— Ищу девушку своей мечты. Вообще, нас с братьями отец отправил в соседнее княжество к царю Кощею. У него растет волшебный орех, который желания исполняет. Батюшка сказал: «Кто мне волшебный орех принесет, тот царство и получит!» — рассказывал парень, не забывая жевать.
— Царство? Так ты, Ваня, царевич?! — расстроилась я. Нет у меня с особой голубых кровей ни единого шанса на счастливый брак. Ему разве можно в жены невесть кого брать…
— Ага, — подтвердил парень, — Младший.
Кот встрепенулся, запрыгнул на стол и пошел на Ваню, сверкая желтыми глазами:
— Так как ты, милок, печь нам красить собрался, если царевич? Не умеешь же, небось?
Парень под напором рыжего бандита растерялся и залепетал:
— Не пробовал ни разу, но я смогу. Что там сложного-то?
Мы с котом переглянулись. Я достала с полочки мешочек, который поначалу даже не приметила в поклаже Гаврилы. Был он размером не больше ладони. В нем оказался сухой белый порошок. Ягуся авторитетно заявила, что это и есть белила.
Я протянула мешочек Ване и строго сказала:
— Бели!
Он выпросил у меня ведро, потом деревянную палку, я ему поварешку вручила. И парень начал разводить белила. Кот-яга внимательно следил за новым работником. Я же собрала Ванины вещи и решила подштопать. У него швы на рукаве разошлись, и штанина порвалась.
К спору Ягини и Вани я не прислушивалась, размышляя о том, что парню лучше про меня ничего не знать. Пусть возвращается в свою сытую царскую жизнь. Что я ему могу дать, у меня даже тело днем чужое…
У печи слышались иногда окрики Ягини:
— Криворукая осина, ты что творишь!.. Глазенки твои любопытные на завтрак сожру, если еще раз такое учудишь… Кикимору тебе в жены, мухомор соленый!
Ваня терпеливо сносил все обидные слова и ругательства. Но после последнего доброго пожелания раздался грохот, я обернулась и обомлела.
Ваня стоял возле белоснежной печи, бока ее были не везде ровно покрашены, местами видны были подтеки, но общей картины это не портило и в глаза не бросалось. Рубаха Бабы-яги, в которой работал парень, тоже была еще раз побелена. Рукава он закатал, демонстрируя до локтя сильные, красивые руки, будто специально меня дразнил. Хорошо, что они тоже были перепачканы белилами, поэтому смотрелись чуть менее сексуально. Но при всей моей симпатии к Ване не он полностью завладел моим вниманием, а кот. Ягиня выла от злобы и пыталась выбраться из-под ведра, в котором наш добровольный работник разводил белила. Ваня просто накрыл им рыжего хама сверху. С ужасом представила, на что сейчас будет походить Ягуся, и строго сказала Ване:
— Дождь кончился, иди, куда шел. Озеро тут рядом. Умойся. Вещи твои на крыльце оставлю.
Ваня кивнул и выскочил за дверь. Я с опаской подошла к гремящему об пол ведру, из-под которого пыталась вырваться на свободу кошачья ярость. Быстро освободила котика и отскочила. И правильно сделала. Потому что кот-яга с места подпрыгнул на метр, распушив хвост и растопырив острые когти.
— На полоски порву! — взвыла Ягуся. Ее прекрасный рыжий мех был безнадежно испорчен. Капли белил по всей кошечьей тушке склеили шерстку, превратив кота в ежика. Моська тоже была вся перепачкана.
— Ягиня Берендеевна, ты сама виновата. Нельзя так с мужчинами разговаривать. Ваня еще долго терпел твои ругательства, — очень мягко проговорила я, выставив вперед ведро в защитном жесте.
— Где он? — прорычал кот-яга.
— Умывается на озере, а потом уйдет. И тебе нужно умыться, — посоветовала я.
— Ненавижу воду, — проворчала Ягиня.
— Я заметила.
— На озере, говоришь? — переспросила Баба-яга и посеменила к двери.
— Не обижай его. А то я все ему о нас расскажу, а он царю нажалуется, и нас с тобой сожгут.
Кот замер, сверкнул желтыми глазами в мою сторону.
— Ишь чаго… Ради него собой не дорожишь?
— Да меня, считай, и нет… — грустно заметила я.
— Он смазливый, конечно, но что ты в нем этакого нашла? — возмутилась Ягиня.
— Добродушный он и наивный. Таких людей беречь надо, — призналась я.
Кот горделиво удалился. Я осмотрела кавардак, оставленный этой парочкой, и решила, что ведро и поварешку не спасти. Сожгла их в печке. Пол намыла и тряпку тоже сожгла.
Осмотрев домик, я удовлетворенно кивнула. Теперь все было идеально чисто и на своем месте. Внезапно почувствовала, как старческая тяжесть во всем теле отступает, глянула в окно, а там уже темно. Значит, я снова стала собой. За дверью послышался кошачий крик:
— Я тебе сказала, проваливай! Нельзя тебе туда-а-а!
Последнее слово затихало вдали так, будто кто-то кота откинул подальше от избушки. Я заполошно осмотрелась — куда бы мне спрятаться, но было поздно. Ваня распахнул дверь и, уставившись на меня, с восторгом прошептал:
— Солнышко мое…
Он шагнул ко мне, а у меня душа затрепетала, будто голубь в клетке, и музыка в голове зазвучала соловьиной трелью. Руки сами к нему потянулись. Какой он все-таки искренний, открытый…
— Я спасу тебя, душа моя. Доверься мне. Зарублю Ягусю. Доброй она притворялась, коварная! А тебя в неволе где-то держит. Со мной тебе ничего не грозит.
Я проглотила непрошенные слезы и замахала на парня моей мечты руками:
— Уходи, Иван. Никто меня здесь не неволит. Это дом мой. Как ты можешь на Ягиню Берендеевну клеветать, сам сегодня ее гостеприимством пользовался, добротой ее восхищался.
— Так она околдовала меня, наверно. И тебя околдовала! Раз ты бежать от нее не хочешь. Но я тебя все равно спасу… — решительно заявил парень и прижал меня к себе, так что я почувствовала, как гулко бьется в его могучей груди молодецкое сердце.
— Уходи… — прошептала ему в губы…
Да, он снова меня поцеловал. Видать, всерьез думал, что так можно любое заклятье снять.
— Сейчас откушу чьи-то бубенчики, — послышалось шипенье. Я отскочила от Вани, он обернулся и сразу выхватил из ножен, что болтались у него на поясе, небольшой, но ладный меч и на лохматого, прихрамывающего кота стал наступать. А у того хвост столбом, спина — колесом, когти по деревянному полу скребут, клыки в лунном свете поблескивают.
— Я так и знал, что жди беды от этого ведьмовского отродья, — прошептал Ванечка, не спуская глаз с опасного противника, — Он стережет тебя? Да, моя Улечка? Я одолею страшного зверя и спасу тебя!
— Прости меня, Ванечка, — прошептала я и со всей силы опустила на белокурую головушку чугунный котелок. Мой спаситель упал к моим ногам, как мешок с репкой, только меч жалобно звякнул об пол.
Глава 5. Как на духу
Я взяла с лавки одеяло и накрыла прекрасного юношу, а подушку подложила под светлую головушку. Полюбовалась.
— Что ты делаешь? — завопил кот-яга мне в ухо, — Прирежь его! Он слишком любопытный. Не к добру это!
— И не подумаю.
— Тогда я сама! — не сдавалась Ягиня Берендеевна.
Я этого стерпеть никак не могла. Схватила кота за шкирку и выкинула за порог, еще и дверь на щеколду закрыла.
— Что ты творишь, пустая голова! Это моя избушка! Я в ней хозяйка. Открывай немедленно! — слышался кошачий визг с улицы.
— Ты сначала тело себе верни, а потом уже жилплощадь отвоевывать будешь, — усмехнулась я.
— Избушка, избушка, открой дверь, — громко приказала Ягиня. Домик затрясся.
— Избушка, не открывай дверь! Я же тебя сегодня убрала, мусор весь вынесла, пыль да паутину из углов вымела. Не открывай дверь.
Домик тут же затих. Дверь осталась запертой.
— Что?! — завопила Яга снаружи, — Предательница!
Я же спокойно забралась на теплую печку и уснула.
Утром меня разбудил тихий стон. Я тут же соскочила с лежанки и, кряхтя, направилась к Ване. Он сидел на полу, лохматый, сонный… Так захотелось его поцеловать…
— Доброе утро, Ваня! Как себя чувствуешь?
Увидев меня, парень тут же вскочил на ноги, потянулся за мечом, но в ножнах его не нашел. Конечно, он так и валялся на полу рядом.
— Не подходи ко мне, коварная ведьма! Отдай мне Ульяну, и я подарю тебе жизнь.
— Какую Ульяну? — очень искренне удивилась я.
— Как какую? Рыженькую, зеленоглазую девушку. Ты ее в плену держишь. Я вчера ее здесь видел!
— Померещилось тебе, касатик. Ты вчера вбежал и о косяк головой приложился, да так крепко, что сознание потерял. Нет здесь никого, окромя меня и кота. И того я на улицу выгнала, он тебя сожрать так и норовил.
Ваня побледнел. Напугала я его, этого и добивалась. Не пара мы с ним. Пусть уже возвращается в свою царскую жизнь. Нечего тут бродить да сердечко мое бередить.
Парень тем временем меч свой поднял и заявил мне строго:
— Не верю я тебе, Ягиня Берендеевна! От Ульяны я не отступлюсь. Выведу тебя на чистую воду!
И гордо расправив плечи, вышел из домика, а разъяренный кот, почему-то весь в сухих ветках и листьях, вошел.
— В щи покромсаю… — грозно рыча, пообещал кот-яга.
— Делай что хочешь, — сказала я, присаживаясь к столу. Слезы уже текли по морщинистым щекам, голова сделалась вдруг неподъемной, пришлось подпереть ее руками.
Кот запрыгнул на стол, потерся о мои ладошки, подставляя башку для ласк.
— Ну, ты чего раскисла? Иди на озеро, глянь, он там, наверно, сейчас голый плавает, освежается после ночи, — посоветовала мне хитрая бабуся.
— Ты за кого меня принимаешь? — возмутилась я, а саму будто изнутри подкинуло, пришлось оправдываться, — Я за водой схожу, а то в ведре на донышке плещется…
Какое же это было великолепное зрелище! Подсматривать, конечно, некрасиво, но Ваня плавал как олимпийский чемпион. Его сильные руки легко, будто дельфины, взмывали над водой дугой и бесшумно погружались обратно. Сильный. Красивый. Мой!
Выйдя на берег, царевич продемонстрировал еще и свои крепкие, как орех, ягодицы. Когда он натянул на себя штаны, так и не повернувшись ко мне передом, я едва сдержала стон разочарования. Осознав, что шоу закончилось, я побежала обратно в домик.
— Ягиня Берендеевна, немедленно придумайте что-нибудь. Я хочу обратно свое тело!