Ребенок отразил позу взрослого вампира и послушно пополз, когда граф жестом подозвал его к себе.
— Показывай язык. — приказал попаданец. Вампиреныш раскрыл рот и вздохнул, без клыков было непривычно и неуютно. Поскорее бы новые отрасли.
В полумраке палатки разглядеть что-то было трудно, Степан зажег в руке маленький огонек света. На языке вампиреныша все ещё остались слабые следы печати, но больше всего вампира смущала длинная белесая полоска на языке. Неужели шрам?
Отпустил язык и похлопал рядом с собой. Мальчик сел, прижавшись холодным телом к теплому взрослому.
— Звать тебя как? — спросил вампир так, чтоб отвлечь внимание. Подвесил магический огонек повыше, чтоб лучше оглядеть мелкого и устало поморщился от ноющей боли в спине.
— Яниаль. — скрипяще отозвался ребенок, согревая босые ноги ладошками, и осторожно посмотрел на своего спасителя. Взрослый вампир почему-то никак не представился, только сказал, что знает маму и тетю.
Мальчик уткнул холодный нос в колени. Тетю Маниэр все знаю, ее прадедушка больше всех любит. И глава рода тоже раньше любил, но потом почему-то бросил. А она ведь такая красивая! Наверно просто дурак этот Кифен, раз так поступил. Все переселенцы глупые.
И пока ребенок мысленно полоскал имя недобросовестного графа и раздумывал, кем же является его благодетель, Степан прикидывал, как бы потактичнее да помягче задать вопрос.
— Что у тебя за шрам на языке? Прикусил сильно? — спросил прямо, решив, что маяться с нежностями и неловкостями в их-то положении смысла особо нет.
Попаданец прошел через Априош, Яниаль через Риют, так что должны вроде как понимать друг друга, да?
Вампиреныш чуть приподнял голову и через силу выдавил:
— Н-нет, люди отрезали его, чтоб было удобнее вырезать печать, а потом прирастили зельем назад. — и снова уткнулся в свои колени, пряча зажмуренный взгляд. Он не хотел вспоминать, но раз взрослый спрашивает, значит это важно, поэтому Яниаль мужественно вытерпит расспросы и ответит на все. Все же этот дядя вампир его спас, рискуя тоже в плен попасть.
Граф сурово поджал губы, сейчас растекаться в соболезнованиях и жалости нельзя, пока Яниаль относительно спокоен, лучше расспросить и о других увечьях. Так он хотя бы сможет ему помочь.
— Есть ещё сильные ранения? — произнес попаданец отстраненно, раздумывая, что делать с вырезанной печатью на языке Яниаля.
— Глаз. — шепотом ответил вампиреныш. Граф наклонился ближе, повертел лицо в руках и взглядом спросил, мол, а что с ним не так? Синяк как синяк, — Его нет. — и у вампира отчего-то кончики пальцев защипало от холода.
— Ещё что-то? — голос соскользнул на хрип то ли от холода осени, то ли от пугающих мурашек, табуном пробежавших по спине.
— Это было самое страшное. — и моргнул. Иллюзия идеально имитировала движения, графу потребовалась минута, чтоб собрать мысли в кучу.
— Ты настоящий мужчина, Яниаль. — проговорил Степан, — И большой молодец, что смог вытерпеть всё. — вампиреныш опустил глаза. А что ему оставалось, кроме как терпеть? У него разве был другой выход?
— Спасибо, что забрали меня оттуда. — тихо сказал мальчик, устало прикрыл глаза и уснул. Степан уложил его на свое место и задумчиво взглянул на свою руку — в исцеляющей магии он не силен, зелья помоги с ранами, но они не всесильны. Да и если тело истощено, то никакая регенерация не поможет.
Обычной магии у графа сейчас в резерве почти нет, а подпитать ребенка чем-то нужно. Остается только светлая.
Попаданцу эта идея казалась немного сомнительной — все ж вампирята питаются исключительно магией, не станет ли хуже? Но выбор невелик, да и вреда светлая магия никому, кроме чернокнижников и монстров, не причинит.
Осторожно направил поток магии к Яниалю и начал вливать. Внешне ничего не менялось, только усталость на графа вдвое сильнее накатила. Степан зевнул и лег на свободный спальник. Нужно отдохнуть, а там уже видно будет, что делать.
— Дядя, просыпайтесь! — вампиреныш встревоженно тормошил Кифена, — Там сигнально заклинание сработало, проснитесь же!
Степан через силу продрал глаза, в кромешной темноте виден был только светящийся глаз Яниаля — иллюзионный флюоресценцией не обладал.
Заклинание и правда било тревогу, вампир резко сел и проверил периметр магией — всего-то мелкий монстр, тварюшка их даже не заметила, просто подошла слишком близко к границе.
— Ничего опасного, спи дальше. — бросил Степан и завалился назад. Ещё пара часиков, и маны на обратный портал хватит.
Яниаль забрался в свой спальный мешок и застыл, прислушиваясь к звукам ночного леса. Ему было страшно вот так просто лежать, беззащитным и слабым. И как только дядя не боится? У него ведь сейчас почти нет маны, он тоже не сможет себя защитить, но так спокойно спит!
А, наверно это потому, что взрослый был умнее и не попадался в руки людям, наверно дядя очень хорошо умеет прятаться и убегать. Вот бы и он, Яниаль, умел.
— Дядя, вы не боитесь, что те люди снова придут за мной? — спросил мальчик, ежась от ночной стужи, пробивающейся даже сквозь толстый теплый спальный мешок.
— Даже если нас с тобой поймают, — начал пессимистично Степан, — То думаю ничего страшнее, чем уже было, они не придумают. — и в голове попаданца это звучало вполне ободряюще.
— Но я не хочу, чтобы они снова делали мне больно. — поежился вампиреныш, — И глаз у меня остался совсем один. Я тогда совсем слепым буду.
— И то верно. — согласился граф, — А ты вообще как к ним попал, малой? — вампиреныш шмыгнул носом.
— Мы гуляли рядом с Проверешским лесом, всех детей туда повели на растения смотреть, а люди вдруг напали на нас и украли меня. Часть детей успели спасти взрослые, а некоторых злые человеки убили прямо там. — и стиснул зубы от обиды. Это ведь их земля, они не обижали людей, почему те пришли и принесли такое горе его клану? Разве это честно?
— Подожди, подожди, но разве Проверешские леса не личная территория клана? — попаданец даже приподнялся от удивления. Неужели бесстыжие люди посмели зайти на земли вампиров, устроить бесчинства и выкрасть ребенка⁈
— Да, но они все равно почему-то напали на нас. — ответил подавленно Яниаль, — Дядя, вы большой, может, вы понимаете, почему они так поступили? — граф потерянно мотнул головой. Увы, он все прекрасно понимал, но правда эта никак не приносила облегчения.
— Яниаль, ты хорошо запомнил Риют? — спросил Степан. Вампиреныш прищурился с сомнением, потому как вопрос больше походил на угрозу, но все же кивнул, — Знаешь, почему те люди так поступили с тобой? — хмуро взглянул на расстроенного вампиреныша и шумно выдохнул.
— Нет. Я их не обижал. Может потому что их когда-то обидел другой вампир и они решили отомстить? — сжался и обнял колени руками.
Глава 12за тех, кого все ненавидят
Степан откинул голову назад. Доброта к другим для вампира — яд. И теперь он понимал и видел это слишком хорошо. У его расы не было права жалеть других, задумываться о чужих мотивах или пытаться оправдать чужие грехи. Вампиры должны были выживать, а не отдавать себя в жертву в угоду чужой беспросветной ненависти.
— Нет, Яниаль, они так поступили, потому что ты вампир. Не эльф, человек или дракон, а вампир. Этой причины им вполне достаточно. Во внешнем мире, за пределами клана, вампиров ненавидят так сильно, что готовы разорвать на куски голыми руками. Там, снаружи, за землями Вальдернеских, никому не нужна причина, чтобы убить тебя или меня. — и тошнотворна правда отравленными иглами пронзала сердце. Степан знал, что герцог примет сторону Риюта, хочет того дракон или нет, но обязан будет заступиться за людей.
Что ж, в этот раз Степан и правда виновен, остается лишь понадеяться, что этим сволочам тоже перепадет наказание. Хотя в том, что тяжелее всего придется ему, графу Кифену, попаданец не сомневался.
Ха-а, что ж, в этот раз он покрайней мере действительно почти устроил резню, хотя сейчас явно не в том умонастроении, чтоб жалеть тех бесстыжих жестоких полоумцев. Да, большую часть людей сожрали монстры, так что Степан тут почти не виноват, но руки свои уже замарал. И если после Априоша он, несмотря на все оскорбления и поношения, имел право гордо поднимать голову, то теперь…
Все так сложно. Он не хотел убивать, он просто хотел выжить, те люди сами ведь на него накинулись, осознанно взяли в руки оружие, хотели задавить числом вампира. Гх, и больше всего в этой ситуации графа пугало то, что совесть даже не трепыхалась, спокойно залегла где-то на дне и упрямо закрывала глаза на произошедшее, словно оправдывала.
— Но есть же закон, который запрещает так делать. За убийство разве не смертная казнь? — промолвил Яниаль нетвердо. Герцог ведь специально ввел это правило, чтоб вампиров больше не убивали!
Граф хмыкнул, когда-то и он был полон этой опасной наивности.
— Как думаешь, кого накажут за то, что случилось в Риюте и за то, что они похитили тебя и убили твоих друзей? Их накажут или нас с тобой? — вызывающе спросил граф.
— Их? — неуверенно мявкнул Яниаль. Степан ломано улыбнулся, рушить чужую веру в справедливость оказалось до странного неприятно и болезненно.
— Нет, Яниаль. Накажут нас, вампиров. Накажут так, что весь клан будет стенать, а граф Кифен рвать на себе волосы и думать, что же ему теперь делать. — покачал головой Степан, — Вампир всегда будет крайним, даже если невиновен, даже если просто проходил мимо. Запомни раз и навсегда, в этом мире нам с тобой не рады. Вампира может понять только вампир, но если вампир попал в беду, никто не поможет ему. Быть вампиром, значит полагаться только на себя.
— Но вы ведь пришли за мной. — непонимающе обронил мальчик, — Почему тогда говорите, что вампиру никто не поможет, даже другой вампир? — правила клана, оставленные ещё предком Касаром, гласили, что вампиры обязаны помогать друг другу.
И вампиреныш не понимал, почему в клане действовал какой-то странный, неправильный негласный закон, по которому никто никому не протягивал руку помощи в беде. Вляпался — трепыхайся сам, не тяни за собой остальных.