В это самое время Маргарите, которая продолжала с интересом смотреть по сторонам, сперва прикрепили на шею ошейник, а затем провели её в небольшую камеру, в которой дрожала от страха дюжина человек в разномастных обносках.
И так, в первые несколько часов своего большого Восточного приключения Маргарита сделалась рабыней, и не простой, а рабыней Колизея, которую вместе с прочими несчастными сиротами и стариками, которых продали собственные родственники, собирались принести в кровавую жертву плотоядным монстрам в качестве «разогрева» перед началом большого представления…
Глава 9Игры
Рабство в Аль-руке было не просто повсеместным, но представляло собой краеугольный камень, на котором зиждился пространный город.
Рабы трудились на подземных плантациях, на которых выращивали грибы, рабы отстраивали стены, разрушенные гигантскими монстрами, рабы прислуживали свободным горожанам, рабов выгоняли навстречу монстрам и обливали вместе с ними кипящим маслом, а затем, по завершению битвы, собирали с них оружие, которое передавали другим рабам. Иногда среди поля, усеянного трупами, находили живых людей, но живыми они были недолго — со временем они бледнели, кашляли кровью и умирали.
Рабов травили перед началом сражения, чтобы, опосредованно, они потравили монстров.
В этом отношении Маргарите умеренно повезло, ибо девушка стала собственностью «Великого Колизея».
Даже в самые отчаянные времена народ требует не только грибов, как говорил один из прежних министров Аль-рука, но зрелищ. Поэтому на великой арене в сердце города непрестанно проливалась кровь, и гвоздём программы, который люди непрестанно обсуждали в тавернах за кружкой грибной настойки и даже роскошных хоромах верхнего города, в которых распивали Западные вина, были схватки именитых гладиаторов.
Последние тоже были рабами, но особенными. У них были свои почитатели, ненавистники, даже покровители; их имена гремели на весь город: «Железный Юлий», «Непобедимый Персей», «Владыка Серебряного Света» и так далее. Некоторые из них пользовались большей известностью, чем великие воины, которые поколениями стояли на страже города. Прочие рабы боготворили гладиаторов. Для них они были всё равно что звезды — в том числе потому, что стать с ними в один ряд мог далеко не каждый.
Не все рабы Колизея носили гладиаторский ошейник. Если во время очередных великих игр погибло меньше сотни человек, они считались провальными. Нужно было своими руками возвести гору трупов, чтобы оказаться на вершине.
К этому стремились либо самые амбициозные, либо самые отчаянные, и уже вскоре перед ними засияет долгожданный «шанс».
Вот уже целый месяц Аль-рук находился в состоянии сильнейшего возбуждения. Приближался тринадцатый день рождения его величества Божественного Царя Ахнимида Аль-рука, первого от своего имени, в который последний должен был, по законам города, стать совершеннолетним. По этому поводу намечались величайшие игры за всю историю, ради которых Колизей за последние несколько дней скупил больше тысячи рабов.
Прокормить столько человек было непросто, даже если они будут питаться сырыми грибами. Местные счетоводы пришли к заключению, что некоторое время Колизей продержится, но ему следует поскорее сбросить эту ношу. Благо, в большинстве своём все эти рабы, старики и сироты, представляли собой не более чем кровавую жертву…
…
В этот день все городские лавки были закрыты. Продавцы понимали, что сегодня у них не будет покупателей, и спешили занять место в гигантской очереди, которая образовалась перед воротами Колизея.
Ростовщики в своих чёрных масках пировали, ибо многие люди брали огромные займы, чтобы сделать ставку на именитого гладиатора. Некоторые закладывали ради этого всё имущество. Никто не думал о последствиях. Всех захватила горячечная атмосфера праздника, пьянящая сильнее самой крепкой грибной настойки.
Иной раз люди были настолько взволнованны, что даже забывали поклониться, когда рядом проносился паланкин, украшенный чёрными лентами — символ правящей династии. Тогда им помогали суровые стражники, разбивая железными палками коленные чашечки.
Пройдя за ворота, ты оказывался посреди гигантской овальной арены, зрительные места в которой делились на несколько рядов, границы между которыми были заметны даже с вышины птичьего полёта.
Дворяне и важные чиновники восседали на мраморных креслах, расположенных в самом низу. За ними следовали горожане из верхнего города, а ещё немного выше тянулась небольшая стенка, за которой толпились десятки тысяч бедняков.
Рабов не пускали. Отчасти. Некоторые представители нижайшей касты встречались в самой первой ложе, где прислуживали своим господам.
Одна такая рабыня, совершенно нагая, но с цепью на шее, как у собачки, прямо сейчас лежала под белыми ножками прекрасной девушки в шёлковом платье, серые волосы которой длинной косой ниспадали на тонкие колени. На вид ей было примерно восемнадцать лет. С её правого уха свисала единственная серёжка из розовой жемчужины, а на пальцах сверкали многочисленные кольца.
Она была принцессой.
— А вы не хотите сделать ставку, ваше высочество? — спросил её грузный лысый мужчина в многослойной красной мантии, который сидел вместе с ней и прочей правящей верхушкой Аль-рука на «царской ложе», которая представляла собой мраморную платформу, нависающую прямо над ареной.
— Я не нуждаюсь в деньгах, Луний, — с выверенной улыбкой ответила девушка.
— Хо! Ставки делают вовсе не ради денег, моя драгоценная принцесса Фила, — улыбнулся Великий регент Луний, — но для интереса. Я знавал человека, который поставил собственный палец против пальца своего соперника, хотя последний был ему, сами понимаете, ни к чему!
— Как занимательно. Вы большой любитель игр, так?
— В некотором смысле. Могу рассказать вам про всех гладиаторов.
— Буду благодарна, — вежливо ответила девушка, легонько толкая темноволосую рабыню у себя под ногами. — Мы с моим братом совершенно в этом не разбираемся.
С этими словами она обратила глаза на чёрный престол по левую руку от себя.
На первый взгляд могло показаться, что на нём восседала кукла — на самом деле это был мальчик, одетый в несколько разноцветных мантий, которые совершенно скрывали его фигуру, и плотную вуаль, так что единственной открытой частью его тела был подбородок и губы, накрашенные чёрной краской.
Последние приоткрылись и проговорили нарочито глубоким голосом:
— Мы будем благодарны.
— Я польщён, о великий, — низко поклонился Луний.
В этот момент прочие министры бросили на него завистливые взгляды. Обыкновенно никому не разрешалось разговаривать с Божественным Царём Аль-рука, если только последний сам не задавал вопросы, однако несколько месяцев назад Луний заполучил особенную привилегию и стал царским учителем. А ведь немногим ранее все они надеялись, что теперь, когда он потеряет титул регента после совершеннолетия молодого царя, его влияние во Дворце из Чёрного Камня хотя бы немного уменьшится. Но нет. Власть Луния всё ещё была огромна, и сам он считался образчиком примерного вассала.
В действительности всё было не так, и уже этим вечером, после кровавого восстания рабов, Луний задушит царственного мальчика своими толстыми белыми руками, но знал об этом на данный момент один только Михаил…
Глава 10Зверь
— А вам интересно представление, генерал? — неожиданно спросила принцесса Фила, обращаясь к единственному стоячему человеку на царской ложе.
То был мужчина примерно сорока лет, высокий, бритый, с короткими волосами пепельного цвета и в стальном нагруднике, на котором виднелись глубокие царапины. При прочих обстоятельствах его одеяние можно было назвать непочтительным, особенно ножны, которые висели у него на поясе, но у представителей воинской касты были собственные порядки. Тем паче, что мужчина был не простым защитником священных стен, но великим генералом Леонидом, который много лет оборонял старинный город.
Генерал пользовался безграничным доверием своих солдат и славился непобедимым воином, способным одолеть даже чудовище Третьего ранга, для победы над котором обыкновенно требовалось несколько сотен человек. Многие были уверены, что до тех пор, пока он стоит на страже Аль-рука, монстрам никогда не пробраться за стены.
Они были правы.
После трагичной смерти юного царя генерал совершит ритуальный суицид, а потому Аль-рук падёт уже после его кончины.
— Мне хватает крови на поле боя, — ответил Леонид своим сухим и глубоким голосом.
— Здесь вы ошибаетесь, дорогой генерал, — улыбнулся Луний, хватая мясистыми пальцами кусочек сыра. — Колизей не для войны, нет, он для представлений. Вот, смотрите, — сказал он, указывая толстым пальцем на песчаную арену.
В этот момент раздался грохот барабанов, привлекая внимание сотен тысяч зрителей, которые немедленно притихли и стали наблюдать за тем, как на песок выходят старики и дети, одетые в грязные обноски. Слабые, немощные, тщедушные, все они едва держались на ногах.
— Они тоже будут сражаться? — наклоняя голову спросила Фила.
— Отребье? Нет, — усмехнулся Луний. — Об этом я и говорю, мои дорогие. Колизей — это представление. Сперва выходят вовсе не гладиаторы, но самые простые, самые бесполезные рабы. Против них выставляют зверей: львов, тигров, крокодилов, виверн и гвоздь программы, самого настоящего… Впрочем, не буду портить вам сюрприз. Разумеется, у них нет и шанса на победу, и всё равно они будут бежать, прятаться и зарываться в песок, пока их пожирают одного за другим.
— Разве интересно смотреть за тем, как проливается грязная кровь? — спросила Фила.
— Очень даже, ваше высочество. Ты прямо видишь, как город у тебя на глазах становится немного чище, — заметил другой чиновник.
Рабы, ковыляя и подрагивая, выходили на песок. Некоторые из них в ужасе смотрели на землю, другие боязливо бегали глазами. Примечательной была юная девушка с карамельного цвета волосами и в красном жилете, которая с интересом смотрела по сторонам. В один момент она вскинула руку и приветливо помахала трибунам, после чего некоторые люди отметили, что она, вероятно, сумасшедшая.