– А осьминог не пытался сбежать?
– О нет. Они когда за что-то возьмутся, уже не выпускают. Господин Осьминог пускался плавать, выстреливая сзади водой. Представь себе, что у тебя личный мотор. Осьминог плывет быстро, но мы его умели направить обратно к лодке. Если господин Осьминог пугался, он выпускал чернила, и мы вылезали черные, как африканцы. Так мы играли целый день по очереди, и на спинах оставались следы от присосок. А когда игра кончалась, господина Осьминога свежевали и съедали. Отличные были дни.
– Наверняка осьминогу тоже бывало весело, – сказал Мика.
– А черепах мы не обижали. Черепахи – это долгая жизнь. Если в наши сети попадалась черепаха, мы ее осторожно освобождали, потом давали ей хлебнуть сакэ. Потом отпускали, и счастливый пьяный черепах нырял, а потом выныривал отдать нам поклон.
– Ох, Ода-сан! – скривился Фрэнк.
– Это правда! – настаивал Ода. – Тебе не понять, ты не настоящий японец.
– Не настоящий? Родители у меня оба японцы, и их родители тоже.
– Вот они настоящие. Они в Японии родились. А ты нет.
Фрэнк завел глаза к небу.
– А если ты погиб на том острове, как ты оказался в Хиросиме? – спросил Мика.
Ода почесал толстое брюхо.
– Я, когда умер, остался дома, но жить с моей женой в одном доме было невыносимо. Запах от ее готовки – жуть. Чужие мужчины, с которыми она любилась. Противно. Так что я на краболове добрался до Хиросимы.
Мике пришла в голову мысль, и он встал с бочки.
– Когда кончится война, я на каком-нибудь судне доберусь домой. – Он повернулся к Фрэнку. – Можем вместе поехать. Домой, в штат Вашингтон.
Фрэнк задумался, у него шевельнулись брови.
– Отлично было бы вернуться в Сиэтл и увидеть родных, даже если они меня видеть не будут. – Он помрачнел: – А слухи не врут?
– Какие слухи?
– Что всех японо-американцев арестовали и посадили в лагеря.
Мика опустил глаза к палубе.
– Не врут. Им дали неделю на сборы, а потом взяли под стражу.
– И вы это поддержали?
– Да мы, черт побери, хотели всех нипов перебить после Перл-Харбора. Их все ненавидели. И до сих пор ненавидят.
– Нипы, джапы. Ты легко бросаешься этими словами. По человеческой коже не скажешь, что за человек под ней.
– А ты не забывай, что случилось в Батаане, – сказал Мика.
– А что случилось в Батаане?
– Когда мы сдались, джапы перебили тысячи наших и филиппинских пленных. И я слыхал, они это делали по всему Тихому океану. До падения Манилы истребили тысячи филиппинцев. Мужчин, женщин, детей, не разбирая.
Фрэнк уставился на реку, на лице его было страдание.
– Война – страшная вещь. Япония сделала глупость, начав ее против страны, у которой ресурсов больше. И если то, что ты говоришь, правда, то они, наверное, заслужили то, что их ждет. Это карма. Но не старики, женщины или дети совершали эти зверства. Есть поступки, которые нельзя оправдать, и я боюсь, что мы в конце концов потеряли всякую надежду на спасение.
– Пожинаешь, что сеешь, – сказал Ода.
– Ты хочешь видеть Хиросиму разрушенной? – спросил Фрэнк.
Ода поднял бутылку, вгляделся в янтарное стекло.
– Волшебная бутылка у меня в руке, скажи мне судьбу моей Японии. – Он подождал несколько секунд, потом опустил бутылку. – Она говорит, что она для пьянки, а не для предсказаний.
Мика улыбнулся.
Фрэнк снял очки и дужкой постучал по верхней губе.
– Когда на этой войне дело дойдет до суда над людьми, суди сердцем, а не головой. – Он снова надел очки. – Скажи мне, Мика, японо-американцы до сих пор в лагерях?
– Нет, – ответил Мика. – Правительство их отпустило. Они даже создали японскую воинскую часть, которая дерется с немцами.
– Значит, если я вернусь, я своих родных найду в Сиэтле?
– Политики штата Вашингтон не допустили возвращения японо-американцев в прежние места жительства. Насколько мне известно, никто из джа… японцев не вернулся в Сиэтл.
– Этого стоило ожидать, – сказал Фрэнк. – Даже до войны, когда я подавал заявление на должность преподавателя в колледже Сиэтла, меня там всерьез даже не рассматривали – из-за расы.
– Ты хотел быть преподавателем? Я тоже. Окончил Вестерн-колледж специалистом по образованию.
Фрэнк в ответ улыбнулся:
– Скажи, Мика, что ты делал с тех пор, как здесь оказался?
За спиной у Фрэнка подросток вел пожилого мужчину к реке вниз по каменным ступеням. У берега мальчик опустился на колени и пустил на воду игрушечную лодку с парусом, потом помахал ей вслед, когда ее понесло к морю.
– Город изучал. Еще пока не привык быть мертвым.
– Беспокоишься, что тебя может кто-нибудь увидеть?
– Я знаю, это глупо.
– На самом деле, – сказал Фрэнк, – тебя могут увидеть.
– Ты серьезно?
– Конечно, тебя видят другие духи, но и живые могут – в некоторых обстоятельствах. Можешь явиться человеку с мощным сверхчувственным восприятием. Менее одаренные тебя могут увидеть как тень, ощутить как холодное дуновение.
Мика вспомнил поведение женщины в ванной. Она ощутила его присутствие?
– Но ты не волнуйся, – продолжал Фрэнк. – Если тебя увидит японец, то не встревожится. Поймет, что ты мертвый и потому опасности не представляешь.
– А много в городе духов?
– Хорошо бы здесь дух моей жены оказался. Я бы ей устроил веселую жизнь.
Ода зевнул и потянулся. Фрэнк щелкнул языком:
– Брось, Ода-сан. Ты же знаешь, что она не мертвая.
– А я бы ее сделал мертвой, – возразил Ода.
– Если мы когда-нибудь покинем это царство, ты отправишься прямиком в ад.
– А я там уже был. Он называется брак.
Фрэнк снова посмотрел на Мику.
– Отвечая на твой вопрос – да, есть тут духи, но в основном они не остаются там, где умирают. – Фрэнк протянул руку. – Ода, дай-ка мне сакэ.
Он сделал длинный глоток, потом протянул бутылку Мике.
– Выпей. Это тебя не убьет.
– Забавный ты парень, – сказал Мика, беря бутылку. Сделал три глотка – рисовая водка обожгла горло огнем. – А неплохо. – Он протянул бутылку Оде, который принял ее с благодарной улыбкой.
– Если мы чего-нибудь захотим, еды или питья, например, надо только себе это представить, и оно появится?
– Нам не нужна еда или питье для выживания, так что не могу тебе сказать, для какой цели они служат. Может быть, чтобы облегчить привыкание к загробной жизни.
– А если я подумаю об Ингрид Бергман, она мне явится?
– Старая подруга?
– Ты не знаешь, кто такая Ингрид Бергман? Одна из самых популярных сейчас актрис.
Фрэнк пожал плечами.
– Не думаю, что с людьми работает точно так же. Особенно с живыми.
– А все равно, даже если она появится, я ничего сделать не смогу.
Ода ткнул бутылкой в сторону Фрэнка, сакэ плеснуло на палубу.
– Расскажи ему.
Фрэнк постучал пальцем по губам.
– Что мне рассказать?
– Это возможно, – сказал Фрэнк. – Дух может иметь половые сношения с другими духами. Я время от времени навещаю Икуми, бывшую гейшу из Кио.
От этого откровения мысли Мики помчались вскачь. Сама мысль о духах, соединенных в половом акте, противоречила всему, чему его учили в церкви.
– Новость ему понравилась, – усмехнулся Ода. – Только тебе придется найти себе японку, Мика-сан. Здесь нечасто умирают белые леди.
– А у нас могут быть отношения с живыми?
Фрэнк приподнял правую бровь выше края очков:
– Сексуальные отношения?
Мика отрицательно замахал рукой:
– Нет-нет, не в этом смысле. В смысле, можно ли общаться с живыми? Знакомиться?
– Ты про кого-то конкретного?
Мика видел перед глазами женщину, за которой он пришел к ней домой.
– Да нет, из любопытства.
– Ага, мне тоже было бы любопытно, – сказал Ода.
Фрэнк мотнул подбородком в сторону Мики:
– Ты нам собирался рассказать, что видел в своей экспедиции по городу.
Мика попытался изгнать образ женщины из памяти. Стиснув зубы, он потребовал от себя ее забыть.
– Завод «Тойо Кёгё».
– А еще что?
– Большие скопления войск. Я отметил положение их баз и зенитных батарей.
– Ты исследовал город, разведывая дислокацию японских военных? И что ты будешь делать с этой информацией?
Мика подумал, говорить ли все, потом вспомнил, что Фрэнк – американец.
– Если передать эти сведения в штаб на Сайпане, то они смогут спланировать атаку.
– Атаку? В смысле, бомбежку Хиросимы?
– Должна же быть причина, почему мы не били по Хиросиме. Может быть, там нет нужных разведданных.
– И как ты передашь это на Сайпан? – спросил Фрэнк. – Ты же, в конце концов, совсем мертвый.
Лодка поскрипывала в течении проносящейся реки. На дальнем берегу мальчик и старик добрались до верха лестницы. Над ними клубились тучи, принявшие зловещий вид. Мика не мог посмотреть Фрэнку в глаза. Он чувствовал себя идиотом из-за предположения, будто мог бы передать сведения в штаб. Видимо, Фрэнк понял, как ему неловко, потому что добавил:
– Я не смеюсь над твоим намерением, но у меня вызывают вопросы твои мотивы. Война для тебя кончилась, Мика.
Мика подумал про Ливая, который встретил свою кончину на Гвадалканале. Что он испытал после смерти? Плыл через джунгли без цели, просто тенью, несущей могильный холод? Нет, не похоже на него. Он ушел за пределы этого царства, в объятия любящего Бога. Ливай заслужил Небеса.
Фрэнк положил руку на плечо Мики:
– Пойдем, я покажу тебе другую сторону города. Ту, которую ты не заметил.
Глава десятая
Фрэнк вывел его с лодки и повел в город. С таким гидом иррациональный страх Мики перед живыми японцами рассеялся. Мимо группы солдат, куривших возле какого-то здания, он проплыл так, будто это были его старые друзья. Желтая дымка продолжала подниматься в направлении гавани подобно дыму завода, но дымовых труб Мика не видел. Он догнал Фрэнка и показал на деревянный дом:
– Они бы так легко не горели, если бы были каменные или кирпичные.