Изящный меч покачивался на его бедре — Цхаор, поняла я, родовое оружие браксана! Он приближался медленно, с непередаваемой грацией высокородного; было больно смотреть на это совершенство движений. Воротник его плаща стягивал знак с печатью Кеймири.
Помню, я встала перед ним на колени, но была не в силах оторвать глаз от его лица. Мне казалось, что прошла вечность. В его глазах закипала ярость, нет, он не был зол на меня. Какие чувства привели его сюда, в Сулос, район бедноты?
— Кто был изменником? — спросил он, и в его голосе не было чувства.
— Моя мать, — слова застревали у меня в горле.
— Ее имя?
— Шерре, господин.
Бровь его поползла вверх.
— Не помню. Напомни мне.
— Она пыталась… оставить бракси ради алдоусца, служить в Межзвездном Центре, в космосе.
— В ней было много чужеродной крови — поэтому она так стремилась к алдоусцу?
— Она так думала, господин.
— И каким именем нарекли тебя, маленькая изменница?
— Ниен, мой господин, — никогда еще мне не было так больно произносить свое имя.
— Зачатая изменницей — понятно. Постой, женщина, почему ты так смотришь на меня?
Я стояла на коленях, мой страх не был для него очевиден.
— Вы прекрасны, господин, — прошептала я.
Он слегка улыбнулся.
— Мне часто это говорят. Но женщины моей расы не испытывают желания спать со мной. Существует долг, и я выполняю свой.
Долг? Расовый долг каждой женщины браксана рожать чистокровных детей?
Он посмотрел на меня и рассмеялся. Должно быть, угадал мои мысли.
Я потупила глаза и вдруг ощутила его руки на моих плечах. Он поднял меня с колен, прижал к себе, и я задрожала — нет, не от страха, а от голода…
— Ты желаешь меня, — судя по тону, это казалось ему забавным. — А знаешь ли ты, что я сегодня сбежал от троих из рода Кеймири: Уайрила, Винира и Секхавея? Они пытались соблазнить меня женщинами. И так получилось, что я оскорбил трех самых могущественных людей из Межзвездного Центра, среди них — своего отца. Потому что ни одна из этих женщин не желала ничего, кроме того, чтобы быть рядом с Высокородным или иметь ребенка от браксана; они только выполняли долг. Какое удовольствие я мог получить?
Он тихо рассмеялся, но в его смехе слышалась боль.
— Они посчитали меня импотентом. Пускай так. Это все равно, что сказать — он безвреден. Пускай они утешаются этой мыслью — зато я свободен.
Он поцеловал меня, потом еще раз. Я была готова отдаться ему тотчас же. О чувственности браксана ходили легенды.
— Где мы можем быть вместе? — спросил он. Вопрос удивил меня — куда можно и должно пойти?
У реки, залитой мерцающим светом Цитадели, мы нашли небольшой брошенный домик, в котором пол заменял ковер травы.
Чего еще желать? Я посмотрела на него, ожидая решения.
— Глупая! — он улыбнулся. — Браксана спят со своими женщинами.
Невольно я содрогнулась. Быть в распоряжении мужчины всю ночь, не имея возможности уклониться от его требований… спать с мужчиной?!
Воистину, браксана — варвары. Но место было найдено.
Когда я утром проснулась одна, то была поражена — как же я проспала мгновения его теплоты? Спала, когда его рука касалась меня…
Рядом с собой я обнаружила сорок золотых синаев — традиционный подарок от человека высшего класса. Мелочь для него, но такого количества денег не проходило через мои руки и за год. Только эти монеты были свидетелями того, что встреча с незнакомцем — реальность, а не сон. Но я бы без сожаления рассталась с ними, если б смогла вновь ощутить его близость.
Покидая домик, мне пришлось перешагнуть через мертвое тело. Видно, какой-то глупец попытался ночью украсть плащ моего господина и нашел свой конец, забыв, что Цхаор любого браксана всегда под рукой. И, улыбнувшись, я готова была признать правдой легенду: нет ничего сильнее страсти браксана, только что совершившего убийство…
Потом он пришел. Ты была готова уйти на работу. Помнишь ли ты его?
На нем была неприметная обычная одежда, он покрасил волосы, был без меча, но можно ли скрыть совершенство? Ты прошла мимо него тем вечером, неужели ты не заметила его?
Без слов, без вопросов я бросилась к нему в объятья.
Той ночью, лежа рядом с ним, подчиняясь его желаниям, я рассказала ему о своем прошлом. Ты вряд ли поверишь мне, но он относился ко мне по-доброму, с большой нежностью. Эти чувства не типичны для браксана, эмоции могут погубить их. Как я была рада, что рядом со мной мужчина, способный слушать. В свою очередь он рассказал мне о войнах и политике, о своем клане, рожденном для ненависти и удовольствий, но разучившемся их находить. Я мало что поняла, даже не могла осознать, зачем он мне это говорит. Возможно, ему хотелось преодолеть одиночество, ощущавшееся в нем, — то чувство, в котором не признается ни один браксана.
Начало светать, и он собрал свою одежду. Я знала: он уйдет, и воцарится пустота, но я также знала, что ничем не могу его задержать. Я никогда еще не испытывала такого острого чувства боли. Мне хотелось хотя бы словами заполнить пространство, которое должно было стать прибежищем моего отчаяния, и, стараясь не выдать своих чувств, я спросила:
— Как зовут тебя?
— Затар. Меня еще называют Затар Великолепный. Придет день, когда это имя станет правдой.
Великолепный.
— Правда ли, что у тебя есть и другое имя?
Я слышала, что у браксана есть еще одно — тайное имя, плод давней традиции. И известно оно лишь самым близким и доверенным людям. Я знала, что спросить это имя — значило навлечь на себя гнев Цхаора. Но я только хотела узнать — правда ли, что у него есть другое имя. Он меня не понял.
Гнев исказил его лицо, но вскоре сменился выражением боли.
— Я не уверен, что я такой, как все браксана, — прошептал он. — Я и так слишком много доверил тебе, может быть, это повредит мне. Неужели тебе этого мало?
У меня не было времени возразить. Знать имя браксана — это ответственность, которую может взять на себя не каждая женщина, и я промолчала.
— Я ухожу, — тихо сказал он. — Возможно, я должен был произнести для тебя мое имя. Может быть, хоть раз в жизни… Но почему именно ты… Нет, молчи, я просто думаю вслух.
Он замолчал. Казалось, ему хотелось побыть в полной тишине, но я не удержалась:
— Куда ты отправляешься, мой господин?
— На Ацию, малышка.
— На Ацию! Но…
— Тс-с. Запечатай свои уста! Даже мой отец не знает этого. Я годами изучал наших врагов. Я говорю на их языке без акцента, думаю, как они, двигаюсь, как они. У меня есть средства, чтобы обесцветить волосы, и чтобы не росла борода. Краска для кожи может сделать ее золотистой. Все продумано, как ты видишь.
— Ты будешь жить среди них?
Он кивнул:
— Да. Чтобы поразить врагов их же оружием. Ассимиляция — лучший способ и средство для любых политических интриг…
— Зачем это, мой господин?
Его глаза стали холодными — как в ту ночь, когда я встретила его.
— Власть. Вот единственная цель. Межзвездный Центр должен служить моим целям. Оружие они подсказали мне сами, и возможно Затар Великолепный начнет диктовать свои законы.
Я испугалась: его гнев, его ненависть и его страстная тяга к этому народу… Я боялась его поражения, но его победа, возможно, вызывала у меня еще больший страх.
Он снял массивный золотой перстень с левой руки, плотно обтянутой перчаткой. Подбросил на ладони.
— Я украл у отца достаточно яда, чтобы совершать убийства. Зачем мне жизнь, если нет власти? Я рожден, чтобы править, невзирая на эту кучку глупцов!
Он положил перстень мне на ладонь, сжал мои пальцы.
— Маленькая изменница, я не могу больше обладать тобой. Возможно, мы никогда не встретимся. Я знаю, через что ты прошла — часто именно насильственное обладание ведет к тому, что женщина больше не хочет мужчину. Этот перстень — знак браксана, люди будут удивляться, но никто не задаст тебе ни одного вопроса. Ты будешь носить его?
Я кивнула. Я боялась, что сейчас он поцелует меня в последний раз, и это будет началом вечной разлуки.
— Ты вернешься. Я буду ждать.
Он поцеловал меня и развел мои, обнимающие его, руки.
— Ты — бракси, Ниен, не забывай этого, — резко сказал он. — Пускай не будет больше ошибок — оставим их врагам. Будь горда и знай, что жизнь полна соблазнов, а не мертвых воспоминаний.
Он покинул меня. Да, ты прав, мой Господин. Но что же делать, если только воспоминания доставляют мне радость?
Еще до того, как я увидела людей, я знала, что за мной кто-то крадется. Я слышала шаги за спиной, видела скользящие тени.
Сквозь материю я нащупала перстень Затара, висящий на цепочке у меня на груди. Старалась идти спокойно, не бежать, но не смогла не оглянуться, ощущая невидимую угрозу.
Увидев их, я все поняла.
Ярко-голубые шарфы с печатями Кеймири. Центральная Служба! Остановившись, я повернулась к ним лицом и встала на колени. Что еще мне было делать?
Их было трое, и я страшилась их приближения. Боль пронзила меня, унося в темноту; его имя тихо слетело с моих губ, словно слова молитвы…
Темнота. Острое чувство голода, затем — боль. Источник света вдали. Голоса надо мной — мужские. Акцент браксана. И вновь боль, очень сильная боль и возвращение в темноту.
Я жаждала смерти.
— Она в сознании?
В лицо плеснули холодной водой, я очнулась. В темнице? Мои руки в цепях, прикованы к стене. Тело дрожит от сырости. Что это за ужасный кошмар?
Передо мной стояли трое из рода Кеймири. Один — старше других, то же лицо, что и у Затара, только более жесткое выражение глаз. Другой — средних лет, с лицом, способным к состраданию. Третьего я узнала по описанию Затара. Именно он, скорее всего, был повинен в моих страданиях. Я вспомнила, как Затар говорил мне: «Секхавей — настоящий садист. Его жизненная цель — разрушение. Будь это народы, планеты, женщины. Когда его посылают на войну, он возвращается с добычей — рабами и драгоценностями, но после него остаются только голые камни…»