— Ничего не понимаю в машинах, — поскромничал друг. — Обычная машина, на таких много кто ездит.
И многих на таких возят личные водители — это же не таксист, а полноценный работник с полноценной зарплатой. Впрочем, может он вместе с машиной работает на контору, предоставляющую представительские средства передвижения на прокат. Но это все равно дорого. Ладно, мне-то какая разница?
— Тоже ничего в машинах не понимаю, — честно признался я. — Вот мой отец — он да, настоящий знаток. Как и почти все остальные — в деревне машин мало, и все мужики знают каждую из них вплоть до винтика. Недавно в нашей семье появился «Ниссан», и до самого моего отъезда возле нашего дома тусовались соседи — вместе с отцом и его братом, моим одноруким дядей Ваном Вэньхуа, изучали пополнение в деревенском автопарке.
— А как твой дядя потерял руку? — заинтересовался Ли.
Я рассказал, с удовольствием указав на тот факт, что дядя очень старается «косить» под ветерана, веселя этим всю деревню.
— «Иди в армию, Ван»! «В тебе нет совсем ничего мужского, Ван»! — передразнил я дядюшку.
Дав Ли просмеяться, я с улыбкой добавил:
— Знаешь, что о таких случаях говорил мой мудрый дедушка — выпускник Пекинского университета и умнейший человек из всех, кого я знаю?
— Что?
— «Когда мудрец указывает на луну, дурак смотрит на его палец», — процитировал я китайскую поговорку, впервые за пару дней перейдя на китайский язык и продолжил на русском. — Так гласит древняя мудрость нашего народа, но бабушка поведала мне и другой смысл пословицы: по-настоящему мудрый человек смотрит не на палец и даже не на луну, а на самого «мудреца». Стоит ли этот человек и указанное им внимания вообще?
— Действительно мудро, — согласился Ли.
— А здесь всегда столько полиции? — спросил я, заметив повышенное содержание пеших и моторизованных патрулей за окном.
— Я в Гонконге раньше не был, — признался друг и спросил водителя. — Чен Ий, здесь всегда столько полиции?
— Не всегда, молодой господин, — поразил меня выбранным обращением Чен. — Неделю назад около здания правительства студенты устроили сидячий пикет. Там, и на центральных улицах. Простите, молодой господин, но я не знаю, чего они хотели и зачем это все было.
— Спасибо, Чен Ий, — поблагодарил Ли.
Я тем временем полез гуглить и понял, что за милю узнаю руку «мастера». Первую волну демонстраций разогнали, но гонконгский интернет — VPN я себе все-таки поставил — бурлил и кипел возмущением, призывая всех и вся как следует побороться за свободу и демократию. Полагаю, скоро демонстрации возобновятся с новой силой, и у них появится название, обязательно по формуле «революция такая-то». Оно же всё одинаковое: то «оранжевая революция», то «бархатная революция», то «революция роз», то вообще «революция достоинства». Так, а в чем причина «тряски»? Ага, что-то вроде реакции на попытку КПК взять под контроль здешнюю «автономную демократию». Понятно — мешают уважаемым людям обкашливать свои интересы. Не обольщаюсь — у настоящих китайских коммунистов интересов не меньше, но какого хрена одни и те же кукловоды делают одну и ту же фигню по всему миру?
— Американцы эти, — буркнув, убрал я смартфон.
— А причем здесь они? — не понял Ли.
— Всегда и во всем виноваты американцы, — с улыбкой просветил я его. — Точнее — американские империалистические элиты. Вот смотри…
И до самого конца поездки я накачивал друга ненавистью к мировому империализму — помогли как политинформация, так и мой «бонусный» жизненный опыт, который включал пару лет хардкорного увлечения коммунистическими идеями.
Ну а че, Ли в Китае всю жизнь жить, пусть осваивает генеральную линию Партии!
Глава 5
Ух и подозрительная квартирка у папеньки оказалась! С «Макдаков» и пельменных, пусть и в Пекине, пусть и в немалом количестве, такое не купишь. Тем более не купишь с зарплаты посольского шеф-повара, каким бы усердным он ни был. Три этажа в чистоте поддерживали двое слуг — оба мужики-филиппинцы. Один из них оказался поваром, а жилплощадь исполинского размера располагалась на верхних этажах небоскреба. Пентхаус, да. Что ж, дабы не плодить сущностей, предположу, что старший Хуэй забогател не сам, а удачно родился. Ничего плохого в этом нет, конечно же, и зря Ли так неловко себя чувствует — сам не знал, что именно скрывается за словами «гонконгская квартира».
Ну а как иначе? Устроиться в дипкорпус шеф-поваром, будучи человеком из ниоткуда практически невозможно — нужны связи, репутация и диплом об образовании. Все это отцу Ли обеспечили предки, а сам Хуэй-старший стало быть не оплошал, и богатства семьи не только не разбазарил, но и приумножил. Последнее, впрочем, не ясно, а более того — не важно.
— Некисло! — поцокал я языком, вывалившись из лифта прямо в короткую прихожую, из которой открывался вид на столовую с панорамными окнами, показывающими остатки пытающегося закатиться за горизонт солнца.
До этого, на въезде в подземную парковку, на нас посмотрела вооруженная охрана, а в самом лифте водитель использовал ключ-карту, без которой не работает львиная доля кнопок. Ну и естественно камеры — их и на парковке, и на территории около дома, и в лифте было немеряно.
Кондиционеры было не слышно, но прохлада в помещении четко говорила об их наличии. Поклонившийся и поприветствовавший «молодого господина и дорогого гостя» филиппинец отобрал у нас рюкзаки, а Ли предпринял жалкую попытку прикинуться лаптем:
— Обычная кварти…ра? — запнувшись, дал слабину и закончил фразу вопросительной интонацией.
— Обычный пентхауз, — покивал я. — Да какая разница — квартира она квартира и есть.
— Нет разницы! — торопливо кивнул друг.
— Меня зовут Макисиг. Прошу вас обращаться ко мне, что бы вам ни понадобилось. Ужин почти готов, — с улыбкой проинформировал нас филиппинец и свалил, унося наши вещи в недра хором.
— А как потом искать вещи? — шепотом спросил я Ли.
— Наверное, нужно спросить Макисига? — неуверенно предположил он.
— Логично, — хохотнул я. — Ты здесь раньше не был?
— Не был, — подтвердил очевидное Ли и показал, что умеет считывать намеки. — Макисиг, покажи нам где здесь что.
Втроем мы прошлись по пентхаузу. «Живут же люди, блин!» Это первая мысль, а вторая — «Как-то тесновато». Да, общий метраж поражает, но это из-за этажности: на втором этаже (почему-то лифт прибывает сюда), кроме столовой, отожравшей половину доступного пространства, нашлись две кухни (в одной с филиппинцем-поваром и познакомились, Кидлат зовут), одна из которых хоть в журнал о домашнем хозяйстве фотай — чисто и совершенно безжизненно, а значит никогда не пользовались. На этом же этаже располагались прачечная, комната для прислуги и удобства для них же — мы туда не пошли, незачем.
Спустившись ниже, мы обнаружили офис с черным, каменным столом, внушительным кожаным креслом и удручающе пустыми полками книжных шкафов. Тоже никто не пользуется. Далее — огромная, «хозяйская» спальня со своим туалетом, ванной комнатой (джакузи и душевая кабина в наличии) и гардеробной. Отдельно — небольшой спортзал с минимальным набором снарядов (велотренажер, беговая дорожка, груша, пара тренажеров на силу и штанга), и, в конце коридора — выход на здоровенный балкон метра в три шириной, оснащенный диваном, креслами и столиками.
Третий этаж порадовал двумя «гостевыми» спальнями — здесь мы и остановимся, потому что в одной обнаружились мои вещи (не все — грязное уже в стирке), а в другой — вещи Ли, тоже не весь комплект. Туалеты и ванные у каждого свои, но без джакузи. На этом же этаже имелись две гостиные с подобающих размеров телевизорами и обещающей снести незадачливого пользователя с ног звуковой волной внушительной акустикой.
«Да тут вообще толком никто не жил и не живет» — такой была моя третья мысль. Нет фотографий, нет всяческой мелочевки, которую вольно и невольно копит любой человек, мебель выглядит совсем новой, а цветы в кадках и горшках — с автоматическим поливом! — явно появились здесь стараниями дизайнера на этапе «сдачи» квартирки владельцу. Дом Ванов, например, так жизнью и кипел, а здесь… Здесь словно сама энергетика просила заселить в эти стены хоть кого-то, кто придаст им смысл существования.
Особую радость нам принесла дверь, ведущая с третьего этажа на крышу — короткая лестница вывела нас к компактному бассейну (наполнен и ждет нас!), рядом с которым располагалась джакузи — эта была больше, чем в хозяйской ванной. Имелись на крыше и шезлонги со столиками и стульями. Оценив вид на город — шикарный, но насладиться в полной мере мешает смог — я обернулся и узрел притаившуюся за полутораметровой высоты узкой стенкой вертолетную площадку. Не нравится небожителям спускаться на грешную землю.
Тоже пентхауз и собственный вертолет хочу!
Филиппинец отвел нас до комнат переодеться, напомнил приходить в столовую на втором этаже и откланялся. Осмотримся нормально! Как-то отелем попахивает — широкая кровать аккуратно застелена, наволочки сияют белизной, и даже сложенные в ногах полотенца на месте. На тумбочке у кровати пульт, управляющий кондиционером, светом, телевизором и портьерами на окне. На белом деревянном письменном столе у окна я нашел золотую сережку с неплохого размера изумрудом. Что ж, кто-то здесь все-таки жил до меня. Может быть отец Ли использует пентхаус для отдыха с прекрасным полом? Холост все-таки, может себе позволить. Отдам Ли, пусть попросит Макисига убрать куда следует — обслуживающий персонал в таких домах не ворует, потому что за место держится крепко, и ради мелкой выгоды рисковать им не станет. Так, душ и переодеваться.
Филиппинец Кидлат порадовал пельмешками с креветками, тройкой салатов с разными вкусовыми оттенками — кисло-сладкий, кисло-острый и солено-острый — конечно же рисом и умением качественно заваривать зеленый чай. Десертом послужили круассаны с шоколадом — эти не с кухни, а из ресторана на первом этаже приютившего нас небоскреба. Приятная усталость в теле наложилась на набитый вкуснятиной живот, и на душу снизошел почти буддийский покой. А вот Ли какой-то зажатый.