— Витя, про тебя столько слухов ходило… — Котяра на правах хозяина разливает, — …за встречу.
Чокаемся, выпиваем. Заедаем оливками.
— Теперь меня зовут Вик.
— Да? Ладно. Пусть будет Вик, — Котяра разливает повторно и сразу поднимает бокал, — Вздрогнем… да, каких только слухов про тебя… то ты в зомби превратился, то в демона, потом вообще пропал… ни слуху, ни духу… сколько ж тебя не было? Лет десять?
— Семнадцать.
— М-да. И вот нарисовался. Как тебя в вампы занесло? Да еще и в высшие!
— Случайно вышло, — кривлюсь, — Главное жив.
— Это верно. Жив — это главное. Давай… за жизнь.
— Будь здоров… — чокаемся, выпиваем, закусываем. И понимая умом, что лезу не в свое дело, но видать, коньяк в голову ударил, задаю вопрос, — Слушай, Котяра, я все понимаю, дело торгашеское — беспринципное, но зачем ты малолетку на работу взял?
— Ма-ло-летку, — повторяет Котяра по слогам и смотрит на меня изучающим-вопрошающим взглядом.
— Да-да. Нефиг на меня так смотреть. Я же не слепой. Ей еще в куклы играть…
— В ку-клы… — снова повторяет за мной Котяра и усмехается, — Дай угадаю, Вик. К тебе на прием влезла мелкая, чернявая, верткая как мартышка и щебечет, не замолкая, как стая воробьев?
— Ну…
— А теперь еще раз угадаю, — Котяра уже не стесняясь растягивает лыбу от уха до уха, — Она развела тебя на инъекцию антимутагена.
— Э-э… мля-я…
— Да ладно не тушуйся, считай, моя недоработка. Нечего было эту шлындру к тебе отправлять.
— Так она того… не того… не занимается этим…?
— Ох, Вик, ты извини за прямоту, — Котяра качает головой, будто поверить не может, — Все-таки ты — не семи пядей во лбу. Но я-то, слава богу, еще мозги не растерял. Я это ходячее бедствие к клиенту на пушечный выстрел не подпущу… — тут Котяра поворачивается к залу и громко и даже довольно грозно кричит, — Мишка, Лютка! А ну быстро сюда, черти босоногие.
На Котяровы вопли прибегают двое: та самая Люта и еще один паренек, чуток ее постарше.
— Да, дядя Кот.
— Да, пап.
О как. А Котяра-то у нас отец семейства. А, впрочем, чему я удивляюсь, за семнадцать-то лет…
— Куда ночью собрались, лишенцы? — Котяра грозен, только что шерсть на загривке не топорщится.
— Пап, мы никуда… — начинает оправдываться парень, не замечая бегающих глазенок Люты, — …после того раза мы…
— Не врать мне! — бушует Котяра, — А кто доктора на антимут развел, я что ли?
— А, ну это… — парень не иначе картину произошедшего влет уяснил и тут же начал девчонку выгораживать, — …это мы так с Люткой на спор… исключительно пошутить.
— Я сказал не врать! — орет Котяра, — Значит так. Сегодня будете драить все здание. Чтоб блестело как младенческая попка после купания. Ясно?
— Пап, мы же это…
— Вам все ясно?! — перебивает Котяра парня, — Сейчас же тащите ведра. Начнете с ресторана.
Оба подростка обреченно кивают, разворачиваются и удаляются, поникнув головами, шмыгая носами. Котяра снова оборачивается ко мне, наливает по полной, отхлебывает неслабо.
— Такие вот дела, Вик, — вздыхает обреченно, — А ты говоришь, торгаш беспринципный. Устроил тут у себя детский пансионат…
— Вот оно как. Извини, Кот. Не знал, что ты ей дядя.
— Да какой я ей в жопу дядя? — моя очередная «догадка» вгоняет Котяру в досаду, — Пришла пару лет назад. «Возьмите меня клиентов обслуживать. Я уже большая. Понимаешь?» — Котяра бесподобно пародирует манеры Люты, — «Я наполовину темная эльфийка. Понимаешь?» … а сама еще нос подтирать не научилась… сопля зеленая. Пришлось приютить. Да и Мишке хоть какая-то компания. Он ведь тоже полукровка. Такой же выблядок…
— А Мишка, он тебе кто? — спрашиваю осторожно, а то достало меня выглядеть дураком.
— Сын, кто же еще, — и опять Котяра мною недоволен, — Кому бы я еще позволил себя папой называть?
— Да ну тебя, — тут и сам начинаю заводиться, — Пойди разберись с твоей Санта-Барбарой.
— Извини, Вик, не кипятись, — смягчается Котяра, — Давай еще по одной.
Мы выпиваем еще по одной… за детей…
— В первый год дело было, когда еще здесь гардеробные решетки стояли, — по ходу Котяре захотелось выговориться, — Ну и сошелся я с одной эльфийкой. Завертелось-закрутилось. Она забеременела. Вот так Мишка у нас и народился.
— Это сколько ему сейчас?
— Шестнадцать исполнилось.
— Рад за тебя. Жена… сын…
— Я тебе поражаюсь, Вик, — хмыкает Котяра, — У тебя что ни предположение, то обязательно мимо кассы… черт, ты только не заводись опять… нету у меня жены. Для эльфов смешение кровей — позор до седьмого колена. Так что эльфийка моя практически сразу срулила в родной мир. Потому и Мишка изгоем рос. Его я, считай, один и воспитывал.
— Я помню тогда семнадцать лет назад, — аккуратно, как мне кажется, перевожу разговор в менее эмоциональное русло, — Эльфы здесь хотели на широкую ногу развернуться.
— А ты сам-то, Вик, — Котяра смотрит на меня наметанным торгашеским взглядом и как обычно сразу выкупает, — Так говоришь, будто эти семнадцать лет мимо тебя прошли. Я бы предположил, что ты в тюрьме сидел. Но тюрем нынче нет. Это я точно знаю.
— Верно говоришь. В тюрьме я не был. Был подальше в местах похуже…
— Понятно. В местах «столь отдаленных».
— В очень отдаленных местах. Даже вспоминать не хочется.
— Да ладно. Я ж с пониманием.
— Так что с эльфами? Там у них был главбосс по имени Леноэлам. Что-то слышал о нем?
— Да, припоминаю, — подтверждает Котяра, — Там была какая-то темная история про то, как некий архидемон заманил того эльфа в подземку и завалил его самого и всю его компашку. Потом архидемон свалил, потому как наш мир ему стал неинтересен, но и эльфы после этого к старушке Земле резко охладели. Они еще делали какие-то попытки… ходили слухи, что эльфы экспортировали отсюда березовую древесину. Нафига им береза, не спрашивай, не знаю. Но и береза в итоге оказалась не того качества… кстати, с той историей и твое имя поминалось… тогда я даже поверил, что ты стал демоном, теперь вижу, ошибался…
Поправлять Котяру, что он не ошибался, не имею желания, а потому просто отхлебываю из бокала. Но мне приятно услышать подтверждение, что Леноэлам все-таки сдох. И что я, пусть и тупо в качестве наживки, в этом поучаствовал. Поделом засранцу.
— Но это все не отменяет того факта, — продолжает Котяра, — Что Мишка мой — полукровка. Что для людей, что для эльфов — он чужак. Я его сдерживаю, как могу. Но умом-то понимаю. Одна ему дорога — в охотники на скрипунов.
— Это что за профа такая?
— Это не профа. Это крест. Сам посуди. Зомбей, нежить, хаоситов давно повывели. Профессии никакой Мишке не светит. Ему только на скрипунах опыт набивать.
— Ты гонишь, — таращусь на Котяру и поверить не могу, — Парень с виду не дурак, что мешает его к своему бизнесу пристроить?
А ты сам ничего не замечаешь, Вик? — Котяра кривит кислую ухмылку и разливает по бокалам, — Вот глянь по сторонам, что ты видишь?
— А что я должен увидеть? Ресторан, официанты, музыканты… мля, не грузи, Котяра.
— Клиентов, Вик, — подсказывает с горечью в голосе, — Клиентов ты здесь много видишь? А ведь восемь вечера почти.
— И вправду, — до меня докатывает, — Пара столиков всего занята. Чо за байда? Пандемия, экономический кризис?
— Опять ты не попал, — вздыхает Котяра, — В наркоте все дело.
— Не знал, что дурью барыжишь.
— А я и не барыжу, Вик. Всегда был против этого говна. Но поверь, ради бизнеса пошел бы и на это…
— Но…?
— Сейчас в моду вошел шорк, новая дурь. Но уже полгорода подсела.
— А что тебе мешает ею торговать?
— Трепетное отношение к моей частной собственности. Чтоб торговать шорком, придется отдать Гвоздю долю в бизнесе.
— Гвоздь? Это который профсоюз?
— Он самый. Гвоздь — эксклюзивный поставщик. Больше ни у кого шорка нет.
— Йоп. И здесь этот Гвоздь. А кто им рулит вообще?
— Орк по имени Боргу.
Я чуть было коньяк не в то горло не залил.
— Как это Боргу? Я думал полковник с ним разобрался.
— Ну нет, — Котяра отрицающе мотает башкой, — Терки у них были поначалу. Но, что Боргу, что полковник — ребята деловые, расовой ненавистью не озабоченные. Если есть возможность договориться без кровопролития, сам понимаешь…
— Понимаю, они договорились.
— Хотя, знаешь, Вик. Полковник сидит на корневом портале и думает, что город у него в кармане. А Боргу тем временем сначала профсоюз создал, теперь вот частный бизнес под себя подгребает. Аукнется полковнику… и очень скоро аукнется.
— Сам-то что делать будешь?
— Выбор невелик, — Котяра морщится, — Месяца два-три еще побарахтаюсь. А потом, либо закрываться, либо под Гвозди ложиться. Как понимаешь, ни тот ни другой исход Мишкиной карьеры в бизнесе никак не подразумевает.
Котяра подзывает официанта с явным намерением повторить коньяк, но я поднимаюсь.
— Извини. У меня еще дела сегодня.
— Ну как хочешь… погоди, не убегай. Тридцать монет за медосмотр…
Открываю обмен, получаю перевод от Котяры. За семнадцать лет наличных денег так и не появилось. Видать, просто нет смысла.
— Вик, погоди еще полминуты.
— Слушаю.
— Возьми Мишку под свое крыло.
— Ты обалдел, Котяра? Или наклюкался? Я санитар в приемном покое.
— Вот ты только мне не рассказывай, — Котяра щурится и хмыкает, — Как только ты прокачаешь способность сопротивления мутациям, или что ты там сейчас прокачиваешь, сразу свалишь от этих докторов скрипунов резать. Что, скажешь не так?
— Да ну тебя. Провидец, хренов. Все пока.
Встаю и торопливо иду на выход. Вслед мне раздается совершенно трезвый голос Котяры:
— Обещай хотя бы подумать, Вик. Я буду очень благодарен.
Черт, засиделся с Котярой. А мне еще качаться, да потом на смену успеть. Решаю воспользоваться подземкой. И время сэкономлю, и посмотрю, что за чудо маго-инженерной мысли. Любопытно.
Спускаюсь в метро. А здесь оживленно. Народ валом прет. У турникета система запрашивает добро на списание монеты. Подтверждаю, прохожу и встаю на эскалатор. На мага-тяге он работает ничуть не хуже, чем на электричестве. Ловлю странное чувство нереальности. Метро кажется таким привычно родным, что ностальгия накатывает, аж в груди щемит.