– Прошу вас, проходите в зал. Мой хозяин ждёт вас, – поторопил нашу семью седой дворецкий, рукой указывая в сторону дома.
Да что там дома, дворца! Родители поблагодарили его, и, восторженно обсуждая сегодняшний вечер, ушли вперёд. Я же пребывала в прострации. Хозяин? Серьёзно?
Наблюдаю за дворецким некоторое время и замечаю одну вещь: он говорит всем одно и тоже. Слово в слово. С той же интонацией. Смешно, ей Богу! Он что же, запрограммирован говорить определённое предложение? Теперь мне жутко. Взгляд плавно перемещается от седого старика в винтажном костюме на открывающийся отсюда вид. Потрясающе! Весь лес, а за ним очертания города как на ладони. Людей становится всё больше, каждого из них я начинаю узнавать. Поток ветра пощекотал мои румяные щеки, отчего стало в сто крат холоднее, потому пришлось последовать внутрь этого просторного дома. Шаг за шагом, и музыка словно волной накрывает мой слуховой аппарат, отчего все трясётся и скулит. Передо мной высокие потолки, удерживают которые гигантские колонны греческого типа, мраморный пол под моими туфлями мозаичный, стены украшены фресками и арками, в каждой из которых висят копии картин великих художников, в том числе Пикассо, Да Винчи и Ван Гога. Но вишенка на этом пёстром торте – огромная, как два бульдозера, хрустальная люстра, висящая прямо над всем залом, полном людей. Роскошь этого дома, самих хозяев так и прёт, и складывается ощущение, будто я в этом сложном механизме ржавая шестеренка. Моя челюсть отвисла, но я успела её быстро подобрать. Да, это прекрасно… Музыка сменилась на более быструю и веселую. Скрипачи энергично и непринуждённо двигают кисти своих рук, отчего смычок создаёт прелестные звуки. Аж сердце замирает.
Ладно, не время расслабляться, нужно найти среди этой толпы Билла и поговорить с ним. Сегодняшний наш разговор вышел…
ужасным. Я правда обвинила его, но не со зла, мне просто тревожно. Когда любишь кого-нибудь, начинаешь бояться потерять этого человека или допустить то, чтобы с ним приключилась какая-то беда. Этого я себе не прощу. Мы чуть ли не потеряли друг друга в подземелье, ничего подобного не должно повториться. Полагаю, раз здесь собрался весь город, то и мэр со своим сыном должны присутствовать на торжестве. Было бы неловко пригласить всех, а мэра оставить в стороне. Мои родители стояли рядом с фуршетным столом, болтая с какой-то женщиной с широкой улыбкой и шляпой на голове. Интересно, пришёл ли сюда Генри? Только подумав об этом, меня кто-то хватает за руку. Тело покрывается мурашками, и я резко оборачиваюсь лицом к человеку. Он любит эффектные появления.
– Слава Богу, ты здесь, – выдохнула с облегчением я, натягивая довольную улыбку.
Теперь мне не так одиноко.
Генри, который явно переборщил с гелем для волос, ехидно приподнял левую бровь и уставился на моё лицо.
– Я думал, этих слов достоин только Билл, – отшутился тот, спрятав одну руку в карман классических штанов.
Закатив глаза, я принялась искать в толпе одну определённую женщину, но здесь столько людей, что голова завертелась подобно американским горкам. Невыносимо! Да ещё вдобавок душно.
– Ты один? – спросила я, нахмурив личико.
– Нет, мама куда-то отошла, – ответил блондин, мигом продолжив, – а вообще, как тебе эти Олсоны? Судя по их хоромам, – тут Генри оглянул все помещения голубыми глазами, – они крупные шишки.
– Мне ещё не повезло с ними познакомиться, но единственное хочу сказать, их семья аристократических кровей. Возможно, кто-то из родственников герцоги или даже в прошлом короли, бароны… Ты заметил, какой у них странный дворецкий?
Ридл лишь пожал плечами. Затем его орлиный взгляд скользнул куда-то сквозь меня и замер. Его алые губы двинулись в легкой усмешке, и я поняла, что он заметил что-то интересное.
– Кстати об аристократической крови. Билл явно не в духе, что мы с тобой не обращаем на него внимания.
После слов белобрысого я автоматически оборачиваюсь всем телом в сторону зала и нахожу на другом конце помещения, около белой колонны пару человек, юношей. И один из них, тот, что самый статный, широкоплечий и высокий, голодным взглядом смотрит на меня. Тут сердце в груди замерло… Мы наладили зрительный контакт и как будто говорим друг с другом, только никто этого не видит. Дай человеку покой, и он к тебе вернётся. Наверное, Хофер ещё не отошёл от сегодняшней стычки. Но выглядел он сногсшибательно: элегантный творожного цвета костюм, к которому у левого кармашка пиджака прикреплена роза, ещё более стройнит брюнета, превращая его в прекрасного принца из сказок. Его волосы красиво уложены, острые скулы буквально режут любого человека, засмотревшегося на Хофера. Чёрт возьми, даже на таком расстоянии видно, как сияют инициалы на его рубашке и пиджаке – «B.H». Я заново влюбилась в него.
– Какие-то проблемы? – в недоумении Генри.
Мне понадобилось пару секунд, чтобы окончательно прийти в себя и перестать пялиться на красавца брюнета, и в конце концов, повернуть шею в сторону друга.
– Нет, всё в полном порядке. Пойдём к нему?
– А ты этого хочешь? – вопрос блондина застал меня врасплох.
Я бросила взгляд на своих родителей, оживлённо беседовавших с кучей людей вокруг фуршетного стола, а затем решила действовать. Оставив Генри без ответа, я направилась прямо к сыну мэра, не реагируя на то, что сейчас кругом полным полно народу, растворившихся в вальсе. Один. Два. Три. Три. Два. Один. Вот и всё, я уже совсем близко к Биллу.
– Привет, – выдохнула я, испепеляя лицо Хофера подчеркнутыми контуром глазами.
Все уставились на меня. Четыре парня в абсолютно белых и одинаковых костюмах перевели взгляд сперва с брюнета на меня и так по кругу. Наверное, это его друзья со старой школы. Или богатые мальчики из гольф-клуба. Да это могут быть кто угодно. Тем временем, пока мы многозначительно молчали, меня нагнал Ридл, безмятежно свистевший себе под нос. Обстановка накаляется.
– А это что за прелестное создание? – решил прервать молчание какой-то парень с растрёпанными волосами и лёгкой щетиной.
Билл как будто очнулся ото сна и быстро встрепенулся. Только сейчас замечаю в его руках бокал шампанского, пузырьки которого быстро плывут к поверхности.
– Парни, знакомьтесь с Марго и Генри. Ребята, это мои бывшие одноклассники, – прочистил горло Хофер и потупил взгляд.
Падение с небоскреба. Боже, это ведь мне послышалось, да? Поверить не могу. Я прикусила нижнюю губу и злостно нахмурила брови. Просто Марго? Серьёзно, Билл?
– Мадам, – хватает меня за руку тот же парень и наклоняется вниз, смотря на меня исподлобья, – вы очаровательны!
Сперва я хотела выдернуть свою руку и с помощью заклинания облить его шампанским, но потом мне снизошло озарение. Что ж, Билл, эту игру начала не я.
– Благодарю, – кокетливо ответила я, одарив незнакомца самой тёплой улыбкой из всех.
– Вы уже видели виновников сегодняшнего вечера? – перевёл внимание на себя Генри, косо поглядывая на наш треугольник: Билл-Я-Незнакомец.
– Да, они поприветствовали всех и поблагодарили за визит, – отвечает какой-то блондинчик с родинкой на щеке.
– Сейчас Николас и мой отец ведут какую-то беседу на втором этаже, – дополнил Билл, смотря куда угодно, но только не на меня.
Волчья морда! Сам виноват. Не стану просить прощения.
– Ладно, Билл, – вздохнул другой парень и положил на его плечо свою руку. Он был ниже Хофера, потому юноша смотрел на него снизу вверх, – было приятно вновь с тобой повидаться. Ты изменился, в лучшую сторону, конечно, – все улыбнулись, за исключением нас с Генри, – ещё свидимся.
Когда мы остались втроём, стало не по себе. Никто из нас не знал, что говорить. Будто мы не проходили вместе через огонь и воду. И тут всё наше приключение перед глазами. Это ужасно больно быть в ссоре с человеком, который тебе заменяет солнечный свет.
– Может, вы наконец объясните, что между вами двумя происходит? – настаивал Ридл, холодным тоном.
Однако никто ему не ответил. Я думаю, Генри уже надоело задавать вопросы и не получать на них ответы. В то время, пока меж нами нарастало напряжение, люди вокруг перестали кружиться в танце и освободили большую часть зала. Заиграла спокойная мелодия, а значит настало время передышки. Поражаюсь быстрому переходу от классической музыки до джаза и блюза, а уже потом к более современной. Такой быстрый переход не позволяет людям пасть духом и расслабиться. Боковым зрением замечаю две фигуры, спускающихся по мраморной лестнице вниз, к нам. Это были Томас Хофер и Николас Олсон, я полагаю. А он ничего: мужчина средних лет, гладкая бородка квадратной формы, тонкие губы и далеко посаженные глаза неясно какого цвета. Они, смеясь, болтают о чём-то и скрываются среди народа, будто это вообще не вечеринка Николаса. При виде него меня посетило странное чувство, от которого внутри всё тянуло. Я нахмурила брови, провожая двух мужчин взглядом, но не подозревая о присутствии третьего лица.
– Ром я не нашёл, но в коллекции отца есть одно прекрасное вино… – донесся до моих ушей чей-то голос за спиной. Оборачиваюсь.
Носитель этого незнакомого мне, но мелодичного и завораживающего душу голоса был молодой человек с чёрными прямыми волосами, отдававшимися на свету люстры синим оттенком; его губы немного припухлые и кроваво-красные, как будто юноша обветрил их… И самое запоминающееся в его облике – глаза – голубовато-зеленые, яркие, почти светящиеся, как неоновая подсветка. Незнакомец одет подобно другим в белый костюм, но его рукава украшены золотистыми узорами, которые сплетались как куст розы. Парень явно обращался к Хоферу, но, заметив мой изучающий взгляд, ему пришлось обратить своё внимание на мою персону, а после к Ридлу.
– Наконец, я думал, ты заплутал в своём собственном доме, – фыркнул Билл, выхватив из рук незнакомца бутылку вина предположительно XVII века.
Снова это странное чувство. Моя кожа будто плавится, как пластик в огне. Я стиснула зубы от боли и попыталась не демонстрировать своё негодование перед друзьями. Неужели это следующий этап моей странной вспышки болезни? Рвота кровью, теперь горит кожа… Когда, чёрт возьми, кончатся эти мучения?