Сидзуко так испугалась мучительной смерти, что совсем забыла, в каком положении они находятся. Но пятилетний ребёнок напомнил ей об этом.
— Нет! Не надо! Ты прав!
Разве можно представить ситуацию, в которой человек бы испытывал большие страдания и боль? Если ничего не предпринять, их сожгут заживо прямо в гробу. Маме и сыну придётся пройти через геенну огненную, проведя последние минуты жизни в ужасающей агонии. Сможет ли Сидзуко, обнимающая своего дорогого ребёнка, выдержать подобное? С другой стороны, если они попытаются избежать этой невообразимой беды и начнут молить о помощи, полиция непременно схватит Сидзуко. Вопиющий побег девушки станет весомым доказательством того, что она является убийцей, и наказание будет неотвратимым.
Ах, какой ужас! Тюрьма! Виселица! И прощание с бедным Сигэру. Он станет несчастным сиротой. И дело не только в этом. Если секрет гроба раскроется, Митани тоже настигнет серьёзная кара за подготовку побега.
— Что делать? Что же мне делать?..
У Сидзуко было две дороги: в конце одной её ждало адское пламя, в конце другой — виселица. Куда ни поверни, везде неминуемая гибель!
— Сигэру… Ты боишься смерти? — ласково спросила Сидзуко, крепко прижавшись к мальчику своей холодной щекой.
— А что будет, когда я умру? — Напуганный ребёнок ещё крепче обнял маму за шею: похоже, несмотря на детскую наивность, он примерно знал ответ.
— Мы с тобой попадём в прекрасную страну, парящую в облаках… Ни за что не отпускай меня, ладно?
— Угу. Ладно. Тогда я умру с тобой!
Горячие слёзы подступили к глазам беглецов, плотно прижавшихся друг к другу, а затем ещё долго заливали их щёки.
Из горла Сидзуко вырывались странные звуки. То были всхлипывания, которые она всеми силами старалась удержать за плотно сжатыми зубами.
— Тогда давай возьмёмся за руки и мысленно помолимся Богу… Изо всех сил попроси, чтобы он принял тебя на небеса…
Надо сказать, место для молитвы было как нельзя более подходящим: гроб, покоящийся внутри печи крематория! Интересно, хоть кто-нибудь за всю историю человечества молился в подобной ситуации?
А неумолимое время безжалостно продолжало свой ход… Прошёл час, затем другой, и солнце скрылось за горизонтом. Насколько помнила Сидзуко, огонь разводили с наступлением ночи.
— Мам… Я хочу кое-чего, пока мы не умерли… — вдруг заявил Сигэру.
Услышав это, Сидзуко вздрогнула. Наверняка мальчик очень старался не причинять матери неудобств, однако он не ел уже почти двое суток. Даже Сидзуко, взрослый человек, была так голодна, что у неё болел живот. И потому совершенно неудивительно, что ребёнок решил наконец попросить еды.
— Сигэру, я всё понимаю… Но здесь ничего нет… Ты же хороший мальчик… Совсем скоро мы отправимся на небеса, и там будет много-много разных сладостей и фруктов!.. Потерпи, пожалуйста…
— Я не про это! — сердито сказал Сигэру.
— Но ты ведь проголодался? И хочешь пить?
— Угу, — пристыженно буркнул ребёнок и наконец договорил: — Я хочу мамино молочко…
— Ах, так вот ты о чём!.. Не переживай! Разве буду я над тобой смеяться?! Хорошо. Может, так ты хоть ненадолго забудешь о голоде…
Находясь в тёмном тесном ящике, они попытались удобно расположиться, ударяясь головами и плечами о доски, и вскоре Сигэру удалось присосаться к груди матери. Мальчик ещё не забыл о том, как это бывает. Он положил свой мягкий язык на сосок и стал высасывать молоко, которое, впрочем, почти не выходило. Другой рукой Сигэру взялся за вторую грудь и начал крутить её в разные стороны.
Испытав давно забытое, наполненное ностальгией ощущение, Сидзуко словно погрузилась в сон и забыла обо всех невзгодах последних дней. Поглаживая спину Сигэру, она тихонько запела старую колыбельную.
И вскоре всё будто бы исчезло: и ужасная печь крематория, и тесный гроб, и неминуемая смерть. Остались лишь мама и сын, купающиеся в мирной неге, похожей на весну. Однако это не могло продолжаться долго. Вскоре Сидзуко и Сигэру вернулись в ужасающую реальность, где им были уготованы невиданные страдания и страх…
Промозглый воздух, проникающий в гроб, возвестил о наступлении ночи.
«И всё-таки где же Митани?! Наверное, он даже представить не мог, что всё так сложится. Уверена, он очень беспокоится… А вдруг он прямо сейчас едет сюда, чтобы спасти нас?!» Стоило Сидзуко подумать об этом, как ей послышался рёв мотора где-то далеко-далеко.
— Мальчик мой! Ты слышишь?! Машина едет! А в ней сидит дядя Митани! — поверив в слуховую галлюцинацию, залепетала Сидзуко полубезумным голосом, сосредоточив всё своё внимание на звуках за пределами крематория.
Она слышала. Правда слышала! Но то был не рёв мотора, а крайне специфический шум, раздававшийся прямо под ними. Звуки бьющихся друг о друга камней. Железный лязг. Тихая мелодия огня. И простая известная песня, которую напевал хриплый мужской голос.
В этот момент Сидзуко всё поняла! Мурлыча себе под нос, работник крематория начал забрасывать каменный уголь в жерло. Их время пришло!
Сидзуко прислушалась, и ей показалось, что потрескивание пламени становится всё сильнее.
— Мам, что это за звук? Что это? — боязливо прошептал Сигэру, отпустив грудь Сидзуко. Слова были произнесены очень тихо, и, разумеется, работник крематория, которого от мамы с ребёнком отделяла железная дверь и гробовые доски, ничего не услышал.
— Сигэру! Мы отправляемся на небеса! Ах! Это Господь пришёл, чтобы встретить нас! — Рассудок девушки помутился из-за охватившего её ужаса.
— Бог? А где он?..
— Ты что, не слышишь этот шум?! Это Бог машет крыльями и летит нам навстречу! — похоже, Сидзуко по-настоящему сошла с ума.
Судя по всему, Сигэру тоже услышал потрескивание огня. Он уткнулся в грудь матери и испуганно закричал:
— Мам! Мне страшно! Давай убежим!
— Не бойся! Сначала будет немножечко больно, но потом мы попадём на небеса! Сигэру, ты же хороший мальчик, да?!
С каждым мгновением шум огня становился всё громче и громче, температура в гробу понемногу начала подниматься. Доски должны были загореться с минуты на минуту.
— Мам, мне жарко!
— Знаю! Но здесь должно стать жарче, гораздо жарче! Иначе нам не попасть в рай! — стиснув зубы, Сидзуко крепко обняла сына.
Невыносимое пекло!
Пламя объяло нижнюю часть гроба, раздался треск горящих досок. Через узкую щель виднелось алое свечение, которое, словно адская молния, падало на Сигэру и Сидзуко.
— Огонь! Мама, это огонь! Бежим! Ну же, бежим!
Несмотря на то что Сигэру совершенно ничего не мог сделать, он начал извиваться и колотить руками по крышке гроба, пытаясь сломать её. Воздух внутри сделался ужасно сухим, из-за чего дышать стало затруднительно. Но гораздо более пугающими были раскалённые доски на дне гроба, которые в любую секунду могли загореться. Даже Сидзуко, казалось бы, примирившаяся со своей судьбой, была не в силах вытерпеть этот жар.
— Ах… Я поняла… Так вот оно что! — Сидзуко вдруг озарила идея, яркая, как пламя, облизывающее гроб.
«Когда Митани предложил лечь в этот ящик, он прекрасно знал, что нас отвезут в крематорий! То есть Митани и есть человек без губ?! Тогда понятно, почему он пахнет так же, как преступник… Выходит, все эти злодеяния были тщательно продуманы с самого начала! Может, он и Сайто убил с помощью какого-то изощрённого трюка, а затем выставил меня преступницей?! Ах, какой ужасный человек!»
Сидзуко вдруг показалось, что она осознала нечто важное.
— Если всё так… Если это правда… То я не могу с позором умереть здесь! Я любыми способами должна вырваться и доказать свою невиновность!
Сидзуко тоже начала изо всех сил стучать по крышке гроба, пытаясь проломить её.
— Сигэру, всё! Не сдерживайся! Кричи что есть мочи! Кричи так, чтобы дядя снаружи услышал нас!
Ужасающий вой матери и сына напоминал нечто среднее между криком и рыданиями. Они неистово колотили по крышке гроба руками и ногами.
Однако теперь от работника крематория их отделяли не только деревянные доски и металлическая дверь. Разгоревшееся пламя существенно ухудшало слышимость, и голоса Сидзуко и Сигару не достигали ушей мужчины. Более того, работник крематория и помыслить не мог, что внутри гроба лежали живые люди, и поэтому он вряд ли обратил бы внимание на чей-то слабый голос, даже услышав его.
Тем временем огонь прожёг дно гроба, и языки пламени стали облизывать платье Сидзуко. Наглотавшись удушающего дыма, мама и сын больше не могли кричать.
Ад наяву!!! Самый настоящий ад наяву!
Однако винить было некого. Сидзуко убила человека. Сообразительный Митани укрыл их с Сигару в гробу и помог выбраться из особняка, словно нарядив в плащ-невидимку. Разумеется, ни Митани, ни тем более Сидзуко даже не подумали о том, что всего одна ошибка может привести беглецов в геенну огненную…
Все были уверены, что девушка убила Сайто, однако как именно это произошло, она не помнила. На заседаниях суда Сидзуко могла ссылаться на потерю памяти или что-то ещё, иными словами, у неё был шанс оправдаться. Но в страхе перед судом и казнью девушка попыталась сбежать, и теперь её ждало наказание гораздо более суровое, нежели виселица, — сгорание заживо. Судьба была к ней крайне жестока.
Однако вернёмся к Митани. Юноша с таким рвением уговаривал Сидзуко сбежать, так почему же он до сих пор не пришёл ей на помощь?!
Вдруг страшные подозрения оказались небеспочвенны, и Митани действительно являлся гнусным человеком без губ? Не он ли придумал эту уловку с гробом, чтобы обречь несчастную на адские страдания?
Но из-за чего Митани мог затаить злобу на девушку? Неясно. Однако если всё это правда, то нельзя не признать: хитроумный план монстра увенчался успехом. Ведь более жестокую пытку сложно и представить!
Вскоре страдания Сидзуко стали воистину невыносимы, и мне даже страшно излагать их на бумаге. Огонь облизывал подол платья Сидзуко и брючки Сигэру. Беглецам некуда было деваться, ведь они лежали в тесном ящике, который ограничивал их движения. Более того, когда мать с сыном собрали остатки сил и вновь начали колотить по крышке, они тут же поняли, что выжженное ненадёжное дно вот-вот развалится на части. Осознав, что крышку никак не сломать, Сигэру и Сидзуко лишь кричали и плакали изо всех сил.