Юноша стал мужчиной. Его поглотила смерть и кровь. Он больше не прятался, пришел новый век, всем стало интересно умирать и смотреть на смерть, на кровь, на секс.
Он встретил девушку. Она была на десять лет его младше и носила все белое. Он снимал ее в своих фильмах. Она пила кровь, но в ее руках кровь была вином. Она пела с ним песни о тьме, а в глазах сиял свет. И тогда мужчина понял одну вещь — он живой. И он не похож на своего папу и на своего брата.
А потом у него родился сын. Сын похож на ангела. и он одет во все белое. А мужчина так и носит все черное снаружи — для других, а в душе — свет для семьи и для мамы, которая когда-то не отдала маленького мальчика.
Сумерки поглотили набережную. Мужчина все глядел на воду, растворяясь в темноте. В кармане затрещал телефон. Мужчина улыбнулся и приложил трубку к уху. Детский голос зазвенел в тишине:
— Папа!..
Наигралась
Она привыкла играть с парнями, однако рано или поздно все меняется… Добрая миниатюра о любви.
Покачалась на своих обожаемых десятисантиметровых каблуках. Скучно. Пустой коридор девятки. Кругом пары. Вынула телефон из кармана, проверив в очередной раз время. И вот стоило вставать в шестом утра ради того, чтоб попасть в пробку, опоздать на двадцать минут и провести полтора часа на подоконнике? Прелестно. Снова покачалась на каблуках. Надо чем-нибудь заняться. Задумалась. Игрушки на телефоне — не мое. Все, во что я когда-либо играла, — это Quake. Прошла за две недели, наградила себя замечательными снами и больше не подсаживаюсь ни на одну хотя бы отдаленно похожую муть.
На лестнице послышались мужские голоса. Два студента, на вид курс четвертый, появились в дверях, дружно свернули головы в мою сторону. Я легко улыбнулась, не сводя глаз с точки где-то между ними, так оба будут искренне верить, что смотрела на каждого. Раз и все. Легкая победа. Как обычно. Даже скучно. Две пары загоревшихся желанием глаз. Парни, как дети, ей Богу! А тот факт, что я могу просто с ними играть, им в голову не приходит. Чудные создания.
Остановились. Нет. Спасибочки, не сегодня. Резко развернулась на тонких каблуках, уставилась в окно. За спиной воцарилась тишина. Затем удаляющийся звук нерешительных шагов. Ни Черта господа сейчас не поняли. Еще и меня про себя как-нибудь обозвали. Ладно, не суть. Скучно. В голову пришла шальная мысль. Не стала прояснять возможные последствия. Сняла плащ, швырнула сверху на сумку, отошла от подоконника и сделала колесо. Каблуки не подвели. Айс. Весело. Повторим.
— Ай, какой кошмар!
Встала, перекинула волосы, плотной пеленой закрывшие обзор, назад. В проеме кабинетной двери возвышалась секретарь нашего деканата. Я мило улыбнулась и сделала немного несчастные невинные глаза. Работает безотказно. Ну и потом я в списке особо ценных студентов.
— Саша, ты с ума сошла?
— Доброе утро, — я наклонилась, подняла деревянную палочку, исправно служащую мне заколкой.
— Ну, да. И тебе, — женщина закрыла дверь. — Так. У нас тут такое дело…
Я снова улыбнулась, вникая в суть дела, и по ходу рассчитывая сколько краски уйдет на это самое дело.
Минут двадцать убила разговором и снова осталась свободна. В коридоре по-прежнему пусто. Разогналась, прыгнула, руки прошли по полу хорошо, а вот приземлиться на каблуки не вышло. Мгновение спустя обнаружила себя на спине навзничь и с гудящим затылком. Чудненько. Развлеклась, дура.
Перевернулась на бок, затем на четвереньки, встала. Добрела до подоконника, подтянулась села, принялась отряхиваться. Как на концерт вот пойду, спрашивается? Папка ж не оценит, если только на глаза ему не попадаться.
Просидела до конца пары, глядя на чугунный забор и проезжающие мимо машины. Возле столба с афишами околачивалась не совсем свежего вида девушка. Некоторые и с утра работают. Когда милиция, наконец, разгонит? Только меня одну уже пару раз пьянющие в хлам товарищи тянули в машину, назначая занятные цены. А сколько нас здесь студенток из корпуса в корпус ходит? В кабинетах поднялся шорох. Я спрыгнула и собрала вещи.
— Саш, так нельзя.
— Как? Ирин, я с ним ничегошеньки не делала. Ты сама знаешь, я всех делю на две категории. Те, с кем можно поиграть и те, с кем нельзя. С ним нельзя. Просто поговорила раз и то от скуки. Все! Это было две недели назад. Как можно влюбиться за две недели, да еще и особо не общаясь со мной? Привет и пока не считаются. Глупость какая-то.
— Саш, человек страдает.
— Да знаю я, что страдает. И хреново мне от этого, хотя не должно быть. Что ты предлагаешь?
— Блин, хотя бы разговаривай с ним!
— А смысл? — я развела руки в стороны, ветер тут же распахнул полы короткого плаща. — Он мне ни в каком виде и планах не нужен. Начну с ним общаться — дам надежду. Только на что ему надеяться? Потом только в два раза больнее будет, если с кем встречаться стану. А так пусть считает, что мне плевать, и я — стерва.
— Ты и есть стерва… И я вместе с тобой…
Меня тут же привлекло Иркино замечание. Насторожила уши. Сейчас будет что-то интересное! Я заскочила перед подругой и пошла лицом к ней.
— Колись!
— С Антоном по телефону до ночи разговаривали.
— Опять?
— Не опять, а снова, — Иринка хмыкнула. — И не смотри на меня так. Сама знаю. Урод, козел, бабник, но такая прелесть.
Я картинно закатила глаза, обернулась, проверяя дорогу на наличие открытых люков, бордюров и прочих неприятностей. Удовлетворилась ситуацией, вернулась к разговору.
— Прелесть… понятно. А дальше?
— Ну а дальше, ты знаешь мой язык. Со мной можно говорить долго и ни о чем. А похвастаться он любит…
— Короче, Склифосовский!
— Короче он хвалился размерами сама поняла чего, а я посмела усомниться, он тут же сорвался ко мне… в пол четвертого утра…
— И ты вышла, — нисколько не сомневалась, что подруга поступила именно так. К Антону она имела необъяснимую слабость.
— Вышла… с линейкой.
— Умница моя!
Иринка прыснула, мы остановились, сгибаясь пополам от смеха. Приступ закончился, отправились дальше.
— И как, правду сказал?
— Правду, — подруга кивнула и виновато отвела глаза.
— О, бли-ин, — протянула я.
— Ну, хочу я его! Ничего не могу с собой поделать.
— Скорее уж не хочешь ничего поделать.
— Бе-бе… — она резко осеклась. Мимо прошли двое одногруппников. Я улыбнулась обоим, повела бровью (этому фокусу научилась еще в старших классах), опять же действует безотказно. Игорь со Славкой ответили мне тем же. Первый быстро отвернулся. Знает, что не нужен. Есть девушка, а я чужого не забираю, мне оно не надо. Зато Славка добавил к улыбке долгий восхищенный взгляд. Я прищурилась и одними губами шепнула «привет». Взгляд стал не просто восхищенным, а многообещающим.
Подивилась про себя. Неужели искренне верит, что допущу до своего тела? Наивный.
Ребята прошли мимо.
— Блин, хочу, чтоб Антон на меня так же смотрел! Славик же слюной сейчас подавится.
Я пожала плечами.
— Откажи ему хоть раз.
— Не могу!
Я скептично сжала губы.
— И не делай вот так, — лицо девушки приобрело мечтательное выражение. — Ты понятия не имеешь, каково это оказаться…
— Не надо! — прервала я Иринку. — Не дай Бог!
Она засмеялась.
— Вот за что ты мне нравишься, Саш, так это за разницу во вкусах к противоположному полу.
— Ты мне тоже.
Мы миновали ворота. Подруга вынула из сумочки телефон.
— Ну и куда теперь?
Я пожала плечами.
— В кафе посидим, а там и на дачную можно.
— Нормально.
— Саш! — проорал мне в ухо знакомый голос. Я очнулась от созерцания ребят, задорно галопом скачущих по сцене, и обернулась к подошедшему отцу.
— А?
— Я здесь закончил. У меня расписание дальше поджимает. Часам к двенадцати я подъеду. Хорошо?
— Ага! — проорала я. Иринка рядом вздрогнула и повернулась к нам.
— Ой! Здрасьте! — гавкнула подруга.
— Привет! — папка кивнул, развернулся и исчез за сценой, бесцеремонно раздвинув двоих охранников. В очередной раз подивилась как он все успевает быстро, а главное качественно устраивать.
Мы бесились все три с половиной часа под хмурые взгляды охраны у сцены. После конца вместе с толпой вытекли с площади.
— Все, Саш, я побежала. В мой сейчас не забьешься.
— Давай.
Мы попрощались. Я отошла подальше от шумных пьяных выкриков, достала телефон, набрала номер отца.
— Сань, — на том конце прозвучал встревоженный голос.
— Да?
— Иди к охране, спроси Сергея Витальевича. Побудешь с ним.
Мне вдруг стало нехорошо. На ум почему-то пришли мама и брат.
— Что случилось?
— Я застрял. Тут не пробиться. На мосту столб упал.
— Ага. Поняла.
— Умница. Иди. Позвонишь.
Отключилась, убрала телефон.
На плечо легла чья-то тяжелая рука. Носа коснулся неприятный запах. Я сморщилась, обернулась. Сердце ухнуло в пятки.
Трое.
Окинула быстрым взглядом окрестности. Дома. Ни души. Какого, спрашивается, меня понесло во двор?
— И как нас зовут? — обладатель тяжелой руки слегка покачнулся и как-то бессмысленно улыбнулся. Двое других встали по бокам.
— Дайте пройти, — кажется, сердце окончательно перестало биться.
— Ты давай, на вопрос сначала отвечай.
Я глубоко вздохнула. Подавила приступ паники. Она мне совсем сейчас ни к чему. Вывернулась из-под руки и рванула через песочницу к проходу между многоэтажек туда, откуда только что пришла. Эхо усиливало стук моих каблуков по асфальту, дополняя к ним тяжелую поступь еще трех пар ног. Вылетела на аллею, взяла направление к площади, обернулась и тут же налетела на нечто теплое и живое. Взвизгнула, отшатнулась и рухнула бы на асфальт, если б не руки подхватившие меня за талию. Попыталась вывернуться. Не вышло. Набрала воздуха в грудь. Главное, визжать погромче.