Она смотрела прямо на меня. В ее темных глазах отражались десять тысяч вещей, которых мы так и не сказали друг другу.
– Кроме тебя, никто не поможет моей дочери спасти Империю. Я люблю тебя, Хейли. Возвращайся, пожалуйста.
Сообщение кончилось, и я осталась лежать на кровати в слезах, текущих из-под закрытых век. Скатываясь вниз, слезы скрывались в волосах.
– Черт возьми, – прошептала я в потолок. – Ты заслуживала лучшего.
Я и сама не знала, кому предназначались эти слова – Цере или мне самой.
Когда Цера записывала это сообщение, Ами была жива. Черт возьми, Цера сама была жива, когда записывала это сообщение. Она была жива, когда отправила за мной Эммори. Теперь обе они мертвы…
«Доверяй Эммори, Хейли».
Долгое время я не доверяла никому, кроме Портиса. Но если он и не пытался меня убить, он лгал мне, и его предательство лишило меня способности доверять. Я не знала, удастся ли мне наскрести ее достаточно, чтобы довериться совершенно незнакомому человеку, невзирая на то, что так велела сестра. Но у Церы всегда был нюх на верность, на тех, кому можно доверять. Если я не приму всерьез ее слова, то что тогда?
Лезть в змеиное логово, не имея при себе даже заостренной палки… У меня вырвался горький смешок.
Да, Эммори не пытался убить меня сразу же, и это означало шаг в нужном направлении. Хотя неясно, куда ведет этот шаг – на твердую землю или на транспортный корабль, охваченный огнем.
Лицо болело.
Встав с кровати, я облокотилась на раковину перед зеркалом и для пробы пощупала заплывший правый глаз. Восемнадцатилетняя принцесса исчезла, была стерта с лица земли двумя десятилетиями и кустарной модификацией тела… Отражение немолодой женщины с резкими чертами лица в зеркале передо мной передернулось.
Последние травмы были ерундой по сравнению с теми, что я получила в стычке на «Софии». Мое плечо… Я остановилась и нахмурилась на свое отражение. Я сильно ударилась об палубу «Софии», сначала плечом, а потом головой. Похоже, голова пострадала больше всего.
Почему мои воспоминания так отрывочны?
Спасибо моим телохранителям, они научили меня кое-чему до того, как я встретила Портиса, но именно Портис выучил меня драться по-настоящему. Я не видела, упал ли он от удара ногой, что я нанесла ему в падении, но помнила, что из темноты послышался хрип боли. Значит, мой удар достиг цели.
Я сжала руками край раковины и повела плечами. Вещи, которые в тот момент казались просто совпадениями, быстро вставали на места.
Все эти уроки самозащиты, которыми Портис пичкал меня… Учил стрелять, учил летать. Зачем все это было нужно? Раньше я думала, что для контрабандистки это просто единственный способ выжить, и это было очень похоже на правду. Но гвардеец, обученный в ИОО и заменяющий мне телохранителя, рассматривал бы все это только как еще один инструмент в наборе средств выживания.
Я встретилась с Портисом всего через несколько недель после побега из дому. Неопытная восемнадцатилетняя девчонка, прятавшаяся на улицах Дели всего в четырех планетах от дому и достаточно беспомощно старавшаяся выследить человека, ответственного за убийство отца…
Он спас меня от банды уличных подонков, и даже после того, как я чуть не проломила ему голову доской два на четыре, сохранил достаточно спокойствия, чтобы увести меня из того переулка обратно в ночлежку, пока не приехали копы.
– Будем держаться вместе, прикрывать друг другу спину, – сказал он, когда я скормила ему историю о том, что я сирота и хочу убежать с планеты, чтобы посмотреть космос.
Я согласилась и в какой-то момент влюбилась в этого паршивца. И теперь могла выбирать: предавал ли он меня с самого начала или только в самом конце…
Но он мертв, так что я никогда не узнаю точно. И ведь, скорее всего, убила его я.
«Проверь свой смати, дура».
Теперь голос в голове был больше похож на Хао, моего бывшего наставника – благодаря его покровительству меня и взяли в банду По-Сина. Именно он имел привычку обзывать меня дурой, когда мы спорили, хотя по итогам спора чаще права оказывалась я, а не он.
У смати есть функция записи. Чтобы сэкономить память, хранятся только последние 72 часа, но мой смати, сделанный специально для императорской фамилии, имел больший объем памяти. Хотя, чтобы посмотреть, что произошло на «Софии», хватило бы и стандартного.
Если, конечно, то, что подпортило мою память, не повлияло и на систему…
Снова стиснув края раковины, я открыла запись. Сердце забилось сильнее, дыхание прервалось. Я увидела нас за ужином, после недавней нелегкой работы. Перед этим я перехватила партию пистолетов и еще кое-чего посерьезнее, предназначавшуюся для полиции Солярианского Конгломерата, и перепродала их Чен с такой прибылью, что мы могли бы отойти от дел на несколько лет, если бы нам этого хотелось. Хотя не могу сказать, что мне этого хотелось особенно сильно.
Мы направлялись во внешние территории, чтобы избавиться от груза, заполнявшего отсеки, но Портис все пытался убедить меня взять работу в Хортсмите. Меня это очень раздражало – ведь он знал, что я хочу избавиться от этого проклятого барахла.
Я ускорила воспроизведение и прокрутила запись до момента, когда потеряла сознание. Тут экран почернел, и, казалось, целую вечность не происходило ничего.
– Детка, очнись, – донесся из темноты голос Портиса, но мои глаза не желали открываться. – А, чтоб им, – пробормотал он, переворачивая меня. – Дыши, ради меня, дыши. Очнись.
– Что происходит?
Голос не слушался. Я потянулась к Портису, но промахнулась мимо его лица на несколько дюймов.
– Кто-то накачал тебя наркотой. Нужно убираться отсюда.
Очень странно было наблюдать – собственным затуманенным наркотиком взглядом, – как Портис одел меня, подхватил под мышки, поднял и вывел за дверь. На все это потребовалась лишь пара минут. Наконец-то я видела то, что исчезло из памяти. Лицо его было искажено страхом, руки дрожали. Мы тащились по коридору в сторону грузового отсека.
– Скоро прибудет помощь. Нам нужно только добраться до челнока.
Мы добрались до трапа. Тут Портис выругался и толкнул меня. Я скатилась по ступеням вниз, в грузовой отсек, чуть не сломав ногу по пути, и ударилась об пол. Темноту в отсеке разорвала вспышка – кто-то выстрелил в мою сторону. Я выстрелила в ответ и услышала звук падающего тела.
– Не высовывайся!
Портис схватил меня, и мы покатились по полу.
– Капитан, уходите от него! Он пытается убить вас! – Суровый голос Мемз отдавался эхом в темноте.
– Хейли, детка, не высовывайся, пожалуйста…
Меня пронзил страх, острый, как закаленный клинок.
– Как ты меня назвал?
Я уставилась на Портиса, моргая в такт аварийному освещению, периодически заливающему грузовой отсек красным светом.
На лице его отразилось раскаяние. Он протянул ко мне руку.
– Детка, не сейчас. Пожалуйста. Ты должна верить мне. Нужно вытащить тебя отсюда.
– Как. Ты. Меня. Назвал?
– Хейлими Мерседес Джайа Бристоль, – прошептал Портис. – Я знаю, кто ты такая. Я всегда это знал. – Тон его сделался умоляющим. – Я разберусь здесь, а ты доберись до челнока.
Портис упал на колени. Я подхватила его, испачкав кровью белую рубашку и руки.
– Прости меня, детка. Ты должна выбраться отсюда.
– Но я не понимаю. Откуда ты знаешь?..
Я потащила его назад – туда, где можно было хоть как-то укрыться от огня.
– С самого начала знал. Это неважно. – Он вложил мне в руку свое оружие. – Доберись до челнока и уматывай с корабля. Эммори прилетит за тобой, я дал ему координаты. Верь ему. Он защитит тебя.
– Кто такой Эммори?
Портис закашлялся, обрызгав меня кровью.
– Просто верь ему, Хейли. Прости. Прости за то, что я врал тебе. За то, что все так обернулось и дальше ты останешься одна. Но сейчас важнее всего, чтобы ты осталась жива. Ты должна уходить. Сейчас же.
Оттолкнув меня, он вытащил еще один ствол, тяжко поднялся на ноги и устремился обратно в грузовой отсек.
Ахнув, я хотела было отвести взгляд, но все же заставила себя досмотреть до конца. Ход событий был убийственно четок и ясен. Портис бросился к Мемз, и та снова выстрелила в него, не заметив, что следом за ним лечу я, и я перехватила ее с точностью астрофутболиста. Завязалась жестокая драка, вскоре по ушам хлестнул хруст ее ломающейся шеи, и тут я наконец-то сумела заставить себя оторваться от записи.
– Ваше высочество, с вами все в порядке?
Проморгавшись и придя в себя, я осознала, что стою на коленях в метре от раковины. Оба сыщика замерли неподалеку, держась на безопасном расстоянии. Зин держал в руках мои ботинки, руки Эммори были скрещены на груди. До этого мне казалось, что глаза у него черные, сейчас, при другом освещении, я заметила, что они, скорее, землисто-коричневые с серебряной искоркой аугментации в глубине. Вспомнились зеленые, будто листва на ярком солнце, глаза Портиса, и я почувствовала, что по мокрой щеке катится новая слеза.
Качнувшись назад, на пятки, я плавно поднялась и протянула руку.
– Сыщик, мой смати помнит то, чего не помню я. Не хочешь ли взглянуть?
– Ваше высочество, вы дали клятву.
– Я держу свои клятвы. Это не хитрая уловка, чтобы опять попробовать сбежать. Запись показывает, что произошло на «Софии». – Я поманила его к себе. – Пусть Зин держит меня на мушке, если так будет спокойнее.
Секунду помедлив, Эммори взял меня за руку. Наши смати синхронизировались, и я снова запустила воспроизведение записи. Взгляд Эммори не остекленел, как обычно бывает с теми, кто смотрит что-то на смати – все это время он не сводил глаз с меня. Постепенно его гнев растаял, точно размытый волной песочный замок, сменившись скорбью. Отпустив его руку, я склонила голову в знак уважения к его чувствам.