Я уже понял, что попал к веселым ребятам, сразу вспомнились фильмы «Гранит» и «Турист», где также постоянно подшучивали над молодняком. Эти фильмы были сняты за счет компании, в них рассказывалось о ней, а если быть совсем уж точным, о ее миссии в регионах Центральноафриканской Республики.
Но я настойчиво не хотел ехать на дальнее направление, хотя в какой-то момент куратор мне предложил из-за недобора одного человека, и загранпаспорт в течение трех дней мне могли сделать прямо на базе.
Вернемся в кабинет. Также там был опрос по обыкновенным данным при устройстве на любую другую работу. Был шанс на минуту позвонить по своему телефону домой, уточнить некоторые данные, которые не помнишь. Тут же лежала коробка с изъятыми у нас ножами, среди них лежал даже мачете — кто бы ни заходил, ленивый только не спрашивал, кому он принадлежал.
Все, я забрал обходной лист, анкету, и у меня пошло время на ее заполнение — с первого раза никому не удавалось ее правильно заполнить, и, наверное, самое сложное было писать только печатными буквами, ошибок допускать нельзя было. Иначе тоже закон — все заново.
Некоторые не могли неделями устроиться только из-за заполнения анкет. Мы все получили анкеты и ринулись их быстрее заполнять… Как всегда, самого первого посылали на проверку и сразу сами на его примере исправляли ошибки. И хотя были выходные, штаб постоянно и усиленно работал, и у нас была уверенность, что анкеты мы сдадим в первый же день, так и получилось, и на следующий день ожидал штаб, где срочно нужно предложить для себя новый позывной.
Полночи у меня ушло на думы. Другая часть ночи ушла на общение и знакомство с пацанами, нас поселили в барак, где стояли двухъярусные кровати с матрасами, с подушками. Постельного белья не было, все замызганное, кто получше успел занять место, того и тапки. И все не знали, сколько предстоит еще пробыть на фильтре, а ребята, которые приехали ранее, убывали по отрядам или пятисотились. Мы заранее забивали лучшее койко-место за уходящими и сразу же перемещались. Пятисотыми мы называли тех, кто отказался от своего выбора устраиваться в контору, кто отказался ехать в последний момент перед отправкой за «ленточку» или кто уже непосредственно там отказался идти на штурм или выполнять какую-либо задачу.
Кто пятисотился еще на базе, должны были две недели отработать по разным хозяйственным нуждам, и только потом отпускали, кто-то не выдерживал и сбегал, оставляя все документы. Разные моменты бывали… Бог им судья! Таким образом первые сутки подошли к концу, и предстоял новый день. Пока нам все нравилось, даже эти дикарские условия, в которых мы оказались, такое чувство, что я ждал этого всю свою жизнь, наконец-то я становился не чистеньким офицером в тылу, обивавшим только паркетные кабинеты, а по-настоящему бойцом самой лучшей организации в мире, по всем своим соображениям.
Первое утро на радость выдалось довольно-таки простым… Реально утро наемника: захотел — проснулся, захотел — продолжил спать, захотел — пошел на завтрак, не захотел — не пошел. Одним словом, определенного распорядка дня не было, главное не пропустить очередь. Но все возможности нашей воли ограничивались лентой между двумя зданиями. После подъема умылись, привели себя в порядок, вышли организованной толпой, и после того как все действующие сотрудники позавтракали, нас повели в сторону большой палатки. В этой палатке, как я ранее упоминал, была полевая кухня. Мы простояли большую очередь при подходе к раздаче. Справа от нас стояли бочки с кипяченой водой, я обратил внимание, что на их крышках лежала мелочь.
Тогда я не понимал, для чего это, и даже думал, что, возможно, каким-то образом скидываются на общак, но, когда уже вступил в ряды сотрудников, ребята, которые находятся здесь чуть дольше, объяснили, что это такая примета: перед убытием в командировку, нужно положить туда монету, чтобы вернуться… Вернуться не именно на это место, как принято в гражданском обиходе, а просто вернуться живым.
На удивление, кухня была весьма разнообразная, и порции были внушительными. Мы тогда обрадовались и тоже только позже поняли, почему и для чего так кормили. После завтрака пришел старший по набору, объявил, каким группам куда идти и что проходить. Ребята были разные, приходили абсолютно отовсюду. Были и из России, Белоруссии, Донецкой и Луганской Народных Республик, попадались даже такие, которые в свое время служили в рядах Вооруженных сил Украины, до начала конфликта 2014 года.
Эти люди при прохождении службы безопасности, как правило, отправлялись еще дополнительно на полиграф.
Мы пошли проходить врача, и снова очереди. В кабинете сидела женщина-врач, нас все заранее предупреждали, что следует заходить молча, ничего не спрашивать и даже не здороваться, не говорить ни спасибо, ни пожалуйста, а просто выполнять ее команды молча. Потому что стоило ей что-то сказать, она начинала сильно ругаться и кричать, и из-за одного человека всю группу ставила в конец всех групп. Ее поведение потом стало всем понятно… Основной фактор, сколько через нее людей проходит и сколько потом не возвращается, и здесь нельзя давать волю ни чувствам, ни эмоциям. И второй причиной являлся ее муж, который работал в конторе с самого начала образования, когда она еще называлась «Славянский корпус».
Первый раз к ней заходишь, сдаешь документы, кровь на ПЦР-тест[1], и она тебя полностью голым фотографирует, после чего выходишь и встаешь в конец очереди своей группы. После чего заходишь второй раз, и она тебе ставит печать, означающую отрицательный тест или положительный, то есть годен или нет.
Если тест положительный, есть второй шанс съездить в город и сдать там, в независимой клинике, и привезти анализы сюда, ну а если снова положительный, то стоп колеса. Самое интересное, что печати были детские — дракончики, киты и прочее. Их обозначения были ясны только самим сотрудникам набора. Потом мы зашли в общий зал, где с нами провели беседу сотрудники службы безопасности, которые объяснили сразу все правила и законы конторы, что можно, что нельзя и порядок прохождения их комиссии.
Когда мы разбежались по кабинетам службы безопасности, каждый входил по одному. Первый вопрос, заданный мне, был и основным. Сотрудник коротко просмотрел мою анкету и спросил почему я хочу работать в конторе. Нам ребята, уже которые проходили до этого, рассказывали некоторые варианты ответа.
Мой ответ был краток и ясен: пятьдесят процентов заработать деньги, чтобы семья ни в чем не нуждалась, другие пятьдесят процентов — безусловно, патриотизм, и если положить на чашу весов, то они будут на одном уровне, на что он мне ответил: «Вопросов больше не имею и желаю удачи!»
Это крайняя инстанция, которую необходимо было пройти, и считалось, что все — ты уже сотрудник, оставалось только дождаться, когда за тобой придут и заберут непосредственно представители твоего отряда. Одного парнишку из нашей группы врачи забраковали, и он сразу же начал искать выход, чтобы хотя бы работать в такелаже: эта служба занималась разгрузкой, погрузкой боеприпасов, вещей и прочими делами. Как после я узнал, у него это получилось. Я всех ребят перечислять не буду, с которыми познакомился тогда, а только тех, с кем меня жизнь столкнула позже.
Ребята с разной судьбой, с разным воспитанием, с разным вероисповеданием и такие близкие по духу, по соображениям. Целеустремленные в одном направлении, настроенные только на нашу общую победу над врагом.
Этот день подходил к концу в ожидании. Тонны выпитого кофе в курилке под сотни сигарет и под жизненные истории вновь прибывающих людей, и даже обмен опытом двухдневной давности. Нас загнали в барак, потому что началась отправка ребят в командировку после двухнедельного обучения. Это делалось в целях соблюдения режима секретности, чтобы абитуриенты не видели, сколько человек, сколько автобусов уезжает, ведь по факту нас там не было.
И конечно, находились и такие, которые каким-то образом все-таки прятали телефоны и пытались постоянно ходить и что-то снимать. Стоит отдать должное, служба безопасности очень быстро выявляла нарушителей правил. И конечно же, следовали наказания, о которых я расскажу чуть позже, но, по моему мнению, они были очень строгими и все же очень справедливыми, потому что уже после мы видели, что такое армия без дисциплины, и оценивали последствия.
Вот и подошел второй день к концу, все мы уже ждали, когда нас заберут по подразделениям, осталось только переждать ночь.
Наверное, после третьего дня я уже перестану их считать, потому что им нет счета, а просто продолжу описывать повседневные различные ситуации.
Ближе к обеду нас построили и сказали собрать вещи, так как в скором времени за нами должны были прибыть представители и разобрать по отрядам. Было обидно, что тех ребят, с кем мы тесно общались эти три дня, в том числе и Леху, забрали по другим отрядам, и только в конце пришли за мной и забрали одного. Кстати, как выяснилось, когда с Лехой уже чуть позже общались, что мы ехали даже в одном поезде — только в соседних вагонах.
Когда созвонились с женой, она рассказала, что видела его, он тоже со своей прощался на перроне, но я тогда не обратил внимания, да и мне просто было не до этого.
Вспомнился еще один интересный случай, когда я только подумывал о конторе, стоит или нет туда ехать, находясь на шабашке, это уже было после увольнения из армии, позвонил своему товарищу по службе. Рассказал ему о своих планах, он меня поддержал, и, как выяснилось, он должен был ехать в отпуск. Сам Серега, так его звали, был из тех краев, где находилась база компании. Он рассказал о своем желании в скором времени уволиться и тоже податься в «вагнера».
От него поступило предложение ехать туда вдвоем, только якобы он хотел попасть на собеседование и что-то уточнить для себя. Мы договорились сначала ехать на машине, потом решили на поезде, потом на самолете, и вид транспорта менял постоянно он. Единственное, я сразу сказал, что не хочу ехать на такое расстояние на автомобиле.