Полукровку подобный расклад в принципе устраивал — хозяин не дрался где-нибудь с монстрами, прикрывая собой родовитую тушку дракона, не бросался дикой кошкой на чернокнижников и в общих чертах не подвергал свою жизнь опасности. Ну-с, именно так Веце считал и этими мыслями себя успокаивал, пока господин, кашляя кровью, не потерял сознание.
И перепуганному полукровке как-то не до рассуждений о безопасности стало. Нет, как вообще можно было в лаборатории, самом защищённом месте замка, себя до такого довести? Чего граф на этот раз нанюхался⁈
Веце оттащил Степана в соседнюю комнату, закинул на кровать и проверил состояние заклинанием. У амбициозного бестолкового господина были обожжены слизистые пути и присутствовало общее истощение.
— Опять ничего не жрал, гадина такая! — сквозь зубы выплюнул Веце, чувствуя себя сиделкой какого-то дряхлого немощного старика, которому и кашу разжевывать надо, и пеленки менять.
Нет, у вампира, конечно, все было не так плохо — до пеленок там ещё далеко, а вот насильная кормежка уже актуальна.
Веце споил бессознательному графу литр крови и пошел убирать бардак в лаборатории. Бардак — это громко сказано, но полукровке, рассерженному и негодующему, хотелось сильнее проникнуться собственной значимостью в эту минуту, поэтому легкий рабочий беспорядок, какой совершенно естественен в процессе изготовления артефактов и зелий, обозначил звучным «свинарник».
И зачем господину опять какие-то защитные артефакты? Если не жрет ничего, то маны, ясен пень, на атаки хватать не будет, и на магический купол тоже. Лучше б хозяин себе артефакт для кормежки по расписанию придумал — приклеил бы к зубу, и в определенное время артефакт бы сам ему кровь из запасов в рот заливал.
Но нет, глупый неразумный переселенец пытается свою обороноспособность поднять. Дурачье!
Негодование Веце длилось относительно недолго — часа два, после полукровка сам поел и как-то резко вдруг подобрел. Наверно его тоже нужно вовремя кормить.
Шиара упала на колени перед Маниэр, горько рыдая, цеплялась за юбку одеревеневшими пальцами и не давая сделать даже два шага назад.
— Пожалуйста, сестра. Мне больше не к кому пойти! — Маниэр рвано выдохнула, что она может сделать? Она столь же беспомощна, — Тебя дед послушает! Умоляю, помоги! — всхлипнула, выпуская из слабых рук ткань, и склонила голову до самой земли, касаясь лицом холодного грязного пола.
— Шиара, — прошептала Маниэр немеющими губами, — я уже ходила к нему. Он отказал. — и напряженно сжала подол. Они обе абсолютно бессильны, и осознание этого холодной изморосью ползло по позвоночнику и заставляло мелко трястись от страха и горечи, от беспомощной ярости, клокочущей в груди.
— Маниэр, попроси хотя бы сказать нам, где он! Я сам отправлюсь за сыном! — муж Шиары опустился рядом, прижимая жену к себе.
— Фират! Не неси чуши! — произнесла Маниэр рассерженно, — Глава Доллир приказал вас убить, если вы покинете гнездо! — разве могла она отправить их на верную погибель, зная, как строг и жесток бывает дед? Глава совета не делал различий ни для кого, но суровее всего был к своей семье. И Маниэр, его любимица, усвоила эту истину лучше кого бы то ни было в роду.
— Но не можем же мы просто сидеть, зная, что нашего ребенка жестоко убивают в Риюте! Он мое единственное дитя, сестра, прошу, сделай хоть что-нибудь! Помоги! — простенала безутешно Шиара, содрогаясь от сжимающих горло рыданий, задыхаясь в своем непроглядном отчаянии.
— Шиара, — прошептала Маниэр горько, ломано, — вампиры никогда не приходят за своими. Даже за графом никто не пришел, когда его держали в Априоше. За графом, которого мы ждали столько столетий. — и сказать, что Шиаре лучше смириться со смертью ребенка, Маниэр попросту не смогла.
— Не будь такой бессердечной, сестра, я что угодно сделаю, я слугой твоей стану, только спаси мое дитя! — и взглянула на Маниэр красными заплаканными глазами.
Маниэр с болезненно нахмурилась, какое же это великое горе, выйти замуж по любви, какая мука, родить желанное дитя, какой ужас быть при всем этом вампиром.
Ждет ли и ее то же самое, когда они с графом официально сочетаются браком?
Маниэр до крови закусила губу, стоять на ватных ногах было невероятно трудно, и ее разрывало меж двух огней. Риют — второй Априош, так же опасен, так же безжалостен, и попросить Кифена сунуться туда, то же самое, что позволить ему умереть. Но и не попросить помощи, когда есть крохотный шанс спасти сына сестры?
Нет, она не должна об этом думать, ей запрещено! Дед приказал держать отношения с графом в строжайшей тайне, видеться им до свадьбы запретил, только изредка письмами обмениваться разрешил. И если она сейчас свяжется с Кифеном, если он на ее безумную просьбу откликнется, то все станет слишком уж очевидным.
А ребенок в Риюте уже больше четырех дней, возможно давно уже мертв. А Кифен жив. И Маниэр боялась потерять будущее и Степана ради призрачной надежды.
Но Шиара с Фиратом так долго ждали рождения своего сына, так горевали, столько лет носили позор бездетности, и теперь, когда Шиара неплодна из-за последнего выкидыша, как хватит духу у Маниэр попросить сестру сдаться?
Маниэр сморгнула подступающие слезы, Шиара всегда была такой сильной и непоколебимой, с высоко поднятой головой сносила все оскорбления из-за своего бесплодия, так отважно вытребовала у деда право выйти за того, кто ей люб, была настоящим примером, путеводной звездой для Маниэр.
А теперь стояла на коленях, сломленная и истерзанная горем, и видеть Шиару такой было невыносимо для Маниэр.
— Мне не нужны слуги Шиара, граф меня оставил, что я могу? — глотая горькие слезы промолвила Маниэр, — Мы даже не знаем, жив ли он. Если и жив… Мне в Риюте не выжить, может, как маг я и сильна, но тебе и самой известно, что на мне сдерживающий артефакт. Если убью больше десяти человек в день, то умру сама. А там даже защитить ни себя, ни его не смогу.
— Разве дед не снял его с тебя?
— Он хочет, чтоб я ещё лучше контролировала свою силу и избегала случайных жертв. И не нарывалась на неприятности. — и стыдливо отвела глаза. Она не хотела жертвовать Степаном. Не хотела лгать сестре. Бессознательно огладила тонкий браслет, сжимающий запястье, и поежилась.
Ее магия была буйной, и хоть Маниэр давно уже научилась управлять ей, дед запретил ей снимать сдерживающий артефакт, чтоб она нехотя не натворила дел. И убийство жителей Риюта ею, невестой графа, Доллир не простит. Сейчас, когда отношения с другими натянуты болезненно остро, любой неосторожный шаг, любое слово могли повлечь за собой непредсказуемые последствия для всего клана.
Старейшина всегда поступал до одури хладнокровно, во благо большинства. Сегодня жертвой стала семья Шиары.
— Неужели нельзя ничего сделать? — хрипло спросил Фират, и Шиара вторила мужу горьким завыванием.
— Я… — Маниэр болезненно прикрыла глаза, ненавидя себя за эту мимолетную слабость, — попробую написать графу. Если кто-то может вам помочь, то только он. — но она ещё не слышала новостей о победе над архимагом, все эти дни тайно пыталась вызнать местонахождение племянника и молила деда помочь.
А коли б знала, ни за что бы не написала того письма, ни за что бы не стала втягивать его в свои проблемы.
Глава 10за тех, кто очень любит вилы
— Ты мелкий подлый неблагодарный засранец! — пророкотал Степан, швырнув в полукровку книгу. Веце вильнул вправо и продолжил убегать, ха, хотел бы господин, давно б уже его прибил, а сейчас просто запугивает.
— Могу сказать про вас то же самое! — передразнил вампира Веце, снова уклоняясь, — Хоть бы жалкое «спасибо» сказали! — крикнул через плечо и с разбегу врезался в стену.
— Я столько мог успеть за эти три дня. — рассерженно посетовал попаданец, схватив пацана за ворот и потащив в сторону кабинета, — А теперь времени толком не осталось, и вообще, кто дал тебе право так самовольно распоряжаться моим графиком⁈
— Вы пустоголовый болван. — слезливо прогундосил Веце, зажимая разбитый нос, — Даже о своем здоровье позаботится не можете, какое вам графство?
— А ты, значит, можешь? — ехидно процедил вампир, закинув язвительную тушку Веце на кресло, — Ещё раз подобное повторится, и спать будешь на улице.
— Вы бессовестная бесчеловечная тварь! — сообщил Веце, меняя платок. Кровь из носа почему-то не спешила останавливаться.
— Вот и не забывай об этом, когда в следующий раз будешь причинять «добро». — пыхнул граф, садясь за стол, — Мне теперь всё оставшееся время придется беспрерывно разгребать дела. — и мрачно кивнул на почти пустой стол, где сиротливо лежало три письма и невысокая стопка бумаг.
— Я вел документацию и в ваше отсутствие, и пока вы спали. — оскорбленно вздернул подбородок Веце, — И посему не вижу никакой проблемы в текущей ситуации. — высморкался кровью и продолжил обличающую речь, — На послезавтра у вас уже назначено посещение Лишьенских, я получил официальное разрешение. Проверил всю документацию по ресторану, движение денег на ваших счетах, отправил в аукционный дом три новые партии этих ваших бомбочек для ванн и той алхимической капустной бумаги, дважды прибрался, пополнил запасы крови и посетил с инспекцией четыре поселения. Я работал вместо вас как проклятый, а вы вместо благодарности…
— Веце, — граф подпер голову рукой, — Из-за тебя качество нашего товара упало, ты смешал порошок для бомбочек в неправильных пропорциях, и теперь мы теряем постоянных покупателей, они разочарованы в моем товаре. Уже одно это меня невероятно злит. — осуждающе зыркнул на полукровку, — Поступивший отчет от ресторана был испорчен, когда ты сломал прошлый стол и все здесь залило чернилами. Поэтому тебе пришлось… а, нет, ты, полный гордости и нежелания признавать ошибку затребовал все отчеты за год, прикрывшись сверкой и налогами. И теперь у нас нет и этих документов, ведь ты случайно растопил ими камин. И Веце, я даже не знаю, какого хрена ты вообще огонь разжигал? И где в замке камин нашел тоже! Только с Лишьенскими не накосячил, и то лишь потому, что просто отправил им уже готовое и написанное мною письмо.