– …шило на мыло…
– Мы не тянем пока на «оранжевую революцию», на демократические преобразования, а о том, что страна созрела, сразу узнаем, потому что институт выборов у народа пока сохраняется… Да, результаты голосования можно подделать, но, извините, если бы «Единая Россия» получила пять процентов, это никак нельзя было бы скрыть. Если бы Медведев набрал ничтожно малый процент, тоже было бы видно, и если бы СПС досталось 60 процентов, с ним ничего бы не удалось сделать.
– Как вы считаете, почему в России крепнет антиукраинская, антигрузинская и антиэстонская риторика?
– Да потому, что они вам завидуют, потому, что вы им неподвластны. Российские власти асфальтовым катком здесь все раскатали и привыкли уже к безнаказанности, к безгласности, а тут под боком Украина ориентируется на хорошие образцы: на НАТО, на Соединенные Штаты – это же так обидно! Потом, они ведь империалисты. Вот Лужков непонятно с какой радости возомнил Крым своей собственностью (его единомышленники и Киев считают своим, и Таллинн)… Поэтому такой скандал разразился, когда эстонцы перенесли кладбищенский памятник (Неизвестному солдату. – Д. Г.) из центра города на погост, где ему полагается стоять…
– Возмущение России тем более странно, что кости сотен тысяч солдат до сих пор в лесах и полях гниют…
– …и никто памятники им не поставит. Кстати, и те, что есть, втихаря снимают, если надо магистраль проложить. Российские чиновники не столько об уважении к праху покойных думают, сколько о выгоде, и прежде всего политической…
– Жуткий цинизм – правда?
– Цинизм и неискренность полная! Кремль утверждает, что защищает российских граждан в Южной Осетии, а при этом наши сограждане настоящие, которых начало военных действий застало в Грузии, имея на руках обратный билет на Москву, купленный еще здесь, не могли оттуда уехать. Почему? Да потому, что у них не было денег и всем это было совершенно безразлично. Никакого самолета МЧС за ними не присылали, из российского консульства их выбрасывали. «Добирайтесь сами, – советовали, – у нас нет на ваш счет никаких инструкций». В таком положении оказался мой друг с ребенком, потому я говорю не с чужих слов.
– Мы видели, как относительно легко разделилась на Чехию и Словакию Чехословакия, как раскрошилась на множество республик некогда социалистическая федеративная Югославия… Возможен ли не только теоретически, но и практически распад России и Украины на несколько государств?
– Украина не распадется, и это очевидно, потому что западенцы, которые всегда держали фронт, уже распространили, слава Богу, свое влияние и на центр, и отчасти на юг. Они – костяк, скелет Украины, с этими людьми, которые до 56-го года сопротивлялись НКВД и почти поголовно были сосланы в Сибирь, уже ничего не сделаешь: не подкупишь и не запугаешь. Я хорошо помню время, когда украинское радио говорило по-русски, потому что ни журналисты, ни слушатели не знали украинского языка, помню, как все смеялись над Кучмой, потому что он вообще не мог говорить по-украински.
В 91-м году в Скадовске под Херсоном, куда я приехала немножко отдохнуть после тюрьмы, раздавали предвыборные листовки за Чорновила, а поскольку написаны они были по-украински, мне пришлось местным жителям переводить. Те у меня спрашивали: «А зачем нам этот язык нужен?». Теперь уже не спросят – сейчас и в Раде все выступают по-украински: пусть бы кто-то попробовал заговорить по-русски! Журналисты язык выучили – освоят и остальные…
По-моему, это правильно, что в школах вводят обучение полностью на украинском, – надо наверстывать упущенное. Политика русификации была искусственной, и люди не знали свой язык потому, что им запрещали его изучать. Даже культурологическое общество «Просвiта» было целиком и полностью арестовано.
Большевистские преступления против Украины не станут выглядеть менее бесчеловечно, сколько ни ссылайся на массовый мор крестьян в Поволжье и Казахстане. На вашей благодатной земле умирали от голода целыми селами, потому что пшеница была вывезена за рубеж во имя ускоренной индустриализации. Едва ли не вся Западная Украина повально отправилась в ГУЛАГ, причем врагами объявляли и того хлопчика, который носил в лес бандеровцам молоко, и того, у кого к повстанцам ушел брат…
Хорошо, что вы сделали замечательный фильм «Черешневые ночи» – он шел у нас в шесть утра.
– Не самое лучшее время…
– Сейчас вообще бы в эфир не пустили. Я успела его и посмотреть, и записать – теперь всем показываю.
– Вы выступали категорически против проведения Олимпиады в Пекине и в Сочи – почему?
– Потому что Олимпиада – это награда, которой тоталитарные государства, преступные режимы не заслуживают. Как можно проводить ее на костях, на гробах и рядом с камерами на площади Тяньаньмэнь? Там пролилось столько крови, и китайские власти до сих пор никого не реабилитировали и не раскаялись. Они же тогда танками молодежь давили, а уцелевших еще и расстреливали.
У них до сих пор несколько десятков тысяч политзаключенных (людей сажают даже за безобидную йоговскую дыхательную гимнастику «Фалуньгун»), и пытки в китайских тюрьмах по-прежнему применяются. Там из живых людей органы добывают – операции по их пересадке в клиниках поставлены на поток. Если приехал западный пациент, ему стараются угодить, поэтому даже не всегда под нож идут приговоренные к смерти.
В Китае черт знает что творится, и проводить там Олимпиаду так же безнравственно и аморально, как и в Сочи после чеченской войны. Конечно, Россия – страна, повинная в настоящем геноциде! – купила себе Олимпиаду.
– Купила? И кому заплатила?
– Международному Олимпийскому комитету. Это было очевидно, когда наши чиновники поехали на их слет в Гватемалу со своим катком, балетом на льду и икрой, когда Путин лично туда потащился. Я еще посмотрю, как они все организуют, потому что в Сочи ничего до сих пор не построено, а все денежки ухнули неизвестно куда. Думаю, и спортсмены, и туристы будут очень разочарованы, когда туда явятся…
– Валерия Ильинична, ваши резкие и категоричные высказывания нередко эпатируют, шокируют публику и вызывают шквал критики. Ну, например, вы однажды сказали, что «права человека не для всех – их должны иметь только приличные люди». В другой раз заявили: «Меня совершенно не ужасает неприятность, приключившаяся с Хиросимой и Нагасаки, зато посмотрите, какая из Японии получилась конфетка», и добавили, что «было бы лучше, если бы США напали на Россию». Вы говорили также, что апартеид – нормальная вещь, что жалеете об отмене политики апартеида в ЮАР… Ну и одна из последних цитат: «Солженицын перестал быть человеком и потерял человеческий облик»…
– Простите, но в начале вы процитировали статью 93-го года, написанную для додолевского «Нового взгляда» – эта газета имела очень большой тираж и состояла из розыгрышей. Там все журналисты были обозначены в ироническом ключе: меня представили как главного экстремиста во взглядах, Лимонова – как главного гранатометчика, и писать нужно было только в парадоксальной форме. Там, простите, изображали, как Ельцин поимел Хасбулатова, прямо на страницах газеты…
– Так и в жизни потом случилось…
– Точно, в 93-м году, сразу же после расстрела Белого дома…
Конечно, я имела в виду не апартеид, а то, что нельзя давать фашистам и коммунистам право отменять все человеческие права… Что же касается Хиросимы, мои слова надо понимать так: Япония тяжело пострадала, но этой ценой перенеслась в современность, поняла, что такое демократия. Не думаю, что какой-то другой метод мог бы так сразу показать этой стране, что нельзя оставаться в средневековье. Каждый год 6 августа, в годовщину бомбардировки, в Японии устраиваются богослужения. Это национальный день траура, но обвиняют японцы не Соединенные Штаты, а себя и императорский дом… Конечно, это большая трагедия. Нужно было к тому же иметь большое мужество, чтобы отдать приказ о бомбардировке, но никто же не знал, что такое атомная бомба, пока она не взорвалась. Я, разумеется, не смогла бы так бомбу сбросить, поскольку сугубо штатский человек…
– А чем вам покойный Александр Исаевич не угодил?
– Я имела в виду эпизод, когда он встречал Путина у себя на крыльце. Кроме того, Солженицын предал товарищей по заключению, предлагал Восточную Украину и Северный Казахстан присоединить к России, поддержал чеченскую войну и написал глупейший антисемитский труд «200 лет вместе». Сейчас все это, слава Богу, уйдет, забудется. Останутся «Архипелаг ГУЛАГ», «Один день Ивана Денисовича», так и не поставленный сценарий «Знают истину танки», и они будут работать против ФСБ, потому что творчество Солженицына направлено на это. Ну и, разумеется, никогда Путин не встанет на одну ступеньку с писателем, потому что его крылечко будет в аду, а место Солженицына – в селении праведников.
– Позади у вас столько лет жесточайшей, бескомпромиссной борьбы – не надоело сражаться за идеалы, не хочется уже, наконец, покоя?
– Расслабляться, пока не наступила свобода, я не имею права – я человек военнообязанный, а приказа о демобилизации не было. Камю когда-то сказал, что «свобода будет каторгой, пока хоть кто-то на земле остается рабом». Человек, который смиряется с несвободой, тут же становится таким же рабом и теряет свою честь, поэтому какая разница: надоело – не надоело? Выносливость – это вопрос чести, я не выбирала.
– Если бы я был у власти, попытался бы предложить вам какую-то выгоду – этакий «пряник» в обмен на смягчение…
– Предлагали… Путин, когда стал впервые премьер-министром, унаследовал ельцинскую базу, по которой рассылал с фельдъегерями поздравления. Я тоже на 8 Марта или на 1 Мая получила от него открытку и разместила ответ в интернете. В нашем партийном официальном заявлении говорилось: «Просим этими окровавленными руками (чеченская война уже шла. – В. Н.) нам поздравления не подписывать». Из этих рук я могу принять только ордер на арест, а Путин смышленый и больше меня поздравлять не пытался.
…Они профессионалы и прекрасно знают, с кем разговаривать нет никакого смысла, и Сашу Подробинника, например, они никогда не пытались остановить. Да, им удалось оставить его без средств на издание «Экспресс хроники», а он взял и открыл агентство информации «Прима». Они, уж поверьте, не будут вокруг Массады (той крепости, которую в древности не могли взять три года)