Судьба любит издеваться. Валерия получила то, о чём мечтала. Но вряд ли так, как мечтала. Бедная кузина…
— Она отказалась выходить за него? — догадался мидантиец.
Бедная кузина!
— Да кто ее спрашивал? — поморщилась… его будущая жена. — Марк — осужденный преступник. Какой отец отдаст за него дочь?
— Меня, между прочим, видели в его доме. И, возможно, арестуют следующим, — злорадно полез к змеям на рога Алексис.
— Ты даром никому не нужен, — успокоила Юстиниана. — Кроме меня. И потом — в моей семье распоряжается не отец.
В семье Валерии — тоже нет. К сожалению. И даже не сама мачеха.
— Где сейчас моя кузина? — мидантиец устало присел обратно на кровать.
А еще он всё еще не одет, но теперь уж прикрываться точно глупо. Это — единственное, в чём его невеста права. Она его видела не только «в деле», но еще и в беспамятстве. Голым и бесчувственным. Хорошо если еще слюни не пускал… а потом до кучи не храпел. Брр!
— Понятия не имею, Алексис. — На ее лице даже отобразилась тень сочувствия. — Скорее всего, в доме отца. Все родители должны были забрать отпрысков еще часа два назад. Сейчас готовят к брачному обряду. Уговаривают, слезы вытирают, одевают.
В доме отца. Где мачеха ее теперь затравит. Затравила бы — даже не окажись Валерия единственной девушкой, чей позор не прикроет замужество.
Списки тоже составлял Андроник. А «тетушка» подзуживала, заглядывая за плечо. Голое. Заедая корзиночкой с кремом.
Кажется, на альковные игры Алексиса теперь потянет еще нескоро. Как и на корзиночки.
— Ладно, — вздохнул он. — Если ты готова выйти даже за преступника — только бы не тащиться в свой монастырь… тогда пошли.
Нет, точно — надо было соглашаться в Мидантии на вдову. Обстоятельства — ничуть не лучше, зато жил бы сейчас на родине.
Никакой Сантэи, никакой арены, никаких фанатично орущих жрецов в аспидных балахонах. Не было бы даже Гелиополиса. И дяди — Мидантийского Скорпиона.
Сейчас Алексис пил бы вино в собственном поместье и собирался на охоту… или к соседям на обед. И мать с отцом — всего в дне пути.
Конечно, братья у жены — неидеальные. Но куда им против родимого дядюшки — того, что Скорпион? Или императора Аврелиана со жрецами.
— Кстати, раз уж все «отпрыски» доставлены по домам — почему я оказался в гостях? Чтобы не сбежал? — не сдержал ехидства Алексис.
— А у тебя в Сантэе есть дом? — парировала Юстиниана. — Может, еще и родители?
Крыть нечем. Хотя…
— Ты говорила, мою кузину заберет ее отец. Я — его родной племянник.
— Нужен ты ему — с учетом подозрительных знакомств с семейством Лаэронов! — фыркнула будущая нежная супруга. — Сам же минуту назад козырял.
Замечательно. Влюбилась в государственного преступника Валерия, а подозрительными знакомствами обзавелся в итоге Алексис.
— Юстиниана, — сдаваясь, вздохнул он, — хорошо, я женюсь на тебе. Но потом я должен вернуться в дом дяди. Там — моя кузина, и я должен узнать, всё ли с ней в порядке. Это мой долг, понимаешь?
И хоть что-то настоящее, за что еще можно уцепиться в провалившемся в Бездну мире.
— Я запомнила твою кузину! — вновь фыркнула Юстиниана. — Воинственная девица. Если не потеряла рассудок, — пугающе посерьезнела несостоявшаяся монахиня, — то всё прочее перенесет нормально.
«Если не потеряла рассудок». Что-то такое Юсти упоминала и вчера. Что-то, что теперь толком не вспоминается…
— Кстати, откуда ты это взяла? Ну, про сумасшествие? Тебе кто-то рассказал? Те ведьмы?
— Кто-то! Жрецы собственной персоной. Ты не забыл, куда я собиралась до арены?
— В монастырь… — растерянно пробормотал мидантиец.
— Ты забыл спросить, в какой. Я — послушница Храма Ичедари. Практически закончившая обучение. Готовая жрица.
Хорошо, что Алексис уже сидел. Еще бы, падая, ударился о какой-нибудь острый угол…
— Назад! — пробормотала Элгэ, поспешно уволакивая новоявленную подругу обратно за угол. За ближайший.
А то их тут на узкой улочке…
— Что случилось? — не поняла Валерия. — Это же банджарон.
— Вот именно! — буркнула илладийка.
— Но разве у них нельзя укрыться? Разве банджарон не принимают всех?
Еще одна. Попадись Элгэ тот, кто первым такое придумал… Ведь наверняка же не Ленн.
— Это — такая же легенда, как и то, что раньше все люди были великаны, а женщины — красавицы.
— А разве — нет?
Угу. А потом — выродились. Вследствие падения нравов и забвения заветов отцов.
— Нет. Люди жили в мрачных, сырых каменных замках. С узкими окнами, куда голову не высунешь. Дрались на тяжелых двуручных мечах. И, извини, мылись раз в год. В лучшем случае.
— Так это только в Ритэйне и Ланцуа, — распахнула прекрасные глаза Валерия. — А в Квирине мылись всегда. Каждый день. В море купались. И не жили в мрачных, грязных замках.
— Правильно, вы когда-то вообще в хижинах жили. С земляным полом. Даже императоры. Пасли скот и гордились, что народ сельских жителей! — фыркнула Элгэ. Предпочтя не уточнять, где тогда жили илладийцы. И в каком состоянии. — Думаешь, зря императоры носят титул «пастырь народа»? И это считается вашим золотым веком. Ты думаешь, красавицы и великаны пасли скот на тех зеленых лужках? А заодно цветочки там нюхали?
— Нет, не думаю, — грустно вздохнула квиринка, — но хочется думать. Раз уж сейчас всё так паршиво — может, хоть прежде было нормально?
С полдесятка банджаронок гурьбой шествуют по улице. Прямо по центру. Не спеша. Струятся юбки, осенним пламенем горят алые блузки с низким вырезом. Летят по ветру гривы свободно ниспадающих аспидных волос. Стекают по плечам платки — узкие, как ленты.
Красавицы. Фальшивая свобода. И ни одного знакомого лица — что особенно радует.
Ни одного, кроме Дикарки… Эстелы Триэнн!
— Эста! — Элгэ змеей выскользнула из-за угла.
Валерия уставилась совсем уж непонимающе. Явно отчаялась понять логику столь странной товарки по несчастью. И не одна она. До Валериана Мальзери ей в этом далеко. И, увы, до Тиана…
— Это — свои банджарон, — на ходу объяснила илладийка. — Моя подруга, в частности.
— Свои-свои! — улыбнулась Эста. — А вот что ты здесь делаешь? И кто с тобой?
Непосредственность Эстелы Элгэ даже нравилась, но не сейчас. Сложно представить, как отреагирует квиринская патрицианка на «кто с тобой?» Все-таки Валерия — не героиня Артура Ленна, рухнувшая с высот Света на дно Пляшущего Двора. И прекрасно там себя чувствующая. В реальной жизни дворяне на обращение «ты» вскидываются не хуже, чем на удар кнутом.
— Валерия Лициния Талес, — представилась девушка сама. Не посрамив Ленновских героинь. — А вы — банджарон?
— А я — банджарон. И мы с твоей подругой знакомы по…
— Табору, где вместе выросли, — торопливо пояснила Элгэ. — С рождения.
— Именно, — подмигнула Эста, но глаза не смеются. — Я думаю, об этом лучше поговорить в нашем таборе. В том, где я странствую сейчас.
Ловушка? Ну и змеи с ней!
Дядя Валериан дядей Валерианом, а граф Адор — графом Адором. Но если теперь предаст еще и Эста, с кем действительно вместе выросли (пусть и не в таборе), — значит, этот мир точно покатился к Темному. И гори уж тогда всё черным пламенем Бездны!
А Элгэ в любом случае слишком устала, чтобы брыкаться дальше.
Из ванны Алексис вылез обновленным. И… хорошо всё обдумавшим. Без назойливого присутствия будущей жены.
Нет, знал бы раньше — точно женился бы на той вдове. Ей лет-то было всего… двадцать пять, кажется. А не пришлось бы бегать из страны в страну — избежал бы знакомства с дядюшкой Мидантийским Скорпионом и квиринскими патрициями. И уж точно — случки на арене!
Да и братья жены с их дубовыми кулаками — точно приятнее омерзительных жрецов в черных балахонах.
Только поздно сожалеть — как и обо всём прочем. Пышнотелая вдова уплыла в прошлое вместе с родным домом. Ее зачеркнул еще Мидантийский Скорпион. Ну кто понес Алексиса в Гелиополис, а?
Вопрос: зачем нынешняя свадьба нужна ему самому? Зачем жениться на Юстиниане? Будь она до арены невинной овечкой — тогда да, понятно. Но стать просто игрушкой капризной девицы… Вдобавок, жрицы какого-то жуткого культа!
Юстиниане в любом случае не светят одиночество и слезы. И потом — лучше не думать, сколько у Алексиса предшественников. И последователей…
И куда бежать? К дяде? Квиринскому, вестимо. Но окажет ли тот покровительство в подобном вопросе? От арены же не спас.
Да и подозрительные знакомства с Марком — опять же. Юстиниана сказала слишком много правды, чтобы считать, будто именно о Лаэронах — ложь.
Обратно в Мидантию? Во-первых — до границы не меньше трех недель пути. А во-вторых — там-то кто поможет?
Да и куда — в Мидантию? К Барсу в клыки? К Скорпиону в жвалы?
Хоть ужом извернись — прибежал ты уже, Алексис. Дальше некуда.
Разве что еще к корсарам на Элевтерис. Или в Призрачный Двор. О, еще можно в табор к банджарон. Или в Вольные Города. Только… зачем и кому Алексис там нужен? Что он умеет, чтобы пригодиться корсарам или банджарон кем-то, кроме раба?
Алексис Стантис Марэас способен удрать только к родне под крыло. Вот только родня — не бесконечна.
Правда, как подумаешь о Юстиниане, жрецах и Сантэе — волком взвоешь. А ноги уже сами понесут куда угодно. Хоть в никуда и ни к кому.
Правда, здесь мешает еще кое-что. К обоим дядям Алексис приехал бедным, но не нищим. А под этой гостеприимной крышей он очнулся не просто нищим — голым.
— Юстиниана, а зачем таким, как ты, вообще законный брак? — не выдержал мидантиец. — Чтобы скрыть, что вы — жрицы? А ты не думаешь, что это несправедливо по отношению ко мне? Использовать, как прикрытие? А если я уже люблю кого-то другого? И меня уже любят? Тогда как?
— А если я от тебя уже беременна, Алексис? — передразнила Юстиниана. — Тогда как? Ты об этом подумал?
— Вряд ли.