И тебя, моя Наташа,
Вижу я в одном цветке.
У тебя на шее кашка
И настурция в руке
Я сажусь и забываю
Все, что было до меня,
И тихонько закрываю
Очи, полные огня.
Лампа — ласточка терпенья.
Желудь с веткою высок.
В деревах столпотворенье,
Под водой лежит песок.
Над водой последний кормчий
Зажигает свой фонарь.
Птицы злей, тюленя зорче,
Вылезает пономарь.
Распустив кусты и ветки,
На крыльце сидит павлин.
На окошке вместо клетки
Повисает георгин.
Рядом — мраморная ваза
И развесистый каштан.
Соловьем пропета фраза
О пришествии мидян.
Наклонил репейник шапку,
Где пчела шипит, как змей,
Шмель, захваченный в охапку,
Выползает из стеблей.
На дубовую вершину
Сели птица с мотыльком,
Превосходную картину
Составляючи вдвоем.
Дама, сняв свои пеленки,
Сделав доступ ветерку,
Поливает из воронки
Племя листьев табаку.
Прямо к дереву из мрака
Лошадь белая бежит.
Это конная атака —
Кавалерия спешит.
Налетают командиры,
Рубят травы и цветы,
На лошадках; их мундиры
Полны высшей красоты.
Вот уже последний конный,
Догоняя их, спешит,
И опять низкопоклонный
Ветер травку шевелит…
Рядом с маленькой постройкой,
С невысокою стеной
Ходит с мутною настойкой
Человечек холостой.
Где под вывеской железной
Крест и ножницы висят,
Где на стуле бесполезный
Золотой лежит наряд,
Там внизу, в траве широкой,
В глубине стеблей сквозных,
Жук сидит по воле рока,
Притаившийся, как мних.
И в цветка дворец открытый
Забирается с утра,
Словно в банку иль в корыто,
Золотая мошкара.
В замке с белыми стенами
За оградою сквозной,
Окруженною кустами,
Гусь спешит на водопой.
В той гостинице Елена,
Распустив свои власы
На роскошные колена,
Испугалася осы.
Спрятав крылья между плечик
И коленки подобрав,
На цветке сидит кузнечик —
Музыкант и костоправ.
На груди его широкой
Черный бархатный камзол.
Он под яблоней высокой
Стебелек себе нашел.
И к нему Мария-муха
Задыхаяся летит.
И, целуя его в ухо
(Непотребная старуха,
Но красавица на вид),
И, целуя его в ухо,
Задыхаяся, кричит:
— Дайте мне, — кричит Мария, —
Дайте мяса и костей,
Дайте ключ времен Батыя
К отысканию путей!
И, решетку распирая,
Отворивши ворота,
Он заходит в двери рая,
Позабыв свои лета…
Виснет ветвь с орехом грецким,
Камень падает на дно.
В светлом платьице немецком
Вылетает жук в окно.
Позабыв свою тревогу
И сомнений целый ряд,
Выбегает на дорогу
Барабанщиков отряд.
— Здравствуй, здравствуй, — закричали
Барабанщики ему. —
Мы в конце, а вы в начале
Прибегаете к уму!
И тогда лесная челядь —
Комары и мошкара, —
Закричавши, налетели
Громко с криками «ура».
И в роскошном отдаленьи,
Шесть коленок вверх подняв,
Замирает в восхищеньи
Знаменитый костоправ.
Геометрия — причина
Прорастания стеблей.
Перед бабочкой — пучина
Неразгаданных страстей.
Все, что видел я и слышал,
Перевернуто в уме.
…И, когда на люди вышел,
Не мечтал он о суме.
Легким циркулем прекрасным
Очертивши круг в цветке,
Он его платочком красным
Сделал в Катиной руке…
Тигры воют на поляне,
Стрекоза гремит, как гром, —
Это русские древляне
Заколачивают дом,
Это почерком превратным
Посетитель искушен,
Это вечер необъятный
Прихорашивает жен…
Поручители смеялись,
Банку пороха взорвав,
Потому что испугались
Стрекоза и костоправ.
Как букварь читает школьник,
Так читаю я в лесу.
Вижу в листьях — треугольник,
Колесо ищу в глазу.
Вижу, вижу, как в идеи
Вещи все превращены
Те — туманней, те — яснее,
Как феномены и сны.
Возникает мир чудесный
В человеческом мозгу.
Он течет водою пресной
Разгонять твою тоску.
То не ягоды не клюквы
Предо мною встали в ряд —
Это символы и буквы
В виде желудей висят.
На кустах сидят сомненья
В виде галок и ворон,
В деревах — столпотворенье
Чисел, символов, имен
Перед бабочкой пучина
Неразгаданных страстей…
Геометрия — причина
Прорастания стеблей.
1937
Александр Введенский
Священный полет цветов
Солнце светит в беспорядке,
и цветы летят на грядке,
Тут жирная земля лежит как рысь.
Цветы сказали небо отворись
и нас возьми к себе.
Земля осталась подчинённая своей горькой судьбе.
Эф сидит на столе у ног воображаемой летающей девушки. Крупная ночь.
Эф.
Здравствуй девушка движенье,
ты даёшь мне наслажденье
своим баснословным полётом
и размахом ног.
Да, у ног твоих прекрасный размах,
когда ты пышная сверкаешь и носишься над
болотом,
где шипит вода, —
тебе не надо никаких дорог,
тебе чужд человеческий страх.
Девушка.
Да, я ничего не боюсь,
я существую без боязни.
Эф.
Вот родная красотка скоро будут казни,
пойдём смотреть?
А я знаешь всё бьюсь, да бьюсь,
чтоб не сгореть.
Девушка.
Интересно, кого будут казнить?
Эф.
Людей.
Девушка.
Это роскошно.
Им голову отрежут или откусят.
Мне тошно.
Все умирающие трусят.
У них работает живот,
он перед смертью усиленно живёт.
А почему ты боишься сгореть?
Эф.
А ты не боишься, дура?
Взлетела как вершина на горе,
Блестит как смех твоя волшебная фигура.
Не то вы девушка, не то вы птичка.
Боюсь я каждой спички,
Чиркнет спичка,
и заплачет птичка.
Пропадёт отвага,
вспыхну как бумага.
Будет чашка пепла
на столе вонять,
или ты ослепла,
не могу понять.
Девушка.
Чем ты занимаешься ежедневно.
Эф.
Пожалуйста. Расскажу.
Утром встаю в два —
гляжу на минуту гневно,
потом зеваю, дрожу.
На стуле моя голова
Лежит и смотрит на меня с нетерпением.
Ладно, думаю, я тебя надену.
Стаканы мои наполняются пением,
В окошко я вижу морскую пену.
А потом через десять часов я ложусь,
лягу, посвищу, покружусь,
голову отклею. Потом сплю.
Да, иногда ещё Бога молю.
Девушка.
Молишься значит?
Эф.
Молюсь конечно.
Девушка.
А знаешь, Бог скачет
вечно.
Эф.
А ты откуда знаешь
идиотка.
Летать — летаешь,
а глупа как лодка.
Девушка.
Ну не ругайся.
Ты думаешь долго сможешь так жить.
Скажу тебе остерегайся,
учись гадать и ворожить.
Надо знать всё что будет.
Может жизнь тебя забудет.
Эф.
Я тебя не пойму:
голова у меня уже в дыму.
Девушка.
Да знаешь ли ты что значит время?
Эф.
Я с временем не знаком,
увижу я его на ком?
Как твоё время потрогаю?
Оно фикция, оно идеал.
Был день? был.
Была ночь? была.
Я ничего не забыл.
Видишь четыре угла?
Были углы? были.
Есть углы? скажи, что нет, чертовка.