— Прости, у нас ничего не выйдет. — девушка замерла, прищурилась и окинула графа взглядом ревнивой жены.
— Почему вы в этом так уверены? — строго спросила она, попаданец нервно потёр шею и отвёл глаза. Нужно быть идиотом, чтобы этого не понять.
— Ну, у меня много врагов, так что мне пока рано заводить семью, а тратить твоё время напрасно, просто чтобы скрасить досуг в приятной компании как-то слишком, не находишь? — девушка недовольно фыркнула.
— Разве сорока лет недостаточно?
— Что, прости? — нахмурился вампир. Ему же послышалось, да?
— Я говорю, разве сорока лет обязательных ухаживаний недостаточно? Ох, поймите меня правильно, я не прошу у вас ничего. — она замахала руками, — Мне ничего не нужно, и статус вашей жены тоже. — граф даже не знал, отчего растерялся больше: от срока, ну пусть будет помолвки, или от того, как сама вампирша относится к их возможным отношениям.
То ли она обезумела от любви и потеряла голову, наплевав на все обычаи и традиции, то ли заразилась от кого-то из попаданцев последними земными веяниями — отношения ради отношений и ничего лишнего.
Их страна, та, где он сейчас проживал, была далеко не мягка с женщинами и для Маниэр иметь добрачные отношения даже такого, как сейчас, почти платонического характера, смертный грех.
Её не то что будет после практически невозможно выйти замуж — повезёт, если не убьют, как распутницу, скормив лесному зверью или забив камнями. Однако же Маниэр, похоже, уверенно двигалась навстречу своей погибели. Ладно, одно дело пока Степан граф — те же Вальдернеские её тронуть не посмеют, от него зависит их бюджет, но что с ней станет, когда попаданец превратится в обычного вампира, без титулов и власти?
Тут он не о себе должен думать, а о ней. Ох, если б только существовал способ обезопасить её жизнь, он бы им воспользовался.
— Ты сказала, что тебе от меня ничего не нужно. Тогда зачем это всё? — он неопределённо махнул рукой, окидывая взглядом весь зал, — Ради чего мы здесь? — пытливо произнёс вампир.
Степан желал понять, зачем ей эти отношения. Неужели… это не более, чем приказ от совета старейшин, и она просто его выполняет?
Граф криво улыбнулся.
Будь всё так, это было бы прекрасным исходом для них обоих.
Маниэр тихо отвела глаза, она не знала ответа на вопросы. Прекрасно понимала, что плывёт против течения и стоит ей хоть немного не рассчитать силы — захлебнётся и утонет. Но и сдаться она не могла.
Хотя и была обязана.
Связь. У них её не было.
Пары у драконов, омеги и альфы у оборотней, связь у вампиров.
Если б между ней и графом возникла связь, то даже совет старейшин и слова против не сказал — наличие связи бы гарантировало крепкое и одарённое потомство.
Но у неё есть лишь чувства и ничего больше. Никакой отметины, никакого знака, хотя бы смутно намекающего на то, что у них есть связь.
Наличие чувств при связи — вполне естественно, связь без чувств тоже распространённое явление, но чувства без связи считались чем-то нездоровым.
Любовь без связи и не любовь вовсе.
Связь нельзя было контролировать, разорвать или создать искусственно, она просто появлялась и всё. И потому любому бы из клана действия Маниэр показались бы крайне безрассудными.
Но она никогда прежде не встречала такого мужчину, как граф Кифен. Да и кто бы мог подумать, что она, внучка главы совета старейшин, совершит такую несусветную глупость — влюбиться в переселенца!
Её с детства хвалили за рассудительность, умение отделять чувства от долга, рациональность и сдержанность.
Сейчас же она сидела с господином в ресторане и лихорадочно думала, как избавиться от всех препятствий на их пути.
Чтобы совет старейшин допустил эти отношения и не разлучил их, они должны приносить какую-то экономическую и политическую выгоду.
Но разве Вальдернеские вообще способны что-то предложить графу? Он буквально кормит и обеспечивает их, а в Маниэр старики увидят лишь дополнительный рычаг давления на господина Кифена и станут вытягивать деньги с ещё большим рвением.
Степан отвернулся, старательно пытаясь спрятать глаза. Она слишком долго молчит, возможно и не собирается ничего говорить. Что ж, видимо, ей нечем ответить на его вопрос. Из этого легко понять — это не то, о чём легко сказать, впрочем, он с первых дней знал, что она шпионит за ним, попаданец был готов к этому. Только вот отчего же на душе так горько?
Разве он не должен радоваться?
Даже если её чувства настоящие, не притворные, будет лучше для всех, если они сегодня остановятся на этом моменте и не зайдут дальше скромного ужина. Граф и шпионка — они изначально были врагами, старательно скрывающими очевидную правду друг от друга, он помогал ей, она оставалась полезной ему, вот и всё.
Вампиру стало тяжело. И титул, и тупой герцог, и чёртов клан и эта любовь… Слишком много всего навалилось, не давая и минуты передышки. Он надеялся отдохнуть, когда попал в этот мир, а не батрачить как самый рабский раб! И что теперь? Сутками не спит и работает! Нет, он не против работы, он против того объёма, что вот-вот похоронит его прямо на рабочем столе.
И да, граф вполне разделял негодование Веце — тоже хотел лечь на пол и постенать о том, как жизнь не удалась и много работы, и вообще, с какой стати это всё должен делать он один?
Жаловаться, увы, времени не было.
Степан едва слышно вздохнул. Он вырвал время из своего плотного графика только для того, чтобы лишний раз убедиться, что принял правильное решение. И это печалило. Приняв столь неожиданное приглашение, попаданец надеялся, что в итоге их разговор не выльется в это. Но они оба сидели и мрачно молчали, не зная, что сказать.
Он ожидал, что Маниэр развеет его опасения, ну, скажет там: “Я не шпионка и не докладываю о каждом вашем шаге совету старейшин” или “ Я тут вовсе не из-за приказа старейшин, вы не подумайте!”. Граф бы с радостью оказался обманутым и повёлся на низкопробную очевиднейшую ложь. Закрыл бы глаза и сделал вид, что не замечает. Но безмолвная честность девушки резала не хуже ножа.
Глава 47, про тех, кто напрочь сжег мосты
Маниэр, разумеется, и не подозревала о своей “безмолвной честности”, пытаясь придумать повод остаться подле господина и после того, как его лишат титула. Времени не так много, так что план родить ребёнка не подходил.
Да и вряд ли бы такое прокатило — она уверена, граф её и на пушечный выстрел к своей постели не подпустит. Пусть подобное и будет иметь для неё последствия, но какая разница? Если её выгонят из семьи или из клана, разве это не упростит задачу?
Но если господину удастся вернуть… впрочем, какое тут может быть “если”? Когда господин вернёт свой титул, остаться с ним рядом будет реальнее, принадлежа клану Вальдернеских.
Девушка задумчиво потыкала вилкой в мясо на тарелке. Это отбивная или стейк? Хотя какая разница, она в этом совершенно не разбирается. Вкусно и ладно.
Маниэр бросила мимолётный взгляд на графа, повисшее между ними молчание давило. Она уже и забыла, что он задал ей вопрос, странно улыбнулась и продолжила трапезу.
— Маниэр, скажи мне, что такое любовь? — слова вырвались сами, впрочем, именно это он хотел понять. Что значит любовь для такой, как она? Для выросшей в другой культуре, среди другого менталитета?
Слишком много отличалось, вдруг и любовью здесь считают совсем другое?
— Я не знаю. — она поправила волосы и посмотрела ему прямо в глаза, — Любовь это просто любовь. Другие слова здесь будут лишними. — вампир чуть наклонил голову, вроде она и ответила, но ничего не сказала.
— И всё же? — настоял он. Девушка чуть нахмурилась, отложила вилку и со взглядом “вы сами напросились”, начала:
— Мы привыкли вешать много ярлыков на это слово, привыкли прикрывать им многие проступки и грехи, просить прощения и понимания, прикрываясь громким “люблю”. Любовью можно назвать взаимопомощь, простейший симбиоз или взаимопонимание, притяжение, желание позаботиться… Но то, что будет любовью для кого-то другого, может не являться ею для вас или меня, понимаете? Ваш вопрос изначально был неправильным.
— Тогда что значит любовь для тебя? — произнёс граф. Маниэр невольно опустила взгляд. Зачем он так настойчиво расспрашивает её об этом, если до этого ясно дал понять, что между ними ничего не может быть?
Вряд ли он передумал всего лишь из-за пары минут флирта и ужина в ресторане. Очевидно, что граф хочет услышать правду, оценить, насколько она вообще способна осознавать, что говорит. Но Маниэр же не дура.
Неужто господин считает, что она, как малолетка, просто решила поиграть в любовь?
— Сложно сказать, — улыбка её погасла, в глазах промелькнула печать, — раз вы спросили об этом, значит, сомневаетесь в моих чувствах. Я понимаю, можете ничего не говорить. — она вздохнула и промокнула рот салфеткой. — Что же до меня, то любовь — это оставаться рядом и поддерживать. Как бы тяжело ни было и чего бы это не стоило. Любовь — это всегда оставаться на вашей стороне. Даже если весь мир от вас отвернётся. — граф отвернулся.
Даже если весь мир отвернётся… как иронично, ведь именно в такой любви он нуждался, именно этого желал. И от этой любви осознанно отказывается прямо сейчас.
— Ты делаешь мне больно своими словами. — тихо ответил попаданец.
— Я знаю. Ваши слова ранят не меньше, имейте это в виду. — обиженно сказала она.
— Обычно мы почти не разговариваем, да? — вампирша кивнула. Граф постоянно в работе, и говорит только о делах, простых разговоров они почти не вели.
— Вы не мастак общаться с девушками. — граф едва слышно хохотнул. Да когда б он успел? И разве кроме неё рядом с ним кто-то был? С другими девушками у него, мягко говоря, нет ни единого шанса. Кому нужен вампир?
— Ну знаешь, раньше я был весьма обаятелен. Это лицо мне немного не идёт. Оно, как бы сказать, чуточку кровожадное. — хохотнул попаданец. Вампирша невольно улыбнулась, но увы, сейчас не подходящее время для веселья.