пожизненное исключение из клуба и вражда с Ворсьенами. Но доброволец нашелся среди пешеходов. Вперед вышла хорошо одетая молодая женщина с мечом на поясе и дорогими пуговицами из форджгласа на дорожном плаще. Она представилась как Лацца и поклялась на шеклгласе Демира быть его секундантом. Сибриал поддержал младшего брата.
Формальности уладили быстро и холодно. Секунданты обыскали противников на предмет скрытого годгласа, проверили дуэльные мечи.
– Если ты доживешь до завтра, – прошипел Сибриал на ухо Демиру, пока тому ощупывали подмышки и пах, – то сильно пожалеешь.
– Я уже девять лет жалею, что дожил до нового восхода солнца. Что изменится завтра?
Демир отошел от Сибриала и сделал пробный взмах мечом. Дуэли в империи были запрещены законом, но случались едва ли не каждый день. Правила были простыми: два дуэлянта, добровольно решившиеся на это, никакого годгласа, никакой магии, никакой помощи дерущимся со стороны. Каприк, похоже, не был готов к схватке, но тем не менее взял у брата меч. Место, где должна была произойти дуэль, оцепили вышибалы клуба, удерживая зевак на расстоянии.
Демир попрыгал по булыжной мостовой. Конечно, утоптанная земля подошла бы лучше, но он был уверен в себе. Каприк повторил его движение. Двое мужчин смотрели друг на друга, пока к ним не подошли секунданты. Сибриал набычился, взглянув сначала на Демира, потом на Лаццу. Та, казалось, ничего не заметила. Демир догадывался, что она сделана из того же теста, что и Тирана: солдат, а может, солдат удачи – такую нелегко запугать, угрожая употребить против нее влияние семьи-гильдии. Возможно, на следующий день она собиралась быть не в Оссе, а в другом месте.
– Каковы условия дуэли? – спросил Сибриал Демира.
Демир кивнул Каприку:
– Тебе решать, мой старый друг.
– До смерти, – ответил Каприк и фыркнул. – Какой смысл в первой крови?
– Ты согласен? – спросила Лацца Демира.
– Конечно, – удивленно ответил тот.
Он ждал, что Каприк выберет легкий путь – до первой крови – и выживет, и тогда они сразятся еще раз. Более того, он даже надеялся на это. Он не хотел убивать бывшего друга сразу. Приятнее стирать его в порошок постепенно – медленно, но верно. Но Каприк видимо, надеялся избежать как раз такого развития событий. Что ж, значит, этот поединок решит все. Если победит Каприк, больше никто не осмелится заговорить при нем о Холикане. Если победит Демир… это уже не будет иметь значения.
– Значит, – провозгласил Сибриал, – поединок начнется, когда оба бойца будут готовы!