Но правда – Люк давно научился скрывать такие вещи от ментального поиска Мастера – настоящая правда заключалась в том, что крики и приказания Палпатина во время приближения поединка к развязке нисколько не трогали Люка. Если бы он хотел убить Вейдера, он бы сделал это, и столкнулся бы затем с последствиями. В конце концов, именно это было его намерением, когда он начал бой.
Но его руку в тот день остановило что-то другое – какая-то невидимая искра, неслышимый крик. Он не убил своего отца, потому что в тот момент... просто не смог. Несмотря на все то, что он думал, что думал тогда, и что думает по-прежнему сейчас… он не смог заставить себя довести тот удар до конца.
Было ли это слабостью? Да, и он презирал себя за это. Но он презирал себя слишком за многое, чтобы заострять внимание на чем-то одном, что можно было легко игнорировать и не замечать. Он не думал больше обо всем этом. Это было слишком тяжело, и этих вещей было слишком много.
Палпатин верил в его бесстрашие. Потому что он отвечал на любой вызов, шел на любой риск, без колебаний бросался против любого врага.
«Мой неистовый джедай», – называл его Мастер так благосклонно, как будто бы это было благословением, а не проклятием. – «Мой дикий волк».
На самом же деле, больше всего Люк жаждал быстрой смерти. Сети, которыми его Мастер так старательно опутал своего драгоценного джедая, включая его разум и душу, исключали более легкий выход. Но если сам Люк был слишком связан, чтобы достичь этой цели, то другие буквально выстраивались в очередь за данной привилегией, и хотя Мастер хорошо обучил его, Люк верил, что найдутся те, кто более быстр и тверд, чем он.
И в конечном счете он встретится с ними.
У него не было иллюзий. Они были слишком похожи на надежду, а надежду он давно утратил.
Глава 2 (1 часть)
Лея наклонилась, всматриваясь в экран. Мон Мотма и генерал Мадин сделали то же самое.
Сделанная тайно, с большого расстояния, запись не имела звука и была сильно сжата для вывоза контрабандой. Зернистое двухмерное изображение показало три плавно заходящих на посадку лямбда-шаттла. Их сопровождало плотное построение двенадцати новеньких имперских истребителей последней модели. Из двух первых шаттлов, чеканя шаг, промаршировало два взвода штурмовиков. 701-ый, признала Лея - по темно-синим знакам отличия на их плечах. Они выстроились в две шеренги у трапа последнего корабля, и официальные представители Неймодии нервно затихли, смотря в его направлении.
Трап медленно опустился, и из шаттла появился человек. Высокий воротник поднят, длинный плащ развевается на резком ветру. За ним вышло еще двое – те, что сопровождали его повсюду: высокий широкоплечий мужчина с темными волосами и стройная шатенка спортивного телосложения и такими манерами, словно она тренировалась с пеленок. Ее взгляд охватывал все вокруг, отражая напряжение и мгновенную готовность действовать. Одетый в плащ человек уверенно шагал широким шагом, держась абсолютно непринужденно и бесспорно являясь там главным.
Лея нахмурилась, искоса смотря на изображение человека, которого она так хорошо знала - и в то же время не знала вовсе.
- Наши люди успели уйти оттуда? - спросила она, не отводя глаз от экрана.
- Да, - ответила Мотма с беспокойством. - Хотя, он поймет это. Он всегда вычисляет подобные вещи.
- Это уже не имеет значения, слишком поздно, - сказал Мадин. – Процесс запущен. Им только нужно задержать его на несколько недель.
Лея повернулась к нему:
- А неймодианцы?
Он сокрушенно отвел взгляд.
- Они поплатятся за помощь нам, когда все начнется, - расстроено произнесла Лея, возвращая внимание к записи.
- И на сколько, вы думаете, они смогут задержать ситха? - рассеянно спросила Мон, смотря в экран.
- Там не осталось никого, кто был бы причастен к этому. А из тех, кто ничего не знает, информацию он не вытянет, - пробормотал Мадин, думая, как всегда, только о цели.
Человек в плаще стоял перед нервно кланяющимися неймодианцами; и у них были серьезные основания для того, чтобы нервничать, знала Лея. Она сдвинула брови, внимательно наблюдая, как он резко махнул рукой, перебивая приветствия и что-то коротко говоря собранным сановникам и планетарным представителям, прежде чем пройти через них. Те, в свою очередь, покорно расступились, кланяясь еще ниже и выказывая всем своим видом напряженность и взволнованность. Что бы он ни сказал, это напугало их.
Не оглядываясь, он шел по посадочной платформе, штурмовики двигались за ним. На краю площадки он остановился, поворачивая голову в сторону и ожидая, когда его нагонит рыжеволосая женщина. Она подошла к нему и встала на носочки, чтобы дотянуться до него; ростом она была чуть выше его плеча. Он говорил, жестикулируя рукой… указывая точно в сторону расположенной на дальнем расстоянии снимающей его камеры. Несколько секунд он вглядывался туда, пока женщина снимала с ремня комлинк, также смотря наверх.
Очевидно понимая, что его убежище раскрыто, агент, который вел съемку, начал поспешно отступать. Посадочная платформа на экране дико затряслась и повернулась в сторону, уступая мимолетному изображению его укрытия и блеснувшим на мгновение в небе приближающихся истребителей.
- Они разбомбили утес, где был наш агент, но ему удалось уйти. - Мон Мотма протянулась к экрану и начала проигрывать изображение назад, к тому месту, где командующий шел сквозь собравшихся сановников, заставляя их почтительно двинуться в обратном направлении.
Лея не переставала хмуриться, пристально смотря на... кто бы он ни был. Разумеется, имя, которое он использовал здесь когда-то, не было настоящим. Люка Скайуокера не существовало - ботаны ничего не нашли на него, когда три года назад пытались проследить его прошлое - всего лишь несколько недель спустя после его необъяснимого появления в Облачном Городе.
Сейчас он снова смотрел в сторону, и Лее казалось, что он смотрит прямо на нее - приводя ее в расстроенные чувства.
- Он настолько…
- Другой, - закончила за нее Мон Мотма, наблюдая беззвучную запись. Изображение увеличилось, и тряска прекратилась, давая ясную картинку. Это был первый раз, когда они добрались до него так близко - ближе, чем кому-либо удавалось до этого. - Он изменился. А может быть, и нет - может, он всегда был таким на самом деле.
- Думаете, он был хоть когда-нибудь одним из нас? - спросила Лея, и ее голос немного дрогнул в надежде, даже сейчас.
Мадин отрицательно покачал головой:
- Подумайте. Подумайте о том, что он умел и что говорил о своей биографии. Его способности и его происхождение никак не вяжутся друг с другом.
- Почему тогда раньше мы не думали об этом? - спросила Лея и сама ответила на свой вопрос: - Он казался таким… настоящим. Таким искренним.
- Таким же казался и Палпатин, до того, как занял трон, - безучастно откликнулась Мон Мотма.
Лея вздохнула, поправляя за ухо непослушный завиток каштановых волос, все еще не в силах полностью поверить, что ее так обманули, несмотря на три года, прошедшие с тех пор, как Люк вернулся к Императору.
Мадин медленно кивнул головой:
- Он должен быть сыном Вейдера, он ведет себя слишком похоже на него.
Факт, который им никак не удавалось проверить. Имеющиеся в большом количестве слухи утверждали, что он был сыном Лорда Ситхов, но немалое их количество связывало его с еще большей угрозой...
- Нет, - задумчиво прищурилась Мотма, - на Императора.
- Я думала, ты сегодня в Командном Центре, - небрежно заметила Лея, подсаживаясь за столик к Хану в столовой и устраиваясь на тесном стуле из пластила. Оба были крайне уставшими, но обеденное время часто было их единственной возможностью побыть немного вместе, когда они не спят. Повышение Хана по службе до коммандера эскадрильи А-вингов создало массу разных трудностей для их отношений, и Лея точно знала, что через год или около того он возглавит уже группу, и тогда даже это малое время будет отнято у них обязанностями и обязательствами.
Она с воодушевлением взглянула на свою тарелку.
- Мы получили новое изображение командующего Центральным Флотом от ботанов. Он свел на нет всю операцию Мадина на Неймодии. Мы скрыли свое присутствие там и факт, что неймодианцы снабжали нас разработками куатских верфей, но потеря такого источника сильно замедлит нас… Это месяцы планирования…
- Малыш? Как он тебе показался? – лицо Хана просияло. Он никогда не принимал правду. Всегда верил, что Люк был … Люком.
Лея пожала плечами:
- Проницательным, как всегда. И он не малыш, ему двадцать пять лет.
Хан усмехнулся, неприкрыто говоря об их заклятом враге, как о старом друге.
- А-а, ты же знаешь, он всегда будет малышом для меня.
Она нахмурилась, ее раздражала даже не сама вера Соло, а его упрямая настойчивость говорить о Люке в подобных интонациях. Но по этому поводу они спорили постоянно, раз за разом обсуждая ситуацию до изнеможения и приходя к выводу, что их единственный выход – просто принять точку зрения друг друга.
- Он такого же возраста, как и я. Ты считаешь меня малышкой?
Хан наклонился, целуя Лею в щеку:
- Нет, тебя я считаю крошкой, сладкой.
- Подлиза, - поддразнила она, стукая его кулачком - не в силах скрыть своего удовольствия.
- Эй, я - плохой боксер, - усмехнулся он, выставляя навстречу ладонь.
Они вернулись к тарелкам и молча поглощали еду несколько минут. Но Лея знала, что Хан не даст пройти этому так легко - он просто не мог. Даже теперь.
- Я только хочу сказать, - Хан поднял взгляд, держа перед собой вилку. - Он никогда не делал ничего против нас, он никогда не нападал на нас.
- Потому что он командует в Центральных системах, - напомнила она ему. Центральные системы едва ли были местом, где Альянсу хотелось бы расположиться, особенно сейчас.
Хан пожал плечами, не принимая ее аргумент:
- Не имеет значения. Я думаю, Палпатин не приказывает ему именно того, что не может заставить сделать.