Ибенир, запоздало придя в себя, вонзает кинжал вампира в черного мага, всаживая по самую рукоять в самое сердце.
А маг улыбается мрачно, сквозь боль, держится изрезанными пальцами за лезвие, торчащее из-под ребер, дышит хрипло, с присвистом, с глухим бульканьем крови в легких.
— Недурно, граф. — бросает темный архимаг вампиру через плечо, пинком отшвыривает от себя Керналиона, и голыми руками гнет прочное лезвие посоха, а после, не давая вампиру отойти от удивления, дергает оружие резко вперед, позволяя ему пройти целиком сквозь его тело. Вот и прекрасно, Кифен теперь безоружен.
И отбрасывает посох в другой конец зала.
Оборачивается к попаданцу уже полностью и насмешливо постукивает пальцем по кинжалу, торчащему из тела.
— Заберешь свой сувенирчик или мне его тоже выкинуть?
Вампиру хочется нервно рассмеяться, да только времени ни для истерики, ни для пары секунд эмоциональной разрядки нет. Степан говорит себе, что идея выглядит чуть… сомнительно, но в его-то случае сомневаться только и остается. И вцепляется в рукоять кинжала, всем весом наваливаясь на чернокнижника и вливая через рукоять светлую магию.
Архимаг морщится, как от зубной боли, когда ударяется головой о каменный пол, а грузный тяжелый вампир придавливает его собой сверху.
— Граф, вы не находите нашу позу слегка двусмысленной? Боюсь, если слухи об этом дойдут до вашей невесты, она нас неправильно поймет. — глумится чернокнижник, пока попаданец возится с кинжалом, пытается расковырять чужую грудную клетку и непрерывно обжигает светлой магией.
Где-то неподалеку Эрним, бесстыдник, прячет смех кашлем. И Степан обозленно понимает, что продолжать скрывать свою силу в нынешней ситуации — изощренное самоубийство. А он умирать не планировал, у его ведь и правда Маниэр есть, ох, ну почему этот черный маг просто не сдохнет уже⁈
— Кифен, да сколько можно возиться? — шипит дракон и воздушной волной скидывает вампира с архимага, в этот раз куда осторожнее. Слишком уж увлекся попаданец убийством, не заметил, как чуть заклинанием не удушили.
— Уважаемый герцог, вы портите мне всё веселье! — с досадой упрекает Ибенира архимаг, — Я искренне поражен, как кого-то столь чопорного терпят ваши вассалы. И как мы только находили прежде общий язык? — наигранно ужасается бывший министр чего-то там, потому что сейчас это уже совершенно неважно. Ну, то есть важно, но чуть позже, когда Керналиону придется всю ту сферу чистить и исправлять все после чернокнижника, — Мне больше по душе общаться с такими яростными юнцами, как граф. — встает с пола, отряхивая изодранные одежды, и вздыхает. Красивый камзол был, жаль, — А вы, хоть и почти его ровесник, до скучающего осторожны. — и магией приволакивает к себе Кифена и бросает у своих ног. — Раз играть не хотите, тогда я вынужден стать серьезным.
И Степана все же пробрало на нервный хохот — то есть до этого сраный архимаг несерьёзен был, развлекался просто!
Но когда чужим сапогом прилетает под дых, вампир умолкает, с неприязнью шевелит во рту прикушенным языком и морщится от неприятного привкуса крови. Быть связанным чужой магией — крайне неприятно и неудобно, и вампир мысленно попрекает дракона и кардинала, не зрителями они ж сюда пришли!
Но и осуждать их тоже особо не за что, потому что, похоже, никто из них не знает ответа на главный вопрос:
Как убить темного архимага?
Они ведь и голову ему отрубили и насквозь пронзили, и в сердце тоже кинжал засадить успели, а ему все нипочём. И Степан, про которого временно забыли, глухо ударяет головой о пол, пока чернокнижник готовит какое-то очередное ужасное и длинное заклинание, а кардинал Эрним с Ибениром пытаются его остановить. Безуспешно, разумеется.
Добро всегда побеждает, так ведь? И попаданец насмешливо морщится от мысли, что он походу зло, раз вроде как проиграл и конец, как ни глянь, очевиден — попробуй грохни этого неубиваемого монстра! Сам в процессе сдохнешь.
Напряженно думает, медленно сбрасывая с себя чужую магию.
И как только герцог Касар черных магов убивал пачками? Наверняка же были и заклинания, и способы особые, эх, не тому попаданец у вампира учился, не про алхимию и зельеварение спрашивать нужно было. Ладно, думай, думай голова!
Граф почти закончил обезвреживать чужое заклинание, руки уже освободились, жаль посох сейчас далеко. Сжал кулаки, наблюдая, как Эрниму опять плохо, но на этот раз кардинал уже сам себе светлую магию в рот заливает, а Ибенир тем временем с каким-то хулиганской яростью продолжает портить чужой магический круг, пока черный архимаг грязно ругается и пытается подлатать и закончить заклинание одновременно, потому что прерываться на убийство сейчас нельзя.
Попаданец, глядя на круг, вспоминает вдруг, что видел похожий у Фегажских. Так-так, тот клан ведь один чернокнижник вырезал, без помощи посторонней, несколько сотен воинов с ним не управились. А спугнуло черного мага тогда… зелье для выведения пятен с пола. Да, кажется, оно.
Степан вот честно не верит, что получиться — с фига ли? Если уж башку этот архимаг отрастил, то с чего бы какой-то кислоты испугался?
Вампир встает и тут же падает снова, сбитый с ног телом дракона, которого швырнул ему под ноги чернокнижник. Голова звенит, в глазах на пару секунд темнеет. А, нет, это не в глазах — просто архимаг свое заклинание закончил.
— Идеи есть? — глухо уточняет у валяющегося рядом герцога. Тот рычит, держась за рваную рану на боку, и отрицательно мотает головой, — Чудесно. — тухло вздыхает вампир и осторожно вытаскивает ноги из-под раненого дракона, — Я попробую отвлечь его, а вы пока у кардинала подлечитесь. — достает из пространственного хранилища концентрат того ядерного зелья, открывает пробку, закашлявшись от резкого запаха, и вливает туда светлую магию. Что б уж не мелочиться.
Эрним спешит к герцогу, но Степана сейчас куда больше заботит сработает ли зелье, и не задохнуться ли остальные ненароком? Впрочем, не попробует, не узнает! И швыряет склянку в черного мага.
Зелье и правда чистит пол — капли, стекающие с чернокнижника, дырами разъедают магический круг, почти сжирая его, а маг корчится, уже совсем не так, как раньше, когда смеха ради бить себя давал. Хрипит беззвучно, упав на колени, раздирает дикой чесоткой кожу, а Степан понимает, что он, похоже, все же бездушная скотина, потому что голову озаряет гениальная и неповторимая в своей жестокости идея.
Но да плевать, попаданец ведь изначально роль антагониста и отыгрывал, на героя он, как ни глянь, не тянет, так что и думать нечего. Достает ещё одно зелье, так же густо вливает светлую магию и решительно идет прямо к чернокнижнику.
Чужая сила и остатки огромного заклинания неприятно жгут даже сквозь подошву сапог, вызывают болезненный зуд, разъедают дыхательные пути, и вампир рукавом стирает кровь из носа. Рывком хватает темного архимага за волосы, запрокидывая голову того назад, и насильно впихивает открытую склянку в рот.
Черный маг вырывается, пытается выплюнуть зелье и захлёбывается, хлещет темной силой, голыми руками царапает, оставляя широкие кровавые полосы, Степан шипит, ему от чужой силы сейчас так же больно, как и архимагу от светлой магии. Ибенир, прикрытый магическим куполом, пинает чернокнижника в живот, тот давится и остатки зелья заливается в легкие.
Дракон чуть отталкивает вампира, отбрасывает пустую склянку в сторону и зажимает рот темному архимагу. Придавливает к полу что есть мочи, вжимает в мраморную плитку до хруста костей, кардинал тем временем, шумно выдохнув, заканчивает подготовку и начинает безостановочно вливать светлую магию напрямую в тело чернокнижника.
Степан сидит на полу рядом, обессилев, зажимает глубокие кровавые царапины рукой и кидает маленькие заклинания в архимага. На что-то масштабное его не хватит — голова кружится, перед глазами плывет, и вампир в этом болезненном мареве забывает даже, что это так черная магия, которой он надышался, влияет. Жмурится от острой рези в глазах, пока Керналион и кардинал добивают архимага.
— Умер. — минуту спустя облегченно произносит Эрним, опуская дрожащие руки. Весь резерв исчерпал, теперь ещё сутки лихорадить будет после столь резкого выброса силы.
— И как ты до зелья додумался? — сипло спрашивает герцог, пока тонкая пленка заклинания, покрывающего весь зал, исчезает. Попаданец зажимает пальцами кровоточащий нос и косо смотри на дракона, мол, вам нормально на мёртвом чернокнижнике и дальше сидеть?
Керналион встает, протягивает руку вампиру, помогая подняться, и дает носовой платок.
— Когда у Фегажских с черным магом впервые столкнулся, у меня тогда ещё не было… магии. — поясняет попаданец, — Веце с испуга швырнул в того мага зелье экспериментальное, тогда сработало, спугнуло. — пожал плечами, мол, а сейчас-то вариантов особо и не было.
— Подлечить кардинал нас не сможет, а жаль. Придется вызывать священника и лекаря. — прицыкивает герцог, оглядывая себя и графа Вальдернеского, — Ты как, полчаса ещё подождешь? — зашедшие слуги уводят взбудораженных предобморочных министров, настежь открывают окна, чтоб проветрить, и свежий чистый воздух приносит небывалое облегчение.
— Жить буду. — хрипло отозвался вампир. И словно в опровержение своих слов опасно пошатнулся, не упал лишь потому, что его придержал дракон, — Голова кругом. — сердито процедил Степан, кося негодующий взгляд на поверженного чернокнижника.
— Вот и нет у короля больше министра здравоохранения. — заключил герцог, проследив за взглядом попаданца, — Хорошо же он о здоровье народа пекся! — процедил Ибенир уже язвительно. Граф хохотнул, мда, вот вам и честная открытая политика Рипанниса, в министрах целый темный архимаг засел. Типа, ничего личного, только жертвоприношения после работы и маленькие ритуалы в обеденный перерыв.
Керналион бросил взгляд на посеревшего вампира, совсем плох, и как только на ногах стоит? Видать, отменяется сегодня просмотр первой партии освящённого оружия. Дракон потер лоб, и какой в тех мечах теперь вообще смысл, если они почти бесполезны в реальном бою?