Вирс кивнул - на самом деле не понимая; да и как он мог? Как может кто-то без способностей к Силе надеяться понять присущие ей сложности и тонкости? Но, возможно, он ухватится хотя бы за край этого понимания, что было важно для Палпатина - поскольку он приготовил для Вирса место в будущем своей Империи; и чтобы воплотить эти планы, генералу необходимо получить какое-то представление о более полной картине происходящего, дабы извлечь необходимую для себя суть и отнестись к ней со всей серьезностью.
- Тебе нужно начать учиться, как иметь дело с этим специфичным ситхом, генерал – он будет править моей Империей, когда меня не станет.
Вирс потрясенно поднял глаза, но Палпатин только улыбнулся:
– Ты находишь столь удивительным, что я планирую будущее своей Империи после собственной смерти? Или ты думаешь, что я передам ее в руки Вейдера? - Палпатин продолжал улыбаться, отмечая тонкую перемену в настроении Вирса, когда тот понял, что он, если и не поддерживает, то по крайней мере отдает пустые и льстивые словоизлияния не тому претенденту. – Это разрушило бы ее. Вейдер недостаточно силен, чтобы управлять моим джедаем. Он не сможет удержать того под контролем. Наследие, которое я только что начал строить, исчезнет всего за несколько лет. Как только я умру, Скайуокер покинет Дворец, забрав с собой верных ему, - и их будет много. Это расколет мою Империю пополам, а, стараясь отобрать у Вейдера власть, Скайуокер разгромит его половину. Потому что он никогда не признает того Императором и в конечном счете он победит, даже если в распоряжении Вейдера окажется больше военных сил…
Вирс уставился на Палпатина с нескрываемым удивлением, пытаясь осознать происходящее: утверждение, что Скайуокер будет захватывать власть силой, факт, что Император говорит ему об этом...
- Нет, - продолжил Палпатин спокойно, говоря почти шепотом, словно он был погружен в свои мысли. – Мой джедай будет Наследником Империи. Только это сможет сдержать и оставить здесь.
Это было единственным, что удержало бы самого Палпатина в подобной ситуации, и как бы много он ни говорил мальчишке, что тот был сыном своего отца, тот все чаще напоминал его самого. Именно Скайуокер обеспечит Империю Палпатина мощью и централизованностью, в которых та нуждалась, чтобы противостоять любой угрозе. И он предоставит ей, что крайне важно, своего наследника – естественного продолжателя рода; наследника Династии Ситхов, которая будет существовать многие и многие поколения, во имя Палпатина.
- Это естественный отбор, - произнес наконец Палпатин. – Сильнейший волк станет вожаком стаи.
Вирс молчал, и Палпатин повернулся к нему, понимающе спросив:
- Ты думаешь о том, что естественный отбор может произойти немного раньше – если мой протеже бросит вызов моей власти? - Он пожал плечами, будучи абсолютно уверенным. – В итоге он сделает это – и я пресеку его решительно и безжалостно, как поступаю в случае любого неповиновения. Когда преподаешь урок, нужно делать это так, чтобы он никогда не забывался, иначе придется повторять его снова и снова. - Император не сводил с Вирса острого взгляда пятнисто-желтых глаз. – Я не слаб. Когда мне бросят вызов, я буду готов. А мне его бросят – он будет не достоин называться моим преемником, если не проверит свои границы. – Палпатин отвернулся, самоуверенный, как всегда. – Да, у него есть сила повести вас – так, как может только ситх - и продолжить мою Империю от моего имени, как я предрешил.
Теперь настал момент прояснить Вирсу его место в этом, вложить чувство настоящей заинтересованности, пусть и ради собственной выгоды. Амбиций генерала должно хватить, чтобы он прошел бдительную проверку Скайуокера и попал в его доверенную элиту.
- Если ты благоразумен, генерал, то тебе пора начинать искать способ вступить в диалог с будущим правителем. К моменту, когда он взойдет на престол, его политическая поддержка будет уже сформирована, и в ней не найдется места для опоздавших. Запрос о твоем переводе в Центральный Флот на борт «Несравненного» будет рассмотрен положительно, - Палпатин дал своим финальным словам оформиться в сознании Вирса, прежде чем многозначительно повернуться к нему: – Но помни о том, кто сейчас держит власть – и кто будет делать это в обозримом будущем. Скайуокер займет трон только тогда, когда это позволю я, по моему решению, не раньше.
***
Огромный комплекс, называемый «Кабинет», занимал целый этаж Южной Башни монолитного Имперского Дворца и был рабочим местом для личных министров и помощников Палпатина. Местом, где каждый день велась настоящая рутинная работа по управлению бесчисленными системами, входящими в состав широко раскинувшейся Империи. Находясь прямо над огромным четырехуровневым Тронным Залом, где ежедневно с раннего вечера до поздней ночи проходили собрания двора, Кабинет включал в себя два очень широких, просторных вестибюля, с высокими потолками, ведущие к палатам для личных аудиенций Императора, а также к его офисам и офисам его приближенных. Места здесь даровались только «избранным» - личным советникам, проверенным многими годами службы.
Не менее впечатляющей была Канцелярия Совета, находившаяся этажом ниже Тронного Зала, где проходили сессии Правящего Совета. В ней также находились офисы наиболее привилегированных особ – тех, кто приобретал и терял благосклонность Императора по его прихоти, точно так же, как и личное приглашение Императора в Совет или двор. Как и апартаменты в Восточной Башне, эти кабинеты представляли огромное значение: Император как никто владел искусством утверждения собственных позиций через ценность, придаваемую его благосклонности. Страх потерять императорское расположение вместе с обретенным статусом держал в узде многие Королевские Дома и многих могущественных существ галактики, вынуждая их молчать и соглашаться с действиями Палпатина.
Когда Люк был удостоен чести командовать Центральным Флотом, ему было выделено два офиса в прославленном и престижном Кабинете.
Однако он никогда в них не бывал и продолжал работать или в личных кабинетах своих апартаментов, или в давно назначенных ему кабинетах Военного Министерства в Северной Башне. Знал ли об этом Император, Люк понятия не имел - хотя он не мог представить, чтобы Палпатин не заметил что-то, имеющее такое значение в пределах сферы своего влияния. Но его Мастер никогда не упоминал об этом, офисы продолжали числиться за командующим, а их постоянно закрытые двери виднелись в самом конце коридора, прямо перед входом в вестибюль Главной Палаты Аудиенций Императора.
Именно в этом вызывающе роскошном вестибюле с пурпурно-алыми стенами, в тревожной тишине ожидания встречи со своим Мастером, стоял сейчас Люк. Требование немедленно прибыть к Императору уже ждало его, когда он приземлился на одной из маленьких посадочных площадок Северной Башни, удачно избежав бессмысленно помпезной церемонии в честь его прибытия.
Он чувствовал себя дискомфортно и беспокойно, поскольку был вызван в ту же самую Палату Аудиенций, где годами ранее дрался со своим отцом. Разумеется, он вернулся сюда не впервые – он много раз бывал здесь по вызову Императора и каждый раз не мог справиться со своими эмоциями. Сожаление, разочарование, замешательство - Люк не знал, что точно он чувствовал, не хотел задумываться об этом. Он только знал, что именно здесь он упал по-настоящему. Именно здесь он полностью сбился со своего пути.
Во многих отношениях он упал раньше, он знал это. Он уже находился в клетке, за решеткой, прочно держащей его внутри. Но день, в который он дрался со своим отцом, стал днем, когда решетка пала… а он остался.
Хотел ли он быть там? Нет. Доверял ли он Палпатину? Абсолютно нет. Мог ли он уйти? Никогда.
Палпатин приложил недюжинные усилия к тому, чтобы ему некуда было идти.
Куда бы он ни делся, Палпатин выследит его. Люк был уверен, что, даже старательно заметая следы, он никогда не сможет опередить своего Мастера и скрыться от него - Палпатин слишком хорошо знал его для этого. Знал ощущение его присутствия в Силе, и Люк понимал, что оно слишком значительно и сильно, и будет заметно, как бы он ни пытался скрыть его. Он мог попытаться вернуться в Альянс, игнорируя тот факт, что там ему грозит смертная казнь за шпионаж в пользу Империи - причем не как вынужденного информатора или даже перебежчика, а как настоящего двойного агента, благодаря маневрам его Мастера - но тогда Палпатин бросил бы на Альянс весь флот и разорвал на части, только чтобы вернуть Люка.
Куда бы он ни пошел и как бы ни пытался скрыться, Палпатин найдет его и вернет, чего бы это ни стоило – он совершенно ясно дал это понять.
Впрочем, он никогда не убьет своего драгоценного «джедая», это он дал понять тоже ясно. Он только разломает Люка по частям и затем соберет заново. Только очередное мучительное испытание, пытка на грани выносливости, проводимая с безжалостно хирургической точностью или с потворствующим себе наслаждением, в зависимости от настроения Мастера; и Люк, черт побери, даже не понимал, что хуже, поскольку все это стало также частью его жизни, яростные вспышки гнева и хладнокровные жестокие манипуляции.
Поскольку в какой-то момент он стал для Палпатина всего лишь еще одной его вещью. Насколько были нужны Палпатину все те сложности и проблемы, которые намеренно создавал ему его драгоценный новый сторонник, не имело значения. Значение имело лишь то, что он принадлежит Палпатину – и никому больше. И то, что этот сторонник никогда не обратит свою силу против него.
В стремлении контролировать Скайуокера, Палпатин держал своего волка на невиданно длинном поводке - создающим иллюзию свободы, однако оба они знали, что к свободе это имеет весьма отдаленное отношение. Тем не менее оба продолжали эту игру. Поначалу Люк оставался из-за того, что ему некуда было идти, он был принудительно изолирован и лишен всякой возможности выбора. Потом, проклиная себя за собственную глупую слабость, он стал удерживаться связями и обязательствами, знакомствами и союзами, которые он умудрялся создавать даже здесь. Палпатин очень четко дал понять, что случится с теми, кто окружал его, если Скайуокер слишком сильно отклонится от принятого курса. И кроме того он начал привыкать к ситуации; она - да поможет ему Сила - стала для него нормальной.