разделении императорских останков на благо всех высоких договаривающихся сторон.
В подземных усыпальницах в Капуцинеркирхе стоит более ста сорока гробниц Габсбургов[27]. Металлические саркофаги, находящиеся в течение многих десятилетий и сыром подземелье, стали постепенно разрушаться от коррозии. Кроме того, фанатические собиратели сувениров иногда уносят с собой «на память» какие-нибудь мелкие детали — кусочек орнамента с гробовой крышки, зубчик от чугунной короны, крылышко бронзового ангелочка. И вот служители Капуцинеркирхе подняли треногу по поводу того, что «величайшему культурному наследию нации грозит разрушение». Было создано специальное Общество спасения Капуцинергруфт. Святые отцы выдвинули смелый проект расширения своего доходного предприятия за государственный счет!
Примерно такая же история была со знаменитой церковью Святого Карла — Карлскирхе, построенной гениальным Фишером фон Эрлах. Прекрасный храм с большим сферическим куполом и с двумя витыми колоннами по сторонам, на которых изображены фрагменты из жизни святых, по счастью, совсем не пострадал во время войны. Однако его не пощадило время и священнослужители. Храм не ремонтировался более ста лет. Специалистами было установлено, что скульптура, украшающая Карлскирхе, буквально рассыпается в прах от легкого прикосновения. Пройдет еще несколько лет, заявили они, и многие чудесные детали станет невозможно даже реставрировать. И вот католическая церковь опять обращается к государству за помощью. Она напоминает, что Карлскирхе является национальной гордостью, произведением архитектуры, известным всему просвещенному миру. И опять святые отцы скромно умолчали только об одном: куда же утекли колоссальные доходы, которые принесла им Карлскирхе за триста лет?
Кроме Стефансдома, Капуцинеркирхе, Аугустинеркирхе и Карлскирхе, в центре Вены стоит еще несколько очень древних храмов. Старейшей считается Рупрехтскирхе, которая, как утверждают, построена еще в VIII веке. Правда, она не раз перестраивалась, и от первоначальной кладки сохранилась только романская башня. Рупрехтскирхе находится неподалеку от самой старой площади Вены Хоймаркт. Здесь же, как полагают историки, был когда-то форум римской крепости Виндобона.
В средние века на Хоймаркте стоял позорный столб с привязанной к нему большой корзиной. В корзину сажали булочника, продававшего горожанам неполновесный хлеб. Потом под хохот толпы жуликоватого торговца, независимо от времени года, купали в Дунайском канале. Видимо, это была очень действенная форма критики: нынешние венские булочники исключительно честный и добросовестный народ.
Мария ам Гештаде, пользующаяся у любителей старины особым почтением, тоже построена[28] на римских развалинах, о чем свидетельствуют кирпичные плиты фундамента с пометками римлян. Семигранная высоченная башня Марии, словно вырезанные из темной кости детали фасада и выразительные потускневшие фигуры в нишах придают древнему храму какой-то трагический, таинственный вид.
Внутри храм вызывает ощущение окаменевшей органной музыки. Через разноцветные стекла в куполе и высокие окна проникает красный, зеленый и синий свет. Тишина, старина, подавляющее запыленное великолепие. Однако внимательный глаз, присмотревшись, заметит, что вместо свечки в предыконную лампаду ввинчена маленькая электрическая лампочка — безопаснее в пожарном отношении и дешевле. На толстых, покрытых вековой копотью стенах два новеньких ящика-репродуктора, соединенных проводом с микрофоном, искусно вмонтированном на амвоне.
За правительственным зданием на Бальхаузплатце стоит Миноритенкирхе. Это очень причудливое строение с призматическими покатыми боками и шестигранной башней, верхушка которой была отбита ядром во время турецкой осады. Здание почернело от времени, мемориальные доски и изображения на наружной стене при входе выглядят так, будто их только что выкопали из земли археологи.
В Миноритенкирхе висит большая копия «Тайной вечери» Леонардо да Винчи, сделанная мозаикой. Копия была выполнена по желанию Наполеона талантливым мастером Джакомо Рафаэли. Дубликат ценится теперь едва ли не выше почти полностью разрушенного подлинника.
Днем, когда нет службы, Миноритенкирхе обычно пуста. Полутемный храм производит впечатление заброшенности и упадка. Изредка войдет пожилая женщина в черном, омочит при входе, по католическому обычаю, руку в каменной чаше, присядет на низкую деревянную скамью перед алтарем, скорбно посидит несколько минут в молчаливой молитве и медленно побредет дальше, по своим невеселым будничным делам. Звук шагов по выщербленному деревянному полу гулко разнесется в полутемном храме и смолкнет. И снова только запах древней пыли, полумрак, тишина.
«Забыв о календаре и часах…»
К древним венским храмам во Внутреннем городе кое-где приросли столь же древние переулочки с крохотными потемневшими домиками и двориками. Эти замшелые островки средневековья часто носят красноречивые названия. Переулки, где когда-то жили ремесленники: Кожевенный, Зеркальный, Пекарный, Ювелирный. Базарные местечки: Сенной рынок, Капустный рынок, Мясной рынок, Крестьянский рынок, Суконные ряды, Соляной переулок.
Проходишь вечером через темный узенький Блютгассе[29], и на память приходит страшное убийство монахов, случившееся здесь несколько веков назад. На Шенлатернгассе[30] можно действительно увидеть у входа в харчевню видавший виды замысловатый, насквозь проржавленный фонарь.
В тихих мрачных даже летним днем переулках нет движения машин. Закованный в латы рыцарь верхом на коне еще мог бы пробраться через узкие каменные коридоры, но даже владелец гогомобиля[31] не решается заехать в этот непреодолимый лабиринт.
Автор известной книги «Австрия» Эрнст Марбё советует ходить по средневековым венским улочкам, «забыв о календаре и часах». Только тогда, уверяет он, вы можете почувствовать весь своеобразный колорит сохранившейся старины. «Вену часто называют отсталой, — пишет Эрнст Марбё, — однако дело в том, что город достаточно мудр, чтобы просто отбрасывать старое, испытанное. Это значит убивать собственную душу. Вена хочет всегда оставаться Веной — в этом сокровенная сила ее развития… Душа этого города в прошлом».
С таким утверждением едва ли можно согласиться. В двадцати шагах от священных для упомянутого автора средневековых останков постоянно висит в воздухе бензиновый чад от тысяч автомашин, пестрят рекламы самых невероятных фирм и компаний, спешат озабоченные люди, которым нет никакого дела до прошлого, потому что все их помыслы устремлены на то, чтобы быть сытыми и одетыми сегодня. В таком контрасте с соседними средневековыми переулками находится, например, знаменитая Кернтнерштрассе.
Кернтнерштрассе, ведущую от Оперы на Ринге до собора святого Стефана, иногда называют «венским Бродвеем». Это очень относительное сходство возникает вечером, когда Кернтнерштрассе пестро расцвечена рекламными огнями, залита ярким светом магазинов, ресторанов и кафе, протянувшихся непрерывной полосой вдоль первых этажей. Большие цельные стекла магазинов так прозрачны и чисты, что порой кажется будто бы красивая одежда, фарфор, ювелирные изделия, сувениры выставлены прямо на открытых витринах. Изобретательность и тонкий вкус венских оформителей витрин может доставить почти эстетическое наслаждение. Но часто и только… ведь очень немногие венцы могут позволить себе покупать на Кернтнерштрассе. Товары люкс предназначены для проезжих богатых иностранцев. Сами венцы покупают товары похуже качеством и подешевле на других улицах: чем дальше от центра, тем ниже сорт и цена. Многие вообще стараются покупать вещи только во время «аусферкауфа»[32]. А магазины Кернтнерштрассе, так же как рестораны и отели этой улицы, почти безраздельная вотчина иностранцев.
Кернтнерштрассе интересна не только своими витринами, ресторанами, барами и кафе. Не менее любопытно наблюдать здесь за фланирующей публикой. Большей частью это солидные буржуа: добротные костюмы, неторопливая походка, уверенные манеры.
Молодежь также охотно гуляет вечерами по Кернтнерштрассе, особенно студенты. Заходят на Кернтнерштрассе и рабочие парни со своими девушками.
Как перед окном в сказку, стоит молодая чета из подвала перед витриной с красивой мебелью. Тихо разговаривают:
— Нам бы такую кровать, Карл.
— Не подойдет. Если бы даже у нас были деньги. Она не поместится в нашей хибаре.
— Да, конечно. Это я просто так… Пойдем?
— Пошли. Закусим в ларьке и на боковую. Завтра рано вставать.
В толпе гуляющих обращают на себя внимание «хальбштарке»[33]. Подросток в кожаной куртке — своеобразной униформе «хальбштарке» — отнюдь не дитя улицы, рожденное в тяжелое время. Еще полчаса назад он помогал отцу в лавке и был любезен с покупателями. А теперь в компании таких же оболтусов парень вовсю разыгрывает из себя героя голливудского фильма: грубит прохожим, исподтишка форсит оружием, цинично третирует девушек, увлекшись, может пойти на грабеж и убийство. И все это не от нужды, не по причине преступных наклонностей, а от пустоты жизни, от подмены больших идеалов пошлой экранной модой, тупым индивидуализмом, скотским гангстерским «геройством».
Вечером в переулках по соседству с древними католическими святынями поджидают клиентов раскрашенные панельные красавицы. Они чувствуют себя, как на обычной службе, и нисколько не стесняются: ведь наряду с другими представителями общественно-полезных профессий они платят государству подоходный налог.
Совсем иначе ведут себя нищие. Явных нищих в Вене немного: сытые, к которым они «пристают», могут позвать полицию. На дверях некоторых солидных домов в Вене висят стандартные эмалированные дощечки с корректным предупреждением: «Нищенствовать и продавать вразнос — строго воспрещается!»