Таким образом он ходил по лезвию ножа, балансируя между авантюрным инакомыслием и оскорбляющим его повиновением, используя любую возможность жить своей жизнью в пространствах внутри волевого и непреложного присутствия своего Мастера. Когда-то его отец предсказывал ему, что он научится так жить.
И тогда же, три года назад, Люк ответил своему отцу, что это не жизнь.
Однако где-то в глубине души, он чувствовал, что не заслуживает лучшего... Его Мастер знал об этом, использовал и обращался с ним соответственно.
Медленно, но линии фронта и терпимости были сдвинуты с обеих сторон, их часто бурные споры и разногласия, характерные для раннего общения, сделались мягче и превратились в более тонкую игру, ибо опыт научил Люка тщетности открытой конфронтации. Основные правила игры не изменились. Люк по-прежнему находил большую часть поступков и приказов Мастера оскорбительными, а Палпатин по-прежнему подавлял в нем сомнения, заставляя двигаться вперед убеждением или принуждением. Но постепенно их разногласия уменьшались, становясь все более незначительными - и в результате реакция Палпатина становилась менее яростной и жестокой, хотя Люку не нравилась мысль, что эти две вещи взаимосвязаны.
Люк уже давно бросил попытки понять свои мотивы, выводы были слишком неутешительны для раздумий. Он либо уставал от постоянной борьбы и все чаще сдавался без боя, равнодушно принимая поражение, либо просто привык к своему положению, утомленный цинизмом. Ибо то, что раньше казалось возмутительными требованиями Мастера, стало теперь незначительным. Дискомфорт, который Люк все еще ощущал, становилось все легче и легче игнорировать, воспринимая его, как еще одну каплю в море своих дурных чувств и испытывая неприятное подозрение, что он не просто сдался и играл роль, а действительно стал таким.
Но и со стороны Палпатина были, как минимум, некоторые уступки, поскольку периоды времени, проводимые Люком за пределами Дворца, вдали от манипуляций, становились все более продолжительными, и это происходило не по выбору его Мастера. А иногда Палпатин и вовсе уступал в спорах.
Победы были небольшими – каждый получал то, что мог… и на что рассчитывал.
Высокие покрытые орнаментом двери Палаты Аудиенций еле слышно отворились, и оттуда вышел Вирс – один из генералов его отца; увидев Люка, он тут же повернулся к нему, щелкнул каблуками и склонил голову в образцово военном поклоне. Люк посмотрел на него без всякого выражения эмоций, лишь отмечая про себя факт его присутствия здесь - чтобы позже обдумать это.
Следом вышел канцлер Амедда и слегка кивнул, приглашая Люка, успевшего уже отвернуться от уходящего генерала. Он в последний раз сделал глоток чистого свежего воздуха и тщательно убрал за ментальные щиты все принадлежавшие только ему мысли и переживания, связанные с этим тревожным местом.
И затем шагнул вперед.
Необузданный джедай Палпатина спокойно шел вдоль длинного зала, не глядя по сторонам и не отводя глаз от Мастера. Уже на половине пути он знал: что-то не так – и Палпатин отчетливо ощущал это. Возможно из-за того, что в зале не было никого кроме Амедды, а когда Император наказывал своего нового ученика, он всегда делал это за закрытыми дверями; между Императором и его джедаем не должно было быть никакого публичного разногласия. Подойдя к трону, Люк плавно опустился на колено, в который раз ощущая мимолетное чувство неловкости и негодования. В отличие от своего отца он никак не мог привыкнуть к этому - он решил никогда не привыкать.
- Неймодианский мятеж был подавлен, Мастер. Заговор провалился, и все военные заводы остались нетронутыми. Военное положение введено только на Северном материке, но я не предвижу проблем там. Ситуация нормализуется в течение месяца при сохранении комендантского часа и ограничений на ношение оружия.
Пока джедай говорил, Палпатин молча рассматривал его, по-настоящему не вслушиваясь в доклад – в этом не было необходимости: либо джедай выполнил приказ, либо его бы здесь не было. А о том, что он не сделал, Палпатин уже знал и так.
Поэтому он просто смотрел, вновь восхищаясь своим Волком. Восхищаясь его голубыми глазами цвета сумрачного льда, его волнистыми, непослушными волосами, достающими до плеч и обрамляющими удивительно молодое лицо, фактически темными на фоне бледной кожи, его шрамами, которых не было, когда он только прибыл сюда, а теперь изрезавших и его душу, и тело - но ему это шло, придавая прежде несколько наивному лицу темное очарование, на смену неопытности и простодушию пришли значимость и серьезность.
Закончив говорить, Люк начал подниматься, и Палпатин вернул свои мысли к настоящему моменту.
- Я не давал тебе разрешения встать, джедай, - произнес он с легким оттенком холодной угрозы.
Мальчишка замер – и, лишь немного сжав челюсти, снова покорно опустился на колено.
- Ты встречался со своим отцом, - отрывисто напомнил Палпатин.
- Мой отец встречался со мной, - поправил его Люк, не поднимая головы.
- По какой причине?
- Он считает, что на борту «Несравненного» шпион, - сейчас было не время для игр, но Люк не мог удержать себя.
- В самом деле? – любезно поинтересовался Палпатин, но угловым зрением Люк заметил, как тот прикрыл рот своей изможденной бледной рукой, разыгрывая раздумье, как он часто делал, когда лгал. – И кто бы это мог быть?
Люк не колебался:
- Его зовут Дрей Воуз. Он инженер.
Палпатин слегка откинулся назад и опустил руку во временном облегчении.
- Лорд Вейдер прав?
- Простите, он был инженером, - учтиво исправился Люк, отмечая в памяти необходимость как можно быстрее сообщить это имя отцу – для своей защиты, не Вейдера.
- Так значит, вопрос решен?
- Да, Мастер.
- Ты уверен, что он действовал один?
О, искушение было слишком велико:
- Следует всегда оставаться бдительным, Мастер.
Палпатин сузил глаза, и затем вновь чуть поудобнее устроился на месте:
– Что с зачинщиками мятежа на Неймодии?
Его джедай лишь слегка напрягся от перемены темы, это было видно по изменившимся складкам на его плаще; он переоделся, прежде чем идти сюда - надеясь немного снять напряжение встречи, зная, что она будет нелегкой. Вместо своего привычного костюма военного кроя, он выбрал более традиционное черное одеяние. Это был тонкий знак проявления уважения к Императору. Скромно и сдержанно, но Люк знал, что Палпатин обязательно отметит это.
– Повстанцы уже ушли к тому времени, Мастер. Я передал их данные…
- С неймодианцами, - перебил его Палпатин.
Мальчишка не поднял головы, хотя знал, что был пойман. С другой стороны, он знал, что так будет. Скрывать это было бессмысленно. Единственное чего он не знал – это меры его наказания.
- Они были смещены с должностей. Все лидеры наиболее…
- Я приказал убить зачинщиков.
- Они не были зачинщиками, Мастер. Они просто…
- Я не просил твое мнение. Только твое повиновение.
- Вы приказали, чтобы зачинщики…
- Прекрати спорить о семантике со мной. Ты решил истолковать мой приказ так, как тебе удобно – ты точно знал, что я приказал.
- Да, Мастер, - напряженно ответил мальчишка.
Император довольно долго сидел, задумчиво глядя на стоящего на колене джедая.
- Возможно, тебе стоит на какое-то время остановиться и задуматься о своих действиях, джедай, - наконец сухо произнес Палпатин, и мальчик неловко дернулся от скрытого в этом обращении оскорбления. Однако взгляда не поднял.
Палпатин повернулся к Амедде:
– Канцлер, что там с разрушением на Биммисари?
Люк оставался стоять коленом на жестком мраморном полу, положив руку на другое колено и уцепившись глазами за точку, находящуюся у подножия рельефного подиума на полу.
От долгого нахождения в такой позе мышцы начали подрагивать, спину сковало, а между ребер появилась боль. Но он не шевелился - не желая тем самым давать повод для удовлетворения Императора.
Время текло медленно, солнечные тени становились все длиннее, передвигаясь по просторному роскошному залу, а он продолжал решительно смотреть на пол перед собой, начиная взывать к Силе для поддержки. К полудню Палпатин отчитал Люка четыре раза за то, что тот отвлекал его, когда пытался хоть немного двинуться, чтобы перераспределить вес. Сейчас Император стоял довольно далеко от него перед огромными арочными окнами, поднимающимися к сводчатому рифленому потолку, отделанному золотом сверх всякой меры, и всматривался в лежащий за дворцом метрополис. Он взял перерыв перед следующей аудиенцией, время которой еще не было назначено.
Так как Мастер перестал обращать на него внимание, Люк чуть отклонился назад, пытаясь унять дрожь в мышцах бедра. И Палпатин тут же развернулся к нему:
- Ты не способен сделать даже что-то настолько простое? – резким и ядовито злобным тоном набросился он. – Ты так часто стоишь на коленях, что это уже должно стать твоей второй натурой, не давая забыть, кто ты есть.
Люк медленно повернулся, и даже это небольшое движение вызвало фейерверк боли в спине.
- Не так ли? - встретившись взглядом со своим диким джедаем, продолжил провоцировать Палпатин.
Люк смотрел на него несколько долгих секунд, зная, как легко он смог бы перевести это в настоящее сражение…
- Да, Мастер, - наконец признал он, хотя оба они знали, чего ему это стоило.
Палпатин только улыбнулся, говоря забавляющимся, насмешливым голосом:
- Ты – озлобленное маленькое существо. Я сделал тебя тем, кто ты есть. Ты был ничто без меня.
- Я – ничто в любом случае, Мастер. Разве не это вы всегда говорите? – в голосе прозвучал лишь незначительный оттенок вызова, но этого было достаточно, чтобы вновь воспламенить гнев Палпатина.
- Не смей даже думать, что ты можешь бросить мне вызов, - с дикого вопля голос понизился до угрожающего рыка. Ситх прошел вперед, растягивая губы над испорченными зубами и держа перед собой руки с вытянутыми пальцами, заходя Люку за спину - всем своим видом выказывая угрозу.