Около 216 кабинета на скамейке сидел толстый паренек чуть выше среднего китайского роста — мне по плечо, то есть. Темные волосы уложены в аккуратный пробор, на подбородке — одинокий прыщик, лицо покрыто потом, карие глаза смотрят как бы сквозь меня. Не что-то необычное — просто так смотрят на того, на кого не нужно тратить силы.
— Привет. Занято? — указал я на дверь кабинета.
— Угу, — буркнул он, не утруждаясь ответным «приветом».
О, а я же его видел — именно он, выбиваясь из сил, бежал по стадиону во время спортивных отборов и потом долго валялся на травке, пытаясь отдышаться под презрительным взглядом наблюдающего за его группой преподавателя.
— Спортсмены идут без очереди, — прощупал я возможность пройти комиссию быстрее при помощи инструкции от учителя Пэна.
— Если перед ними нет другого спортсмена, — буркнул пацан.
«Это ты-то спортсмен?» — этого я, конечно, не сказал. Понятно, что он имеет ввиду наш факультет.
— Значит я за тобой, — заявил я и уселся на мягкую скамейку у стены напротив.
Не удостоив меня ответом, толстяк достал из кармана ингалятор и сделал из него вдох. Ну точно «спортсмен»!
— Астма? — спросил я чисто от скуки.
— Тебе-то что? — отмахнулся он.
— Да в общем-то ничего, — пожал я плечами. — Просто я только вчера приехал сюда из деревни и никого здесь не знаю.
— Из деревни? Повезло, — индифферентно ответил пацан.
Необщительный какой. Понять можно — с такой фигурой ему явно доставалось в школе, вот и старается держаться подальше от потенциальных хулиганов. Я с этой точки зрения в целом опасен — вон здоровенный какой. Паренек достал смартфон и уткнулся в него, как бы демонстрируя нежелание общаться дальше. Я занялся тем же — посмотрел на успехи близняшек в виде семиста тысяч подписчиков на канале и десятки миллионов просмотров на «шоколадном видео», добавил в друзья в соцсетях две с половиной сотни «постучавшихся» незнакомцев и запостил фотографию с бумагой о зачислении. «Вичат» пиликнул сообщением от бабушки на тему как дела, и я честно ответил, что сижу в очереди для тех, кто должен идти без очереди.
На этом способности телефона меня развлечь закончились, и я убрал его в карман, предприняв еще одну попытку пообщаться с однокурсником:
— Мы будем вместе учиться, да?
— Полагаю, что так, — ответил он, приблизив свой телефон к лицу.
Вздохнув, я сымитировал обиду, уперев локти в колени и положив подбородок на ладони:
— Не надо мне было говорить, что я из деревни. Вы, городские, почему-то нас ненавидите, — добавив голосу горечи, процитировал. — «Грязноногие крестьяне», «вы черные как негры»…
Ощутив опасность — вдруг я сейчас ему накостыляю за лично выдуманный шовинизм — пацан перевел на меня взгляд с телефона и заявил:
— Я тебя не ненавижу — мне вообще все равно, кто откуда.
— Это хорошо, — улыбнулся я. — Наконец-то я встретил нормального городского жителя! Или ты сам тоже из деревни?
— Нет, я вообще не из Китая, — покачал головой однокурсник. — То есть я — китаец, но родился и вырос за границей. Сюда поступил по квоте для иностранцев, потому что отец заработал достаточно денег, чтобы вернуться в Пекин. Весь прошлый год мне приходилось ходить на языковые курсы, потому что у меня были некоторые проблемы с письмом.
— Двойное гражданство вроде запрещено? — проявил я свои небогатые юридические познания. — Или у тебя только иностранное?
— Двойное, — наконец-то улыбнулся пацан, отыскав чем можно безобидно похвастаться. — Под закон не попадают дети работников посольств, родившиеся за границей.
— Твой отец — дипломат?
— Нет, он просто много лет работал поваром в посольстве, — ответил пацан и напрягся.
Потому что здесь образовалось отличное окно для стеба над лишним весом.
— В какой стране? — спросил я вместо этого.
— В России, — с облегчением на лице ответил он.
— Ого, знаешь русский? — перешел я на другой язык.
Шары однокурсника чуть не вылезли из орбит:
— Конечно. А откуда знаешь его ты?
— Мой прадедушка много лет работал переводчиком. Вот, научил, — ответил я.
— Интересная у вас деревня! — рассмеялся пацан.
— Очень! — рассмеялся и я.
Дверь открылась, и оттуда вышел бледненький тщедушный мелкий и бледный паренек. Тоже «спортсмен», специализируется по спортивному голоданию.
— Меня зовут Ли, — поднявшись на ноги, решил представиться толстяк. — Хуэй Ли, — со смущенной рожей представился полностью.
Несладко поди в России пришлось с такой-то фамилией. Бледный дистрофик тем временем пошел вдоль коридора, держа в руках пачку направлений — анализы сдавать.
— Ван Ван, — представился я в ответ.
— Я займу тебе очередь за ним, — указал на торчащие лопатки бледного Хуэй Ли.
— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил я, и он скрылся в кабинете.
Продолжая улыбаться, я достал телефон и поделился с бабушкой Кинглинг новостями:
— «Я нашел себе друга. Его зовут Хуэй Ли, он сын повара, который много лет работал в посольстве в Москве. Говорит на русском как на родном, буду на нем тренировать язык».
Китайцы, конечно, мои соотечественники и вообще молодцы, но нынешнему мне порой кажутся совсем чужими. В этой связи китаец, который как и я несколько «улучшен» русским менталитетом на роль друга отлично подходит. Только надо будет помочь ему похудеть — мы тут все-таки спортсмены.
Убрав телефон, я вытянул ноги, едва не уперевшись ими в опустевшую скамейку и фыркнул от пришедшей в голову мысли: «Интересно, а в Цинхуа найдется симпатичная китаянка, которая тоже пожила в России и не такая стерва, как китаянки обыкновенные?».
Глава 2
Медосмотр был воистину всеобъемлющим — пришлось сдать все анализы, подвергнуться придирчивому осмотру и ощупыванию со всех сторон, ответить на кучу вопросов, постоянно предъявлять медицинскую карточку, «флюорографироваться», дышать-не дышать на ЭКГ, терпеть противный гель, которым смазывают «ручки» УЗИ и даже посетить кабинет стоматолога. Зато теперь я знаю, что здоров как бык с головы до пяток!
Хуэю Ли повезло меньше — у него подтвердилась астма, подтвердилось ожирение (а то так не видно!), а эндокринолог объявил, что пацану в ближайшем будущем грозит сахарный диабет, если тот не сядет на диету. Новообретенный друг не сам мне об этом рассказал — просто мы по сути вместе ходили из кабинета в кабинет, и я частично слышал то, что ему говорили доктора. Увы, в какой-то момент пришлось прервать наше знакомство:
— Мне нужно на МРТ, в детстве я ломал ногу, — поразил он меня дотошностью китайских докторов.
— Понял. Дай свой Wechat, — попросил я.
— Ага! — с энтузиазмом кивнул он, и мы обменялись контактами.
— Часов через пять занят? — прикинув нужное на проводы бабушки время, спросил я.
— Нет, — поспешил ответить он.
— Тогда спишемся, я в третьем корпусе живу, — улыбнулся я. — Погуляем?
— А я в пятом, — едва заметно поморщился он.
Жалеет, что не в одном корпусе.
— А на каком этаже? — добавил вопрос.
— Седьмой, 703-я комната, — не стал я скрывать. — Увидимся! — махнул рукой.
— Увидимся! — махнул он в ответ, и я направился в изначальный, 216-й кабинет, чтобы отдать терапевту результаты анализов и получить заключение.
Это заняло минут пять, по итогам которых я и узнал о своем идеальном здоровье. Время идти прощально обедать с бабушкой Кинглинг под ее без дураков полезные советы. Большую часть из них я и сам знаю, но повторение — мать учения.
С Хуэем Ли мне все предельно понятно — у пацана никогда не было друзей, рос он китайцем в России, а здесь, в Цинхуа, год живет, язык учил, и теперь готов получать уже образование. Тоже не повезло — совсем другой у него менталитет, и с поправкой на лишний вес это дает то же самое отсутствие друзей. Ему очень хочется вцепиться в меня покрепче и не отпускать. Что ж, я не против — мне с полноценными китайцами скучновато, а паренек с неблагозвучной фамилией хотя бы русский культурный код впитал. Будем потихоньку выстраивать границы, немного воспитывать и сажать на диету. Не подкачает — пойдет со мной по жизни рука об руку, ну а если будет сильно надоедать и проявлять бесполезность — наши пути разойдутся. Я вообще-то тоже китаец, и мне «балласт» не нужен. Так-то маловероятно: потенциально из него можно «вырастить» того, кто ни за что не ударит меня в спину и пойдет за мной в огонь и воду. В пределах разумного, конечно, но очень крупных неприятностей я и сам изо всех сил избегать буду — зачем они? Показать, как гордо и красиво ты умеешь ссать против ветра? Глупо — свои же штаны пачкаешь, а ветру на капли и тебя самого все равно.
Пока меня не было, бабушка успела развернуться во всю мощь, помимо «прощального обеда» приготовив мне покушать на четыре дня вперед. И на дольше бы приготовила, но не вкусным же станет. Трогательно. Откушав риса с жареной курочкой под два разных салатика и бабушкины наставления, я помог ей собраться, и мы отправились на вокзал. Кинглинг перестала притворяться хорошо разбирающейся в столице и доверила навигацию мне — снова можно записать в «сигналы», подтверждающие мое в ее глазах право называться взрослым. На вокзал мы прибыли за пятнадцать минут до поезда, поэтому успели только обняться, вытереть друг дружке глаза, и я напоследок получил строгий наказ быть «хорошим яичком» и «не позорить родную деревню». Ну конечно же я пообещал и то, и другое.
С печалью на душе — всё, последняя живая ниточка связи с домом оборвалась, теперь я один на один с исполинским мегаполисом — я влился в поток людей в метро и поехал к «альма-матер». Телефон зазвонил незнакомым номером, и мне пришлось прервать меланхолическое созерцание набитого людьми вагона и перенаправить очередное рекламное предложение, продиктовав бабушкин номер. После этого написал сестренкам, чтобы поменяли контакты на своих страничках — всё, мне больше нечему учить «менеджера Кинглинг», дальше она справится и без меня.
— «Братец, пришли фотографии из Цинхуа! А лучше запиши видео, как гуляешь по нему и как тебе там нравится! А еще лучше — давай созвонимся по видеосвязи и вставим запись в наше следующее видео!» — пришло мне в ответ предложение.