В самом деле, трудно сказать, где кончается этюд и где начинается картина.
Я задумал несколько более крупных, тщательно проработанных вещей, и в случае, если
мне станет ясно, как передать наблюдаемые мной эффекты, я оставлю у себя этюды, о которых
идет речь, потому что они мне, безусловно, понадобятся. Это будет нечто в таком роде: фигуры
на фоне светлого окна.
У меня готовы этюды голов и против света, и повернутые к свету, и я уже несколько раз
брался за целую фигуру – женщина за наматыванием пряжи, за шитьем, за чисткой картофеля.
Полный фас и профиль – это очень трудный эффект.
Думаю все-таки, что кое-чему я научился.
397 note 20
Я но хотел много говорить об этом и спорить с тобой, когда ты во время пребывания
здесь сказал, что я еще переменюсь и не захочу навсегда остаться тут, подобно тому как Мауве
не захотел навсегда остаться в Блумендале.
Может быть, ты и прав, но я покамест не вижу никакого смысла менять место
жительства, потому что природа здесь красивая и у меня хорошая мастерская.
Не забывай, что, по моему твердому убеждению, самое лучшее для крестьянского
художника – брать пример с барбизонцев и жить в самой гуще того, что пишешь: ведь в
сельской местности природа каждый день раскрывается с совершенно новой стороны.
Короче, вот две причины, по которым следует жить в деревне: работать там можно
больше, а тратить меньше.
398
Вполне вероятно, что мама, Вил и Кор в будущем году переедут в Лейден. Тогда из всех
наших в Брабанте останусь я один.
И отнюдь не исключено, что я останусь здесь до конца жизни. В сущности, у меня одно
желание – жить в деревенской глуши и писать деревенскую жизнь. Я чувствую, что могу найти
себе здесь поле деятельности; таким образом, я тоже возьмусь за плуг и начну прокладывать
свою борозду.
Предполагаю, что ты придерживаешься на этот счет иного мнения и, возможно,
предпочел бы, чтобы я избрал себе другое место жительства. Мне иногда кажется, что у тебя
больше данных для городской жизни, в то время как я, наоборот, чувствую себя дома скорее
вне города.
Мне еще предстоит преодолеть много трудностей, прежде чем я заставлю людей
понимать мои картины, а пока что я решил но позволять себе падать духом. Помнится, я
однажды читал, что у Делакруа было отвергнуто 17 картин «dix-sept refuses» 1 – рассказывал он
своим друзьям. Как раз сегодня я думал, какими чертовски отважными людьми были все
новаторы.
1 «Семнадцать отвергнутых» (франц.).
Но борьбу надо продолжать, и я буду сражаться за себя, как бы мало я ни стоил…
На этой неделе я намерен начать композицию с крестьянами, сидящими вечером вокруг
блюда с картофелем. Впрочем, возможно, что свет я сделаю не вечерний, а дневной, или тот и
другой, или, как скажешь ты, – «ни тот, ни другой». Но, независимо от того, получится у меня
что-нибудь или нет, я все равно начну делать этюды для разных фигур.
400
Думаю сделать серию сцен из сельской жизни, короче, les paysans chez eux 1…
1 Крестьяне у себя дома (франц.).
Не спорю, в Бретани, в Катвейке, в Боринаже природа выглядит, пожалуй, еще более
захватывающе и драматично, но здешние пустоши и деревни все-таки очень красивы, и раз уж я
тут нахожусь, я вижу в них неистощимый источник сюжетов из сельской жизни; нужно только
одно – наблюдать и работать…
Думаю переехать к первому мая; отношения у меня с мамой и сестрами, разумеется,
хорошие, но я все-таки вижу и чувствую, что так будет лучше: мы едва ли долго выдержим
вместе.
Причина здесь не во мне и не в них, а скорее всего в несовместимости взглядов людей,
которые стремятся сохранить определенное общественное положение, и крестьянского
художника, который об этом просто не думает.
Я называю себя крестьянским художником, и это действительно так; в дальнейшем тебе
станет еще яснее, что я чувствую себя здесь в своей тарелке. И не напрасно я провел так много
вечеров у шахтеров, торфяников, ткачей и крестьян, сидя и размышляя у огня, если, конечно,
работа оставляла мне на это время.
Крестьянская жизнь, которую я наблюдаю непрерывно, в любое время суток, настолько
поглотила меня, что я, право, ни о чем другом не думаю.
Ты пишешь, что настроение публики, а именно eo равнодушие к работам Милле,
которое ты имел случай наблюдать на выставке, не вдохновляет ни художников, ни тех, кто
должен продавать их картины. Тут я согласен с тобой, однако Милле предчувствовал и знал это
сам. Читая Сансье, я был поражен фразой, которую Милле сказал еще в начале своей карьеры.
Дословно я ее не помню, а смысл, в общем, такой: «Равнодушие было бы опасно для меня, если
бы я мечтал щеголять в красивой обуви и жить по-барски; но поскольку я хожу в деревянных
башмаках, я вывернусь». Так оно и получилось.
Я, надеюсь, тоже не забуду, что ходить надо «в деревянных башмаках», то есть
довольствоваться той же едой, питьем, одеждой и жилищем, что и сами крестьяне.
Именно так поступал Милле. В сущности, он ничего иного и не желал, поэтому, на мой
взгляд, он, как человек, показал пример художникам, чего, скажем, Израэльс и Мауве, живущие
довольно роскошно, не сделали. И я повторяю: Милле – это отец Милле, это в любом вопросе
вождь и советчик молодых художников. Большинство тех из них, кого я знаю, – а знаю я
немногих, – должны быть благодарны ему за это; что же касается меня, то я полностью
разделяю точку зрения Милле и безоговорочно верю ему. Я так подробно рассуждаю об этой
его фразе потому, что ты сам упоминаешь, что фигуры крестьян, написанные – пусть даже
великолепно – кем-нибудь из городских жителей, все-таки всегда напоминают предместья
Парижа. У меня тоже всегда создавалось такое впечатление (хотя, по-моему, «Женщина,
копающая картошку» Бастьен-Лепажа безусловно представляет собой исключение); но не
потому ли это происходит, что художники лично недостаточно глубоко прониклись духом
деревенской жизни? Милле ведь сказал и другое: «В искусстве надо жертвовать своей шкурой!»
401
Я был очень рад узнать мнение Портье, но весь вопрос в том, останется ли он при нем до
конца. Впрочем, я знаю, что изредка все-таки встречаются люди, взгляды которых не меняются
в зависимости от настроений публики. Я очень рад, что Портье нашел в моих этюдах нечто
«индивидуальное» – я ведь все больше и больше пытаюсь быть самим собой, не очень заботясь
о том, сочтут мою работу уродливой или красивой. Этим я не хочу сказать, что мне
безразлично, останется господин Портье при своем добром мнении или нет; напротив, я
постараюсь делать вещи, которые укрепят его в этом мнении.
Этой же почтой ты получишь несколько экземпляров литографии. Наброски, сделанные
мною в хижине, мне хочется, с некоторыми изменениями, превратить в картину. Возможно, у
меня получится такая вещь, которую Портье не стыдно будет показать, а нам – послать на
выставку. По крайней мере, это сюжет, прочувствованный мною; поэтому и я сам не хуже
любого критика смогу указать на его слабые стороны и некоторые явные ошибки. Тем не менее
в нем есть какая-то жизнь, и ее там, пожалуй, больше, чем в некоторых идеально правильных
картинах.
402
Существует, по-моему, школа импрессионистов, хотя знаю я о ней очень мало. Однако
мне известно, кто те наиболее оригинальные и значительные мастера, вокруг которых, как
вокруг оси, должны вращаться и пейзажисты, и крестьянские художники. Это Делакруа, Милле,
Коро и прочие. Таково мое собственное убеждение, правда, недостаточно четко
сформулированное…
Надеюсь, мне повезет с картиной «Едоки картофеля». Работаю я также над красным
закатом. Чтобы писать жизнь крестьян, нужно быть мастером в очень многих отношениях.
С другой стороны, я не знаю иной темы, над которой работалось бы так спокойно – в
смысле душевного покоя, даже если при этом приходится преодолевать всевозможные
материальные затруднения…
На прошлой неделе я видел у одного знакомого очень недурной реалистический этюд
головы старухи, сделанный кем-то, кто прямо или косвенно является учеником Гаагской
школы. Но в рисунке, равно как в цвете, замечалась определенная нерешительность,
определенная ограниченность – на мой взгляд, значительно большая, чем видишь у старого
Бломмерса, Мауве или Мариса. И это явление угрожающе распространяется, когда реализм
воспринимают в смысле буквального правдоподобия, то есть точного рисунка и локального
цвета. Однако ведь в реализме есть и кое-что другое.
403
Хочу сообщить тебе, что работаю над «Едоками картофеля». Написал новые этюды
голов и особенно сильно изменил руки. Стараюсь, прежде всего, внести в картину жизнь…
Я не отправлю тебе «Едоков картофеля» до тех пор, пока не буду убежден, что в них
что-то есть. Но я двигаюсь с ними вперед и думаю, в них появилось нечто совершенно иное,
чем все, что ты когда-либо видел в моих работах. По крайней мере, отчетливо видел.
Я, прежде всего, имею в виду жизнь. Я воссоздаю ее по памяти на самой картине. Но
ведь ты сам знаешь, сколько раз я писал до этого головы! Кроме того, я каждый вечер забегаю к
моим натурщикам и кое-что уточняю прямо на месте.
Однако в картине я даю свободу своим мыслям и фантазии, чего не делаю в этюдах, где
такой творческий процесс хотя и может иметь место, но где пищу для воображения надо искать
в реальности, если хочешь, чтобы оно не пошло по ложному пути.
Как ты знаешь, я написал господину Портье: «До сих пор я делал только этюды, теперь
пришла очередь картин». И я буду держаться этого курса.